Аня решается ехать
Федор на военных сборах перед отправкой на фронт, не очень далеко от села Асино. Аня решается ехать к нему. Но это не так просто в военное время, когда для любых передвижений по железной дороге нужны пропуска.
14 августа
"Вернулась от Феди. Чего хочешь добьёшься. Стоит иметь настойчивость. Правда, встречи с ним добивалась не одна я. Хотел этого и он, что и помогло продвинуть дело с места. Он очень просил Ф. В.(Федор Васильевич - отец Федора, мой прадед - прим. мое) достать мне пропуск. Вот Федор Васильевич и начал первый, чтобы сделать удовольствие сыну, говорить о доставке документов в институт. Я знала, к чему он ведёт, и охотно пошла навстречу. В воскресенье он уехал в " " выступать по делу. Утром в понедельник десятого я пошла за пропуском в милицию. В заявлении было написано, что еду в Томск за документами.
Утром 10-го я пошла за пропуском в милицию. Получила отказ. Я еще никогда так не волновалась за свою маленькую жизнь, как у начальника милиции. Когда вышла на крыльцо, то поняла, что не увижу Федю.
Растерялась, хотелось плакать.
В суде обиделась на Ф. В. Он пришёл в 11 часов "несмотря на то, что не кушал" пошёл в милицию за пропуском. Большое ему спасибо. Благодаря его настойчивости и вежливости он получил пропуск. Цель поездки была отмечена "к брату". И вот на основании этого я всю дорогу лгала всем, что еду к брату. Раздувала целую историю нашей семьи.
Это было приятно и в то же время мучила совесть за ложь и за то, что что ехала не к скажу и не к брату. А все-таки охота было увидеть.
Поехала хорошо одетая. Ночью сошла с поезда. Шел дождь.19 километров прошла до лагеря.
Была очень грязная, мокрая, измученная. По дороге бросила босоножки.
Дождалась, пока они пришли.
Вот он в строю поравнялся со мной. От неожиданности смутился. Густо покраснел. Со мной этого не случилось. Я теперь вообще редко смущаюсь.
Через несколько минут пришел. Мы пошли в шалаш. Страшно.
Он не поцеловал, не подал руки и даже не сказал " здравствуй". В нем было столько растерянности. Он стеснялся своей одежды, меня. Боялся ко мне притронуться.
Такой уж чудак! Но понемногу вошел в рамки. В 6 часов он ушёл и вернулся в 9.
Мне неохота было уходить от него. Я осталась ночевать. Ночь провели вместе. В шалаше. Промокли. Всю ночь шел дождь. Так как устала, плохо запомнила, что он говорил. Не спали всю ночь. Уехала такой, какой была. В пять утра вышла на улицу. Ему нужно было успеть на подъем. Стояли друг против друга. Он подал руку, поцеловал в губы и сказал:"До свидания, еще встретимся".
Я смотрела, как он уходил. Возможно, видела в последний раз".
Столько всего в этой записи. Детский ещё максимализм: как Федор Васильевич мог заговорить о еде, когда у неё поездка к любимому сорвалась! Потом совсем юная девочка одна в военное тревожное время бредёт 19 км по бездорожью, чтобы увидеть любимого. Бессонная ночь в мокром шалаше. И они знают: война не щадит никого. Но молодость всегда полна надеждами: он говорит обнадеживающее "до свидания", и она ждёт.
Ждёт писем. А они приходят нечасто. И вдруг - тишина.
"От Феди нет писем. Болит мое сердечко. Люблю, оказывается, и удивляюсь. Захотела посмотреть на его карточку. Кое-как дождалась конца занятий и побежала со всех ног.
Посмотрела - и легче стало".
В конце этой дневниковой записи красным карандашом приписано:
"В этот день я был ранен на Центральном фронте под г. Белый" (это написал сам Федор, значительно позже).
Деда моего тогда тяжело ранило и контузило. Он вообще был не очень военный человек, этот интеллигентный мальчик-отличник. Но его записи того времени - записи мужчины.
Эти дети быстро стали взрослыми, война отняла у них юность. Но можно сказать и так: у них - только юность, у многих - жизнь.
Начало:
"Обещала быть только моей". https://nikolaeva.livejournal.com/1183641.html
"А как сейчас дёшево стоит жизнь". https://nikolaeva.livejournal.com/1185505.html
14 августа
"Вернулась от Феди. Чего хочешь добьёшься. Стоит иметь настойчивость. Правда, встречи с ним добивалась не одна я. Хотел этого и он, что и помогло продвинуть дело с места. Он очень просил Ф. В.(Федор Васильевич - отец Федора, мой прадед - прим. мое) достать мне пропуск. Вот Федор Васильевич и начал первый, чтобы сделать удовольствие сыну, говорить о доставке документов в институт. Я знала, к чему он ведёт, и охотно пошла навстречу. В воскресенье он уехал в " " выступать по делу. Утром в понедельник десятого я пошла за пропуском в милицию. В заявлении было написано, что еду в Томск за документами.
Утром 10-го я пошла за пропуском в милицию. Получила отказ. Я еще никогда так не волновалась за свою маленькую жизнь, как у начальника милиции. Когда вышла на крыльцо, то поняла, что не увижу Федю.
Растерялась, хотелось плакать.
В суде обиделась на Ф. В. Он пришёл в 11 часов "несмотря на то, что не кушал" пошёл в милицию за пропуском. Большое ему спасибо. Благодаря его настойчивости и вежливости он получил пропуск. Цель поездки была отмечена "к брату". И вот на основании этого я всю дорогу лгала всем, что еду к брату. Раздувала целую историю нашей семьи.
Это было приятно и в то же время мучила совесть за ложь и за то, что что ехала не к скажу и не к брату. А все-таки охота было увидеть.
Поехала хорошо одетая. Ночью сошла с поезда. Шел дождь.19 километров прошла до лагеря.
Была очень грязная, мокрая, измученная. По дороге бросила босоножки.
Дождалась, пока они пришли.
Вот он в строю поравнялся со мной. От неожиданности смутился. Густо покраснел. Со мной этого не случилось. Я теперь вообще редко смущаюсь.
Через несколько минут пришел. Мы пошли в шалаш. Страшно.
Он не поцеловал, не подал руки и даже не сказал " здравствуй". В нем было столько растерянности. Он стеснялся своей одежды, меня. Боялся ко мне притронуться.
Такой уж чудак! Но понемногу вошел в рамки. В 6 часов он ушёл и вернулся в 9.
Мне неохота было уходить от него. Я осталась ночевать. Ночь провели вместе. В шалаше. Промокли. Всю ночь шел дождь. Так как устала, плохо запомнила, что он говорил. Не спали всю ночь. Уехала такой, какой была. В пять утра вышла на улицу. Ему нужно было успеть на подъем. Стояли друг против друга. Он подал руку, поцеловал в губы и сказал:"До свидания, еще встретимся".
Я смотрела, как он уходил. Возможно, видела в последний раз".
Столько всего в этой записи. Детский ещё максимализм: как Федор Васильевич мог заговорить о еде, когда у неё поездка к любимому сорвалась! Потом совсем юная девочка одна в военное тревожное время бредёт 19 км по бездорожью, чтобы увидеть любимого. Бессонная ночь в мокром шалаше. И они знают: война не щадит никого. Но молодость всегда полна надеждами: он говорит обнадеживающее "до свидания", и она ждёт.
Ждёт писем. А они приходят нечасто. И вдруг - тишина.
"От Феди нет писем. Болит мое сердечко. Люблю, оказывается, и удивляюсь. Захотела посмотреть на его карточку. Кое-как дождалась конца занятий и побежала со всех ног.
Посмотрела - и легче стало".
В конце этой дневниковой записи красным карандашом приписано:
"В этот день я был ранен на Центральном фронте под г. Белый" (это написал сам Федор, значительно позже).
Деда моего тогда тяжело ранило и контузило. Он вообще был не очень военный человек, этот интеллигентный мальчик-отличник. Но его записи того времени - записи мужчины.
Эти дети быстро стали взрослыми, война отняла у них юность. Но можно сказать и так: у них - только юность, у многих - жизнь.
Начало:
"Обещала быть только моей". https://nikolaeva.livejournal.com/1183641.html
"А как сейчас дёшево стоит жизнь". https://nikolaeva.livejournal.com/1185505.html