Х.Кортасар "Игра в классики"
Пора возрождать полезную традицию писать о прочитанных книгах.
Хотя уже не раз убеждалась, что значащие что-то для тебя отрывки, совершенно не привлекают внимания и не несут смысла для других.
Кортасара я открыла для себя случайно. Поддалась описанию на обороте "Модели для сборки", съездила с ней в отпуск, проглатывая главы то на борту самолета, то на берегу океана, то в ночном зале ожидания аэропорта. И в итоге поняла, что хочу тут же перечитать книгу, едва перевернув последнюю страницу. Слишком много вещей требовали уточнения, слишком много новых открытий можно было еще сделать. Но, по стечению обстоятельств, сначала я решила взяться за "Игру в классики" того же автора, во многом потому, что в одной из её глав должна быть вводная к "Модели для сборки".
"Игра в классики" дает возможность без сомнений о потерянном времени прочитать себя дважды. В книге есть "дополнительные главы", без которых можно обойтись при первом прочтении, но которые можно мастерски вплести прямо в основное повествование. Причем именно вплести, а не добавить в качестве финала.
Сейчас я в стадии чтения второй версии книги, т.е. той, что с дополнительными главами. И как же много я упустила при первом прочтении. Как много деталей я бы никогда не заметила, как много взаимосвязей между началом и концом было упущено только из-за того, что в начале повествования герой еще не близок тебе и ты не уделяешь внимания мелочам.
"Бродя по набережной Селестэн, я наступаю на сухие листья, и когда поднимаю один и приглядываюсь к нему хорошенько, то вижу, что весь он заполнен пыльцою старого золота... Потом я приношу листья к себе в комнату и прикрепляю к плафону лампы. Был Осип, просидел часа 2, на лампу даже не взглянул. На следующий день явился Этьен и, не выпустив еще из рук берета, поднимает лампу, разглядывает листья, приходит в волнение....
Я представляю человека в виде амебы, которая выбрасывает ложноножки и захватывает пищу. Ложноножки бывают длинные и короткие, они шевелятся, совершая круговые движения. В один прекрасный день порядок их движений закрепляется (это и есть зрелость, что называется сложившийся человек). С одной стороны, он достает далеко, а с другой - не видит лампы у себя под носом...
И человек живет в полной уверенности, что ничего интересного не ускользнет от него, пока внезапный рывок в сторону не обнаружит на миг, к несчастью такой короткий, что он не успевает понять, что именно.." [84]
И немного об удивительной девушке Маге...
перепечатывая описание её мира, поймала себя на мысли, как она наивна и излишне проста в своих взглядах...но как много она от этого получает..))
"...она обучала его смотреть и видеть; не подозревая того, что обучает, она любила остановиться вдруг на улице и нырнуть в пустой подъезд, где ровным счетом ничего не было, но зато дальше - зеленый отблеск, просвет, и тихонько, чтобы не рассердить привратницу, она проскальзывала в большой внутренний двор, где иногда оказывалась старая статуя, или увитый плющом колодец...
...а бывало, что ни с того ни с сего замирала посреди улицы ("рено" тормозил в 2 метрах, и водитель, высунувшись в окошечко, материл её с пикардийским акцентом) - просто хотела поглядеть, как оттуда, с середины улицы, смотрелся Пантеон, потому что оттуда он смотрелся гораздо лучше, чем с тротуара...
...бродили и бродили они по Парижу, разглядывая то, что попадалось на глаза, не мешая случаться тому, что должно было случаться, то сплетаясь в объятиях, то отталкиваясь друг от друга в ссоре, но всё это происходило вне того мира, где совершались события, о которых писали в газетах, где имели ценность семейные или родственные обязанности и любые другие формы обязательств, юридические или моральные"
"Когда Мага начинала расспрашивать о вещах вроде дзэн-буддизма, Грегоровиус силился объяснить ей элементарные основы метафизики, между тем как Оливейра, смакуя рюмку перно, смотрел на них и развлекался. Бессмысленно было объяснять что-либо Маге. Фоконье прав, для таких, как она, загадка начиналась как раз с объяснения. Мага слушала про имманентное и трансцендентальное и, хлопая своими глазами, прихлопывала к чертовой матери всю метафизику Грегоровиуса. В конце концов она убеждала себя, что поняла дзэн-буддизм, и устало вздыхала. И только один Оливейра знал, что Мага то и дело заглядывала в эти огромные пространства, не знающие времени, которые все они искали при помощи диалектики" [4]
И 71 глава, я к тебе еще вернусь!
Хотя уже не раз убеждалась, что значащие что-то для тебя отрывки, совершенно не привлекают внимания и не несут смысла для других.
Кортасара я открыла для себя случайно. Поддалась описанию на обороте "Модели для сборки", съездила с ней в отпуск, проглатывая главы то на борту самолета, то на берегу океана, то в ночном зале ожидания аэропорта. И в итоге поняла, что хочу тут же перечитать книгу, едва перевернув последнюю страницу. Слишком много вещей требовали уточнения, слишком много новых открытий можно было еще сделать. Но, по стечению обстоятельств, сначала я решила взяться за "Игру в классики" того же автора, во многом потому, что в одной из её глав должна быть вводная к "Модели для сборки".
"Игра в классики" дает возможность без сомнений о потерянном времени прочитать себя дважды. В книге есть "дополнительные главы", без которых можно обойтись при первом прочтении, но которые можно мастерски вплести прямо в основное повествование. Причем именно вплести, а не добавить в качестве финала.
Сейчас я в стадии чтения второй версии книги, т.е. той, что с дополнительными главами. И как же много я упустила при первом прочтении. Как много деталей я бы никогда не заметила, как много взаимосвязей между началом и концом было упущено только из-за того, что в начале повествования герой еще не близок тебе и ты не уделяешь внимания мелочам.
"Бродя по набережной Селестэн, я наступаю на сухие листья, и когда поднимаю один и приглядываюсь к нему хорошенько, то вижу, что весь он заполнен пыльцою старого золота... Потом я приношу листья к себе в комнату и прикрепляю к плафону лампы. Был Осип, просидел часа 2, на лампу даже не взглянул. На следующий день явился Этьен и, не выпустив еще из рук берета, поднимает лампу, разглядывает листья, приходит в волнение....
Я представляю человека в виде амебы, которая выбрасывает ложноножки и захватывает пищу. Ложноножки бывают длинные и короткие, они шевелятся, совершая круговые движения. В один прекрасный день порядок их движений закрепляется (это и есть зрелость, что называется сложившийся человек). С одной стороны, он достает далеко, а с другой - не видит лампы у себя под носом...
И человек живет в полной уверенности, что ничего интересного не ускользнет от него, пока внезапный рывок в сторону не обнаружит на миг, к несчастью такой короткий, что он не успевает понять, что именно.." [84]
И немного об удивительной девушке Маге...
перепечатывая описание её мира, поймала себя на мысли, как она наивна и излишне проста в своих взглядах...но как много она от этого получает..))
"...она обучала его смотреть и видеть; не подозревая того, что обучает, она любила остановиться вдруг на улице и нырнуть в пустой подъезд, где ровным счетом ничего не было, но зато дальше - зеленый отблеск, просвет, и тихонько, чтобы не рассердить привратницу, она проскальзывала в большой внутренний двор, где иногда оказывалась старая статуя, или увитый плющом колодец...
...а бывало, что ни с того ни с сего замирала посреди улицы ("рено" тормозил в 2 метрах, и водитель, высунувшись в окошечко, материл её с пикардийским акцентом) - просто хотела поглядеть, как оттуда, с середины улицы, смотрелся Пантеон, потому что оттуда он смотрелся гораздо лучше, чем с тротуара...
...бродили и бродили они по Парижу, разглядывая то, что попадалось на глаза, не мешая случаться тому, что должно было случаться, то сплетаясь в объятиях, то отталкиваясь друг от друга в ссоре, но всё это происходило вне того мира, где совершались события, о которых писали в газетах, где имели ценность семейные или родственные обязанности и любые другие формы обязательств, юридические или моральные"
"Когда Мага начинала расспрашивать о вещах вроде дзэн-буддизма, Грегоровиус силился объяснить ей элементарные основы метафизики, между тем как Оливейра, смакуя рюмку перно, смотрел на них и развлекался. Бессмысленно было объяснять что-либо Маге. Фоконье прав, для таких, как она, загадка начиналась как раз с объяснения. Мага слушала про имманентное и трансцендентальное и, хлопая своими глазами, прихлопывала к чертовой матери всю метафизику Грегоровиуса. В конце концов она убеждала себя, что поняла дзэн-буддизм, и устало вздыхала. И только один Оливейра знал, что Мага то и дело заглядывала в эти огромные пространства, не знающие времени, которые все они искали при помощи диалектики" [4]
И 71 глава, я к тебе еще вернусь!