2-е письмо Дитяткина о десанте Ольшанского

[nikcity]

Первое письмо Дитяткина

9 февраля 1976 г.

г. Харьков

Уважаемые товарищи из редакции газеты "Красная звезда"!

Уважаемое товарищи Корневский и Божаткин!

В газете "Красная звезда" от 6, 7 и 8 января с.г. опубликована статья Корневского и Божаткина "Четверо из десанта бессмертия". К сожалению газеты за 7 января мне достать пока не удалось, но и того материала, который я прочел в номерах за б и 8 января вполне достаточно что бы не молчать и внести некоторую ясность в этот запутанный вопрос.

Больше года тому назад, я написал нашему бывшему командиру 384 отдельного батальона морской пехоты, полковнику в отставке Федору Евгеньевичу Котанову, письмо. В нем я изложил все что знал и видел своими глазами и фактически просил его начать говорить о десанте правду. На свое письмо я ответа не получил, что еще больше убедило меня в моей правоте и тогда я послал копию письма в город Николаев, в музей Ольшанского.

Для того, что бы было понятно о чем я хочу рассказать, я должен вкратце сообщить вам кто я такой и постараться для ясности передать с хронологической точностью хотя бы коротко события тех далеких дней марта 1944 г.

Я участник боев за Николаев в 1941 г. участник Григорьевского десанта под Одессой, был в обороне Севастополя до последних дней, после апрельских боев на "малой земле" был направлен в конце мая 1943 г. для дальнейшего прохождения службы в 384-ый отдельный батальон морской пехоты, который после формирования в Поти, был переброшен в состав Азовской флотилии в город Ейск, куда я и прибыл в конце мая указанного года. Фактически служил в батальоне с начала формирования и до конца военных действий. По некоторым причинам меня в батальоне знали почти все, кто прослужил в нем хоть один месяц. Участник всех десантных операций батальона, за исключением десанта в Николаев, в котором помешал мне участвовать нелепый случай, о котором я расскажу ниже.

Не буду вдаваться в критику статьи, а также комментировать ее, ибо действительность была намного проще. Да пусть простят меня авторы, все их длинные и неубедительные доказательства разрушит двумя словами любой боец, служивший в десантных частях морской пехоты и знающий законы и суровые порядки десантника.

И так по порядку. Противник под натиском войск 3-го Украинского фронта, оказывая упорное сопротивление с боями отходил по берегу Днепро-Бугского лимана и левому берегу реки Южный Буг, через Снигиревку на Николаев. 384-ый отдельный батальон МП получил задачу - во взаимодействии с 1-ым Гвардейским Сталинградским УР-ом, форсировать Днепровский лиман, ширина которого достигала 18 км и нанести противнику удар с тыла, действуя на левом фланге 295 стрелковой дивизии 28 армии. Первым форсировал лиман взвод автоматчиков батальона под командованием мл. лейтенанта Николая Пачинина, который переправился и захватил плацдарм на правом берегу Днепра, 13 марта.

Ускоренным маршем 16 марта 1944 года батальон в полном составе перебазировался из села Черниговка в село Рыбачье. В ночь с 17-го на 18-е марта на подручных средствах батальон форсировал днепровский лиман и высадился в местечке Станислав. 18 марта подразделения батальона за исключением батареи 76-мм пушек, после полудня начали движение по маршруту - Станислав-Александровка-Балабановка. Чтобы ускорить движение батальон совершал марш не по дорогам, напрямую по азимуту и к вечеру этого же дня занял исходные позиции в селе Балабановка. В течении 19 и 20 марта производилось изучение обороны противника, уточнялась система его огня и его силы. 21 марта в 24.00 роты батальона начали наступление на село Богоявленск (ныне Октябрьское) сломив упорное сопротивление немцев, подразделения батальона к 7-ми часам утра 22 марта выбили части вновь сформированной гитлеровцами 6-ой немецкой армии из села. Преследуя отступающего противника, нам удалось ворваться на его плечах в село Широкая Балка в этот же день в 15 ч. 45 мин. Три стрелковые роты батальона усиленные пулеметными отделениями и ружьями ПТР, начали наступление на село. Вместе с наступающим батальоном должен был подняться правый сосед, так как под давлением наших частей атакующих со стороны станции Водопой, противник на левом фланге своей обороны начал отход. Части армии, которые должны были на правом фланге наступающего батальона поддержать моряков в атаку не поднялись. Несмотря на явное удаление боя в сторону Широкой Балки, соседи справа наступление рот батальона не поддержали. С целью не допустить окружения, вырвавшихся и вклинившихся в оборону противника подразделений батальона Котанов вынужден был ввести в бой резерв: усиленную роту автоматчиков и взвод разведки под общим командованием ст. лейтенанта К. Ф. Ольшанского. Для сопровождения резерва, который должен был преодолеть минное поле, начальник штаба капитан Самарин прислал в роту жителя села Богоявленск, который утверждал, что видел и запомнил место, где немцы произвели постановку мин и приблизительно знает проход через минное поле. Проводник выглядел не старше 25 лет, среднего роста, худощавый. Одет был в темные брюки, заправленные в сапоги и в фуфайку армейского образца. Вместе с нами в бой шли два словака, которые до этого перешли на нашу сторону и не захотели уйти в тыл. Естественно, что фамилии проводника тогда никто не знал, как не узнали до сегодняшнего дня имена словацких солдат. В этом бою, который в заключительной стадии перешел в рукопашную схватку, получил пулевое ранение Ольшанский. После того, как я с Владимиром Очаленко сделали ему перевязку, он просил нас никому не говорить о том, что он ранен. В этом бою парторг роты Буторин закрыл своим телом от автоматной очереди Ольшанского, а старшина Сученко фактически повторил подвиг Матросова, бросившись уже раненным на вражеский пулемет, сохранив жизнь многим своим боевым друзьям. Здесь же и погиб проводник, который подорвался на мине. После боя говорили, что он был рыбак из Богоявленска.

23 марта батальон был снят с передовой и отведен в ближний тыл для подготовки десанта в Николаев.

24 марта, в 21.00 отряд моряков около 170 человек под командованием К.Ф. Ольшанского подошел к причалу села Богоявленск для посадки на десантные плавсредства. Которые подогнали к пристани армейцы. Посуда, предоставленная армией для десантников оказалась мостовыми понтонами, несмотря на то, что плавсредства были не пригодны для транспортировки десанта, они плохо управлялись, не обладали остойчивостью, отряд начал посадку. Моя штурмовая группа погрузилась на второй понтон, по мере полной погрузки мы поочередно отходили от причала. Первый понтон, отойдя метров 10 от пристани перевернулся т.к. мы находились ближе всех к нему, поспешили на помощь бойцам, оказавшимся в воде. При попытке втащить на борт на нашу посудину ребят наш понтон также перевернулся. Моя левая нога оказалась зажата между металлическими бортами понтонов. Я не помню кто мне помог освободиться от этого плавающего капкана, а так как мой рост позволял отталкиваться от дна, и с полной выкладкой держаться на воде, я в горячке не чувствуя боли, обжигаясь в холодной купели Буга передавал с рук на руки низкорослых ребят. Третий понтон перевернулся у причала. И тогда была команда: "Посадку отставить!" Утром 25 марта нога моя распухла настолько, что ни сапог, ни ботинок я одеть на нее не мог и Ольшанский приказал мне передать группу Кириллу Бочковичу.

25 марта понтонеры армии подогнали к Богоявленску 7 рыбацких лодок, а вернее это были - байды, на которых рыбачат в низовьях Днепра. Из семи лодок только две выглядели более или менее приличными. Пять лодок пришлось на скорую руку пришлось конопатить, затащив их в полуразрушенный сарай у пристани. Кстати, ни одного рыбака из Богоявленска даже близко не подпускали к причалу, а не только к лодкам. Готовили их наши ребята, помогали 14 человек армейцев во главе с сержантом.

25 марта, вечером я находился на пристани и видел погрузку и отход десанта своими глазами. Я действительно видел 13 солдат и одного сержанта, которые первыми сели на байды, как гребцы, чтобы доставить десант к месту высадки и вернуть посуду для второго эшелона. При загрузке лодок когда Ольшанскому доложили, что личный состав отряда размещен в количестве 53-х бойцов десанта и 14-ти гребцов и больше нет возможности втиснуть хотя бы одного человека, он молча обошел стоящих возле причала 7 моряков, которым не хватило места на лодках, как будто что-то взвешивая, а потом тихо спросил: "Еще двое, кто пойдет? Но с условием - на веслах". Все семь сделали шаг к Ольшанскому. И тогда он выбрал сам, Жору Дермановского и Мишу Коновалова. Сняв на одной байде армейских гребцов, он приказал Дермановскому и Коновалову занять их места.

Я прекрасно помню и несу полную ответственность за каждое здесь написанное слово, что кроме ниже перечисленных офицеров на причале и в шлюпках больше никого не было!

На причале во время отплытия находились:

• Начальник штаба батальона - капитан Самарин
• Зам. Командира по политчасти - майор Аряшев
• Командир 1-ой стрелковой роты, он же командир второго эшелона - лейтенант Михайловский
• Парторг батальона, фамилию запамятовал

В шлюпках находились:

• Ст. лейтенант Ольшанский
• Капитан Головлев
• Лейтенант Григорий Волошко
• Мл. лейтенант Василий Корда
• Мл. лейтенант Владимир Чумаченко

Радистами отряда шли в десант: Григорий Ковтун и Александр Лютый. В отряде было пять саперов-ювелиров: Тищенко, Недогибченко, Осипов, пятого фамилию не помню. Если говорить о радистах, то Лютый был корабельным радистом. Он играясь передавал 120 знаков в минуту, с отличным почерком. Не уступал ему в работе и Гриша Ковтун. Это во первых! А во-вторых - какой командир будет брать в десант чужого радиста, которому нужно в основном держать радиосвязь со штабом батальона и почерк которого не знают на узле связи батальона? Извините, не вяжется! Любой десант это не игрушка. Это действие в тылу противника, где возможны любые неожиданности. Проводник, извините меня за грубость, прилеплен, как горбатый к стене. Я с полной ответственностью заявлял и заявляю - его в десанте не было. Кто рискнет взять в десант человека случайного, призывного возраста, отсидевшегося на оккупированной территории, не проверенного боем. Это один довод. Второй. Если внимательно читать Вашу статью, то создается впечатление, что округа села Богоявленска знала и помогала готовить десант. Нет, такого не бывало. Десанты готовились в глубокой тайне, скрытно не только от посторонних глаз и ушей, но зачастую и от бойцов части. А брать проводника, не зная кто он такой, это на военном языке называется разглашением воинской тайны.

И последнее проводник в Николаев десанту и не нужен был. Валентин Ходарев на заводе им. 61 коммунара строил, а потом и служил на эсминце «Сообразительный» проводил заводские испытания корабля, а все это происходило вокруг Николаева по фарватеру Буга. Он знал город не хуже любого городского жителя, а таких в отряде было где-то около десяти человек. Андрей Гребенюк уроженец Николаева. Так спрашивается - зачем нужен был посторонний проводник? По всей видимости тот парень, который взялся тогда провести нас по минному полю у Широкой Балки, и погибший сам на мине и есть проводник Андреев.

Но как говорят дело сделано, благодаря репортеру, пустившему в печать непроверенны материал, нашли местного героя, и попробуйте теперь все это развенчать? Поэтому, чтоб не произошло повторной ошибки, если это так можно мягко выразиться, как говорят в Одессе, я и пишу это письмо.

Я прервал свой рассказ, когда байды были с большим перегрузом заполнены десантниками и в 21 час с минутами отчалили от Богоявленского причала и взяли курс на Николаев. Все ли лодки дошли до Николаева? Их вышло с Богоявленска 7-м! Сколько их пришвартовалось у пирса элеватора? Семь или меньше? Если до Николаева дошли СЕМЬ байд, то тогда вопрос ясен. Нужно искать 12 солдат, понтонеров, гребцов, которые не вернулись с лодками назад в Богоявленск за вторым эшелоном.

В журнале боевых действий батальона была лаконичная запись первой радиограммы от десанта «Высадился в 00 час. 00 мин. Приступаю к выполнению задания». Из журнала боевых действий запись была перенесена в историю батальона, где записано так: « В трудных условиях водная преграда была преодолена. Отряд в 00 час. 00 мин. 26 марта высадился на берег не обнаружив себя.» Значит не в 5 часов утра, а в 00. Значит лодки могли свободно возвратиться в Богоявленск, но не возвратились. Почему? Что произошло? А произошло следующее. В журнале боевых действий было записано, а потом с точностью до запятой переписано в историю батальона следующее: (стр.51) « В 2-х километрах от Богоявленска, одна из лодок разломилась, личный состав спасся, а две стали быстро наполнятся водой. Отряд вернулся к берегу, переформировался, снял армейскую прислугу с лодок и вновь взял курс на Николаев.»

В действительности так и было, в одной из лодок проломилось от перегруза днище. Ольшанский вынужден был повернуть к берегу, провести перегруппировку, снять армейских гребцов с лодок, чтобы разместить 55 десантников на шести байдах. Вот почему не возвратилась за вторым эшелоном посуда. Вот почему идут бесполезные поиски 12-ти каких-то саперов. Но как это могло случиться, что цифра 67, а не 55 живет до сегодняшнего дня?

Все объясняется просто. На половину вы дали ответ в своей статье. Кто-то не предавая серьезного значения и не думая о последствиях назвал цифру вышедших из Богоявленска 67 человек. Эта цифра фигурировала при работе государственной комиссии, дошла до Сталина, а когда разобрались было поздно. А потом не хватило мужества сказать правду.

В дополнение хочу поделиться еще некоторыми наблюдениями, которые очень хорошо помню. Я с группой разведчиков и оставшимися тогда на причале бойцами роты автоматчиков, один из первых был на месте боя. Мы до вечера отыскивали и распозновали наших боевых друзей. Моего сгоревшего друга, малоземельца Владимира Очаленко я опознал по эсесовскому обгоревшему «мессеру», который я ему подарил после мариупольской операции. По фонарям, по портсигарам, по матросским поясным бляхам, по оружию мы определяли погибших, если невозможно было узнать кого в лицо. Ордена и медали там искать было бесполезно. И тот кто там нашел хотя бы осколок медали, тот извините меня, врет, не зная нерушимого закона любого тактического десанта и десантника. Все документы, награды (ордена и медали), письма, погоны сдаются перед выходом в десант. И это положение было строго обязательным для любого, идущего в тыл противника.

Я до сегодняшнего дня могу рассказать, где находилось большинство погибших. И поверьте мне среди убитых мы не встречали солдат или неопознанных офицеров. И что в тот день было для нас странным, что никто из представителей армии на место боя не искал своих погибших. Не было представителей армии и на похоронах.

Если бы в десанте погибли солдаты армии, то я уверен, что их искали бы на месте боя и обязательно присутствовали бы на похоронах представители армейской части.

Значит 12 человек армейцев, снятых с лодок, в 2-х километрах от Богоявленска, благополучно возвратились в свою часть и о них никто не проявлял беспокойства.

И еще одно короткое замечание. Пусть самый и опытнейший сапер отработает на веслах хотя бы километров шесть потом без отдыха допустите его к разрядке мин. Он подорвется на первых минах.

Николаевский десант проходил в 1944 г. когда наше армия ломая упорное сопротивление противника шла вперед. Это был не 1941 год, когда многие подвиги солдат и офицеров могли остаться безымянными.

Во время нашего наступления, в истории Великой Отечественной войны вы не найдете фронтовых, неразгаданных тайн. Значит что-то было не так в Николаевском десанте, где-то допущена ошибка, которую по каким-то причинам скрывают те, кто должен первым о ней заговорить. И поверьте мне, даже как-то неудобно, что этот вопрос первым поднял я. Правда, с ныне покойным Героем Советского Союза Андреем Стрюковым мы хотели организовать встречу ветеранов батальона, хотя бы тех, кто остался жив от первого формирования, и на этой встрече поговорить начистоту и по душам о той путанице, которую кто-то и когда-то допустил, но увы встреча не состоялась. В Николаеве собрались только оставшиеся в живых десантники и Котанов.

А в настоящее время нет уже с нами Струкова, нет Семистрока, который будучи старшим патруля в Богоявленске в ночь с 25 на 26 марта 1944 г. видел солдат снятых Ольшанским с лодок и устроил их в одной из хат села, чтоб они просушились.

Вот почему я писал Котанову, а копию послал в николаевский музей, где напомнил ему, что нам никогда не простят, если мы не расскажем правду о десанте. Но он отмалчивается, а с ним молчат и оставшиеся в живых и не только молчат, но своими выступлениями и периодическими статьями в печать еще больше запутывают этот вопрос.

Есть несколько вариантов проверить достоверность написанного:

а) найти журнал боевых действий батальона;

б) искать солдат, снятых Ольшанским с лодок;

в) ознакомиться с историей батальона, которая находится в Ленинграде, в Военно-морском музее;

г) заставить говорить правду оставшихся в живых;

д) в крайнем случае вскрыть могилу десантников и там вы найдете останки погибших и специалисты определят, что там покоится что-то около сорока человек. Точно я сейчас не помню

П.С. Монастырских в десанте не было, писарь не ошибся. 24 и 25 марта погибли два корректировочных поста проникшие на окраины Николаева, после освобождения города армейцы их искали. По всей видимости в одном из них был капитан Монастырских.

Заранее прошу прощения, если что не так написал.

С уважением
В. Дитяткин

Мой адрес:
Г. Харьков-127,
ул. Блюхера №23Б кв.81
Дитяткину Василию Ильичу

Первое письмо Дитяткина