На тему Руси.
Солнце жарило на полную. Июльская духота накрыла восточно-европейскую равнину. Над полями стоял скрежет насекомых, шелест злаков убаюкивал путника. Земля парила духотой. Но нужно было идти. Дорожная пыль толстым слоем покрыла его ношенные сапоги. Брюки, вероятно когда-то модные и красивые, были изодраны, голый торс сильно обгорел, так что недавно еще белоснежная кожа стала коричневой, как у обитателей Кавказа. На руках следы от кандалов, на спине - от плетей. Голубые глаза ярко выделялись на загорелом и грязном лице. За поясом висел наган, в отличие от своего хозяина вычещенный и ухоженый. Остальной небогатый скраб лежал в обыкновенном мешке. который путник волочил за собой.
"Эх, водицы бы. Ну может в деревне дадут." - думал про себя путник, завидев черные избушки.
Подходя к деревне, он уткнулся в сельский пруд, в котором крестьянские дети весело резвились, подставляя свои белобрысые мокрые волосы злому июльскому солнцу.
Путник спрятал пистолет в мешок, чтобы не испугать детей и осторожно стал приблежаться к ним.
"Дядь, а ты зачем писалет в мешок убрал? дай посмотреть!" рядом стояла девчушка лет восьми, с копной соломенных волос на голове, одетая в обыкновенную крестьянскую белую рубаху.
"Нельзя тебе девочка, опасно это. И смотри не говори никому про него, а то заругают. Ты чего со всеми не купаешься?"
"Мне матушка не велела без нее, говорила глыбоко тама, утонуть могу, маленькая я еще. Дяяяядь. А ты чего грязный такой? да еще с писалетом. беглый чтоли?"
"Беглый, девочка, беглый" - а что, думал путник, все равно в деревне догадаются сразу.
"Дядь, давай я за кадушкой сбегаю, иы польем тебя, умоешься. а то ж грязный как хрюха!!"
Путник не ответил , а девочка уже бежала к избам. Он присел берегу пруда. Дети с интересом смотрели на него. Из толпы вышел один, постарше, такой же белобрысый как и остальные, в мокрой белоснежной рубахе.
"Здравие тебе путник, со злом к нам пришел или на легке?"
"На легке, парень. Воды бы чистой из колодца, а то язык от жажды распух".
"Тихон. сбегай, принеси воды, крынку молока. И хлеба краюху отрежь, голоден видно гость наш".
"Спасибо тебе парень. Я тут искупнусь пока, не против?".
В ответ раздалось молчание десятка детских пар глаз, с интересом смотревших на путника. Прохладная прудовая вода огнем обласкала измученное солнцем тело путника. С грязью смывалась усталость и тоска.
На берегу его ждала давешняя девочка с кадушкой холодной воды, которой он с удовольствием облился, вновь скорчившись от боли. Под грязью показлась бардовая обгоревшая солнце.
"Поганое солнце" прошептал путник, пониая, что близжайшая ночь не будет спокойной.
"Дядь, зачем на солнышко ругаешься? ты вот радугу любишь?"
"Люблю, девочка"
"Так вот у нам по воскресеньям уездный учитель приезжал, он говорил что без солнышка и радуги не будет. И ничего не будет, ни хлеба, ни курочек, ни Ваньки даже".
Парень, что постарше хмыкныл, наверно он и есть Ваня, догадался путник.
Он посмотрел на детей. На траве стояла крынка ковш чистой воды, крынка молока, краюха черного крестьянского хлеба и вареное куриное яйцо. Не поскупились дети.
"Не объесть бы вас. А что, где взрослые то? На поялх не видно никого".
"Да три седьмицы тому красные приходили. Так у них комисар, чернявый такой, кортавил все. Говорит нашему старосте, собираем народную армию, будь добр выделить людей, иначе мы всех твоих баб с детишками перестреляем. Выделил и сам пошел. Потом петлюровцы проходили. Так же как ты спросили, куда народ весь подевался. Ну им по простоте нашей и ответили, что красные к себе в отряд забрали. Тут они всех мужиков оставшихся и удавили. Вон за тем домом похоронили. Матерей с собой взяли. А что остались, поехали в горд защиты искать. Так и сгинули. Одни мы теперь."
Путник отложил хлеб и уставился на детей.
"Время щас такое, мальчик, не поймешь кто свой, у кого правды искать. Допрыгались, голодранцы паршивые." - сплюнул путник.
"А ты дядь, чей будешь? Убивать то не станешь? Все видели как ты пистолет то прятал. Или тоже отряд собираешь? Кроме этих детей в деревне никого нет, можешь не искать."
Сам-то еще ребенок, подумал путник.
"Я в крым путь держу. Там остатки армии нашей. Я офицером в царской армии был. На Дону в плен попал к краснопузым. Пытали, почему не убили - один Бог знает. Бежал. Вот иду теперь. там праходы стоят, людей из страны увозят. Вот туда и спешу."
"Дяяядь. А куды ехать собрался то? тут же земля наша, родная, она кормит нас. А там тебя кто кормить будет? каждая земля своих любит, зачем ей чужие" - встряла в разговор девочка.
"Нет у меня своей земли больше, девочка. Нету."
Он открыл мешок, достал от туда ару серебрянных монет и протянул старшему.
"На. Скоро зима, запаситесь картошкой. Урожай собирите, сколько сможете. Девушки пускай хлеб пекут, видели же как взрослые это делают. Ягод соберите с грибами, засушите. Время голодное нынче настает. Яичко это лучше младшим отдай. Следи за ними. на твоей совести они. Взрослые не вернуться больше".
"Дядь, может останешься?"
"Нет, парень, нет у меня земли. А найдут меня, они и вас вместе со мной по миру пустят".
Путник шел на Юг. До своих оставалось дня три ходу. А там поезде докинут. А ведь убьют детей, вдруг вкралась ему мысль в голову. Придут грабить, поубивают всех, видел он уже это. Он обернулся. Дети стояли кучкой, сверкая на солнце своими светлыми головками, смотря ему вслед. Эх да черт с ним! махнул путник рукой и пошел обратно. "Придумаем что-нибудь. Скажу на охоту ходил, когда бандиты напали и оставшихся перебили. Имя отца чьего-нибудь возьму. Им зиму пережить надо, а по весне и двинимся. До Одессы доберемся, там в Румынию. А там и в Париж, к нашим."
Думал путник, шагая обратно кдетям и понимая что уже никогда не покинет эту землю.