Тук-тук... Что за перестук?
Для меня сегодня актуальна очень странная тема. Впрочем, она всегда была достаточно злободневна для нашей многострадальной страны.
Например, когда речь заходит о сталинской эпохе, сразу кто-нибудь вспоминает о том, что многочисленные доносы писал отнюдь не сам товарищ Сталин. Миллионы людей сидели, а миллионы писали. Иногда, правда, они менялись местами.
Я размышляю о стукачестве во всех его формах и проявлениях, в исторической перспективе и в разрезе моего сегодняшнего дня.
В этом учебном семестре с самого начала наметилась какая-то странная, едва уловимая поначалу тенденция: все, что происходило на моих семинарах, каким-то образом становилось известно в учебной части.
Учебная часть вопрошала кафедрального методиста, насколько законно то, что я делаю на семинарах. Начальник методического кабинета рассказывала мне о вопрошающих с недоумением и с плохо сдерживаемым возмущением.
Тематика вопросов была самая разная.
Например, почему весь курс пишет реферат-исследование, а мои студенты курсовые?
На это я еще вполне миролюбиво отвечала, что и мои студенты, конечно, пишут рефераты, а чужие курсовые прошлых лет я им даю, чтобы они поняли, как вообще пишется научное исследование. "Наверное, - предполагала я, - бедные первокурсники запутались в терминологии". И начинала на семинарах подробно рассказывать о том, что никаких курсовых, конечно, никто не требует. Это раньше все первокурсники писали курсовые, а теперь - никогда! А то вдруг чему-нибудь научатся ненароком, это же горе какое будет!
Более того, я подчеркивала особо тот факт, все группы сдают эту работу в первом семестре, а своим я разрешила сделать это во втором. Потому что им трудно, они только втягиваются в работу.
Второй вопрос, последовавший несколько позже, касался работы моих студентов в ЖЖ. Дело в том, что каждый из них раз в неделю пишет небольшой текстик и ставит его в сообщество своей группы.
И вот узнаю я, что для некоторых будущих журналистов двадцать строк в неделю - ноша непосильная. Но как, простите, тогда заниматься развитием "культуры речи"? А ведь именно так и называется наш предмет.
Ведь каждый текст мы обсуждали, находили ошибки стилистические и орфографические, спорили о темах и формах. Невозможно научиться хорошо писать, не практикуясь в этом.
И они писали. И нередко очень талантливо, интересно, искренне и пронзительно. Конечно, это была дополнительная серьезная работа для меня. Работа, которая нигде не учитывалась и, конечно, не входила в мою нагрузку. Но, честное слово, она стоила любых усилий.
Вчера я просматривала все заметки моих детей и радовалась, и восхищалась. Они молодцы и труженики необыкновенные. Я думала о том, что завтра всем проставлю зачет автоматом (то есть без опроса).
Но тут зазвонил телефон, и это был, увы, не слон, а опять печальный начальник методического объединения, который и рассказал мне об очередной жалобе несчастных студентов.
А суть нового рыдания такова. Во вторник бедолаги писали диктант зачетный. И некоторые, конечно, не справились. А еще некоторые из этих некоторых не справились так сильно, что количество их ошибок было не намного меньше количества слов в тексте. Сколько - не скажу.
В свое время один прекрасный и талантливейший преподаватель нашей кафедры рассказывал:" Еду в метро и проверяю диктанты, выношу ошибку за ошибкой на поля и вдруг чувствую чей-то напряженный взгляд: поднимаю голову - на меня в ужасе смотрит какой-то приличный мужчина. Увидев, что я отвлекся от диктантов, он дрожащим голосом спрашивает:" Простите, а это вы в какой школе работаете? Для... обычных детей?" Представляете, что бы он подумал, если бы я признался, что преподаю в университете?!"
Так вот. Тем своим студентам, у которых за ошибками еле угадывались слова, я посоветовала поучить правила и не ходить на повторный диктант, логично, как мне казалось, предполагая, что за три дня вряд ли можно что-то изменить в такой ситуации. Уж лучше пусть мне устно расскажут те правила орфографии, которые я попрошу их выучить.
Однако эти неразумные мученики науки опять потопали жаловаться в учебную часть, и в результате состоялся мой уже, увы, не первый и не второй разговор с методистом.
Повесив трубку, я сначала, конечно, погоревала, подумав о том, что подобное развитие событий наблюдаю впервые за 23 года своей работы в университете. Впервые мои студенты слезно жалуются на мое жестокосердие.
Но, немного утешившись, я решила, что они имеют законное право получать знания так, как они привыкли, и в той форме, к которой они привыкли.
Видимо, слишком вольную вольницу устроила я на своих занятиях.
Мои студенты активно занимались творчеством, отвечали на семинарах только тогда, когда хотели, я не отмечала отсутствующих, предполагая, что на добровольной основе обучение идет совсем иначе. И я уже 15 лет не проводила зачетов и экзаменов в традиционной форме. Считая, что экзамен - это достаточно репрессивная коммуникация, а я и так достаточно хорошо знаю, кто и как из студентов работал. За двадцать лет с хвостиком я не поставила ни одной двойки и, может быть, десяток троек, выучив не одну тысячу студентов.
Однако это только моя точка зрения. Совсем другая может быть у тех, кто привык учиться из-под палки или вообще не привык учиться.
И вот сегодня я сказала своим студентам, что теперь у них будет все, что им полагается по законам методических разработок: повторные диктанты, зачеты и экзамены, обязательные справки в случае пропуска и комиссия в случае несдачи экзамена. Не будет, правда, дополнительной творческой работы, не будет съемок смешных роликов о языке, социологических опросов на улицах, поездок в Институт русского языка. То есть всего того, чего не требует учебный план.
Я все это сказала, но, удивительное дело, они совсем не обрадовались. А некоторые заплакали, прямо на семинаре. Сердце мое разрывалось от жалости, но я знала, что рядом с теми, кто плачет, сидит тот, кто не хочет. Не хочет и не может. Тот, кто, наверное, ошибся с выбором профессии.
И я подумала: а может, это и есть ответ на вопрос, зачем люди совершают такие странные поступки? Они не справляются с чем-то, не тянут что-то, их это раздражает, и они обязательно ищут виноватого.
А может, такие люди просто необходимы, чтобы нам все оставаться в привычных рамках означенного и не уноситься мечтами и планами слишком далеко?
Или просто им встретились на жизненном пути взрослые люди, которые провоцируют их на подобные диалоги с должностными лицами?
А может, научив детей многому, мы забыли рассказать им о том, что делать ни при каких обстоятельствах не надо?
Впрочем, скорее всего, это наука мне. Слишком гордилась я этим курсом, талантливым и творческим . "Не создавай себе кумира".
И все же в этой стране, в земле которой зарыты миллионы замученных по доносам людей, надо быть очень осторожными и аккуратными со словами.
Правда, моя подруга-методист сказала, что просто я слишком всегда хорошо думаю о студентах. И рассказала, что, когда она показывала одной из своих учениц ошибки в ее диктанте, та просто заявила, что она таких ошибок не делала
- Так что же вы думаете, я их вам сама проставила? - спросила моя подруга.
- Именно так я и думаю, - без тени улыбки ответила студентка.
P.S. Повторный диктант я дала. У некоторых из некоторых ошибок стало значительно больше :(
Например, когда речь заходит о сталинской эпохе, сразу кто-нибудь вспоминает о том, что многочисленные доносы писал отнюдь не сам товарищ Сталин. Миллионы людей сидели, а миллионы писали. Иногда, правда, они менялись местами.
Я размышляю о стукачестве во всех его формах и проявлениях, в исторической перспективе и в разрезе моего сегодняшнего дня.
В этом учебном семестре с самого начала наметилась какая-то странная, едва уловимая поначалу тенденция: все, что происходило на моих семинарах, каким-то образом становилось известно в учебной части.
Учебная часть вопрошала кафедрального методиста, насколько законно то, что я делаю на семинарах. Начальник методического кабинета рассказывала мне о вопрошающих с недоумением и с плохо сдерживаемым возмущением.
Тематика вопросов была самая разная.
Например, почему весь курс пишет реферат-исследование, а мои студенты курсовые?
На это я еще вполне миролюбиво отвечала, что и мои студенты, конечно, пишут рефераты, а чужие курсовые прошлых лет я им даю, чтобы они поняли, как вообще пишется научное исследование. "Наверное, - предполагала я, - бедные первокурсники запутались в терминологии". И начинала на семинарах подробно рассказывать о том, что никаких курсовых, конечно, никто не требует. Это раньше все первокурсники писали курсовые, а теперь - никогда! А то вдруг чему-нибудь научатся ненароком, это же горе какое будет!
Более того, я подчеркивала особо тот факт, все группы сдают эту работу в первом семестре, а своим я разрешила сделать это во втором. Потому что им трудно, они только втягиваются в работу.
Второй вопрос, последовавший несколько позже, касался работы моих студентов в ЖЖ. Дело в том, что каждый из них раз в неделю пишет небольшой текстик и ставит его в сообщество своей группы.
И вот узнаю я, что для некоторых будущих журналистов двадцать строк в неделю - ноша непосильная. Но как, простите, тогда заниматься развитием "культуры речи"? А ведь именно так и называется наш предмет.
Ведь каждый текст мы обсуждали, находили ошибки стилистические и орфографические, спорили о темах и формах. Невозможно научиться хорошо писать, не практикуясь в этом.
И они писали. И нередко очень талантливо, интересно, искренне и пронзительно. Конечно, это была дополнительная серьезная работа для меня. Работа, которая нигде не учитывалась и, конечно, не входила в мою нагрузку. Но, честное слово, она стоила любых усилий.
Вчера я просматривала все заметки моих детей и радовалась, и восхищалась. Они молодцы и труженики необыкновенные. Я думала о том, что завтра всем проставлю зачет автоматом (то есть без опроса).
Но тут зазвонил телефон, и это был, увы, не слон, а опять печальный начальник методического объединения, который и рассказал мне об очередной жалобе несчастных студентов.
А суть нового рыдания такова. Во вторник бедолаги писали диктант зачетный. И некоторые, конечно, не справились. А еще некоторые из этих некоторых не справились так сильно, что количество их ошибок было не намного меньше количества слов в тексте. Сколько - не скажу.
В свое время один прекрасный и талантливейший преподаватель нашей кафедры рассказывал:" Еду в метро и проверяю диктанты, выношу ошибку за ошибкой на поля и вдруг чувствую чей-то напряженный взгляд: поднимаю голову - на меня в ужасе смотрит какой-то приличный мужчина. Увидев, что я отвлекся от диктантов, он дрожащим голосом спрашивает:" Простите, а это вы в какой школе работаете? Для... обычных детей?" Представляете, что бы он подумал, если бы я признался, что преподаю в университете?!"
Так вот. Тем своим студентам, у которых за ошибками еле угадывались слова, я посоветовала поучить правила и не ходить на повторный диктант, логично, как мне казалось, предполагая, что за три дня вряд ли можно что-то изменить в такой ситуации. Уж лучше пусть мне устно расскажут те правила орфографии, которые я попрошу их выучить.
Однако эти неразумные мученики науки опять потопали жаловаться в учебную часть, и в результате состоялся мой уже, увы, не первый и не второй разговор с методистом.
Повесив трубку, я сначала, конечно, погоревала, подумав о том, что подобное развитие событий наблюдаю впервые за 23 года своей работы в университете. Впервые мои студенты слезно жалуются на мое жестокосердие.
Но, немного утешившись, я решила, что они имеют законное право получать знания так, как они привыкли, и в той форме, к которой они привыкли.
Видимо, слишком вольную вольницу устроила я на своих занятиях.
Мои студенты активно занимались творчеством, отвечали на семинарах только тогда, когда хотели, я не отмечала отсутствующих, предполагая, что на добровольной основе обучение идет совсем иначе. И я уже 15 лет не проводила зачетов и экзаменов в традиционной форме. Считая, что экзамен - это достаточно репрессивная коммуникация, а я и так достаточно хорошо знаю, кто и как из студентов работал. За двадцать лет с хвостиком я не поставила ни одной двойки и, может быть, десяток троек, выучив не одну тысячу студентов.
Однако это только моя точка зрения. Совсем другая может быть у тех, кто привык учиться из-под палки или вообще не привык учиться.
И вот сегодня я сказала своим студентам, что теперь у них будет все, что им полагается по законам методических разработок: повторные диктанты, зачеты и экзамены, обязательные справки в случае пропуска и комиссия в случае несдачи экзамена. Не будет, правда, дополнительной творческой работы, не будет съемок смешных роликов о языке, социологических опросов на улицах, поездок в Институт русского языка. То есть всего того, чего не требует учебный план.
Я все это сказала, но, удивительное дело, они совсем не обрадовались. А некоторые заплакали, прямо на семинаре. Сердце мое разрывалось от жалости, но я знала, что рядом с теми, кто плачет, сидит тот, кто не хочет. Не хочет и не может. Тот, кто, наверное, ошибся с выбором профессии.
И я подумала: а может, это и есть ответ на вопрос, зачем люди совершают такие странные поступки? Они не справляются с чем-то, не тянут что-то, их это раздражает, и они обязательно ищут виноватого.
А может, такие люди просто необходимы, чтобы нам все оставаться в привычных рамках означенного и не уноситься мечтами и планами слишком далеко?
Или просто им встретились на жизненном пути взрослые люди, которые провоцируют их на подобные диалоги с должностными лицами?
А может, научив детей многому, мы забыли рассказать им о том, что делать ни при каких обстоятельствах не надо?
Впрочем, скорее всего, это наука мне. Слишком гордилась я этим курсом, талантливым и творческим . "Не создавай себе кумира".
И все же в этой стране, в земле которой зарыты миллионы замученных по доносам людей, надо быть очень осторожными и аккуратными со словами.
Правда, моя подруга-методист сказала, что просто я слишком всегда хорошо думаю о студентах. И рассказала, что, когда она показывала одной из своих учениц ошибки в ее диктанте, та просто заявила, что она таких ошибок не делала
- Так что же вы думаете, я их вам сама проставила? - спросила моя подруга.
- Именно так я и думаю, - без тени улыбки ответила студентка.
P.S. Повторный диктант я дала. У некоторых из некоторых ошибок стало значительно больше :(