Майне Айндрюкке дер дойчен Шпрахе
от нем. Meine Eindrücke der deutschen Sprache - мои впечатления от немецкого языка
К переводчикам отношусь с трепетом.
К хорошим переводчикам.
Ещё в школе поразился статьёй Марины Цветаевой с анализом простого (подстрочного!) перевода "Лесного царя" Гёте.
Она сравнивает "подстрочник" и со своим переводом и с вольным поэтическим переводом Василия Жуковского своим, считая оба неудачными.
Цветаева не находит адекватных по смыслу русских слов... Перевод, тем более поэтический - это тяжёлый интеллектуальный труд. Хороший перевод.
Цитирую:
Остановимся сначала на непереводимых словах, следовательно - непередаваемых понятиях. Их целый ряд. Начнем с первого: хвост. Хвост, по-немецки, и Schwanz и Schweif; например - у собаки Schwanz и Schweif - у льва, у дьявола, у кометы - и у Лесного Царя. Поэтому моим "хвостатым" и "с хвостом" хвост у "Лесного Царя" принижен, унижен. Второе слово - fein, переведенное у меня "нежный", и плохо переведенное, ибо оно, прежде всего, означает высокое качество: избранность, неподдельность, изящество, благородство, благорожденность вещи или человека. Здесь оно и "благородный", и "знатный", и "нежный", и "редкостный". Третье слово - глагол reizt, reizen - в первичном смысле - раздражать, возбуждать, вызывать на, доводить до (неизменно дурного: гнева, беды и т. д.). И только во вторичном - очаровывать. Слово, здесь ни полностью, ни в первичном смысле не переводимое. Ближе остальных по корню будет: Я раздразнен (раздражен) твоей красотой, по смыслу: уязвлен. Четвертое в этой же строке Gestalt - фигура, телосложение, внешний вид, форма. Обличие, распространенное на всего человека. То, как человек внешне явлен. Пятое - scheinen, по-немецки: и казаться, и светиться, и мерцать, и мерещиться. Шестое непереводимое - Leids. "мне сделал больно" меньше, чем "Leids getan", одинаково и одновременно означающее и боль, и вред, и порчу, в данном гетевском случае непоправимую порчу - смерть".
Перечислив все, чего не мог или только с большим, а может быть, и неоправданным трудом мог бы передать Жуковский, обратимся к тому, что он самовольно (поскольку это слово в стихах применимо) заменил. Уже с первой строфы мы видим: ездок дан стариком, ребенок издрогшим, до первого видения Лесного Царя - уже издрогшим, что сразу наводит нас на мысль, что сам Лесной Царь бред, чего нет у Гете, у которого ребенок дрожит от достоверности Лесного Царя. (Увидел оттого, что дрожит, - задрожал оттого, что увидел.) Так же изменен и жест отца, у Гете ребенка держащего крепко и в тепле, у Жуковского согревающего его в ответ на дрожь. Поэтому пропадает и удивление отца: "Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?" - удивление, оправданное и усиленное Гете прекрасным самочувствием ребенка до видения. Вторая строфа видоизменена в каждой строке. Первое видение Лесного Царя, из уст ребенка, описательно: "Родимый! Лесной Царь в глаза мне сверкнул!" - тогда как у Гете ("Разве ты не видишь Лесного Царя?") - императивно, гипнотично, - ребенок не может себе представить, чтобы этого можно было не видеть, внушает Царя отцу. Вся разница между: "Вижу" и "Неужто ты не видишь?" Обратимся к самому видению. У Жуковского мы видим старика, величественного, "в темной короне, с густой бородой", вроде омраченного Царя-Саула очами пастуха Давида. Нам от него, как от всякой царственности, вопреки всему все-таки спокойно. У Гете - неопределенное - неопределимое! - неизвестно какого возраста, без возраста, существо, сплошь из львиного хвоста и короны, - демона, хвостатости которого вплотную соответствует "полоса" (лоскуток, отрезок, обрывок, Streif) тумана, равно как бороде Жуковского вообще-туман над водой-вообще.
Конец цитаты, источник: http://www.proza.ru/diary/david2002/2013-11-16
Иллюстрация: "Переводчик" nikipavl © 1980-90