Плакса-вакса
Мой эксперимент рискует провалиться, даже не начавшись. Но я в последний момент вспомнила и вот пишу, пока ребёнок спит под боком. Её сон - это моя активность. В своё бодрствование она забирает меня всю без остатка. По этой причине снова начались загоны: а люблю ли я своего ребёнка? Может, мне только кажется, что я её люблю? А что будет, если у меня её забрать? А может, я жила бы себе без неё и жила? Может, я забочусь о ней из-за страха осуждения, навязанных представлений, какой должна быть мама?
Не могу вычленить, как отдельное чувство, материнскую любовь. Инстинкты, гормоны? Радуюсь ей больше всего после долгого сна - такое это удовольствие прижать её еще сонную, тёплую, тихую. Умиляюсь, когда она кладёт на меня во сне свою ручку, еще маленькую и нежную. И думаю, как она будет расти, эта рука, как будут меняться её очертания: припухлость спадёт, пальчики удлинятся, ноготочки вытянутся. Потом утираю слёзы.
А еще я не могу спокойно смотреть всякие репортажи про детей. Когда умерла бедная Жанна Фриске, я знала, естественно, всю историю, сочувствовала, но спокойно натыкалась на это всё в СМИ. И вот вижу какое-то очередное видео из клиники, снятое еще до всей шумихи. Обычные такие кадры. Она там что-то ест, сидит на коляске, Дмитрий этот её с ребёнком - ничего такого. И тут она тянет руки к сыну, берёт его и прижимает к себе. Меня тогда очень сильно перемкнуло и я долго не могла остановиться и, конечно, плачу даже сейчас. Картина эта так и стоит перед моими глазами. Брошенный мамой мальчик, засыпанный листвой малыш, больная девочка, утонувший мальчик-беженец. Я и раньше была плаксивая, но теперь сердце рвётся в клочья от такого. Не могу смотреть на детские страдания. Стала отправлять эти сраные смски по сбору средств, хоть внутри каждый раз поднимается жуткий гнев на нашу страну с её долбанным здравоохранением и на всю эту гоп-компанию, которой ничего не стоит оплатить лечение детей. Дети, страдают всегда дети. И старики.
Про усыновление, конечно, пока не заикнусь даже, но и эта тема не даёт теперь покоя. Бесит только, когда такими вещами бравируют. Иди и возьми тихо, если можешь. А не можешь - молчи. А то мы все такие Павлы Астаховы чуть-чуть, только без зарплаты.
А в итоге всегда упираешься в своё бессилие и ничтожество. Что я могу? Может, хоть что-то? Могу отдать себя дочери, чтобы ей было хорошо. Сегодня, завтра и всегда. Поэтому отдаю и кажется, что сердце моё всё-таки стало немножко другим. Или просто гормоны?
Не могу вычленить, как отдельное чувство, материнскую любовь. Инстинкты, гормоны? Радуюсь ей больше всего после долгого сна - такое это удовольствие прижать её еще сонную, тёплую, тихую. Умиляюсь, когда она кладёт на меня во сне свою ручку, еще маленькую и нежную. И думаю, как она будет расти, эта рука, как будут меняться её очертания: припухлость спадёт, пальчики удлинятся, ноготочки вытянутся. Потом утираю слёзы.
А еще я не могу спокойно смотреть всякие репортажи про детей. Когда умерла бедная Жанна Фриске, я знала, естественно, всю историю, сочувствовала, но спокойно натыкалась на это всё в СМИ. И вот вижу какое-то очередное видео из клиники, снятое еще до всей шумихи. Обычные такие кадры. Она там что-то ест, сидит на коляске, Дмитрий этот её с ребёнком - ничего такого. И тут она тянет руки к сыну, берёт его и прижимает к себе. Меня тогда очень сильно перемкнуло и я долго не могла остановиться и, конечно, плачу даже сейчас. Картина эта так и стоит перед моими глазами. Брошенный мамой мальчик, засыпанный листвой малыш, больная девочка, утонувший мальчик-беженец. Я и раньше была плаксивая, но теперь сердце рвётся в клочья от такого. Не могу смотреть на детские страдания. Стала отправлять эти сраные смски по сбору средств, хоть внутри каждый раз поднимается жуткий гнев на нашу страну с её долбанным здравоохранением и на всю эту гоп-компанию, которой ничего не стоит оплатить лечение детей. Дети, страдают всегда дети. И старики.
Про усыновление, конечно, пока не заикнусь даже, но и эта тема не даёт теперь покоя. Бесит только, когда такими вещами бравируют. Иди и возьми тихо, если можешь. А не можешь - молчи. А то мы все такие Павлы Астаховы чуть-чуть, только без зарплаты.
А в итоге всегда упираешься в своё бессилие и ничтожество. Что я могу? Может, хоть что-то? Могу отдать себя дочери, чтобы ей было хорошо. Сегодня, завтра и всегда. Поэтому отдаю и кажется, что сердце моё всё-таки стало немножко другим. Или просто гормоны?