Интервью с Александром Галибиным
Это мое первое "настоящее" интервью и, кажется, оно даже удалось:)
Опубликовано в газете "Дом Актера" №1 (126), 2008-2009 на странице 13:):
Александр Галибин,
художественный руководитель Московского драматического театра им. К.С. Станиславского:
"Я человек, выросший на классическом театре..."
На театре, который понимается как театр единого художественного руководства и единоначалия. Таких театров осталось не так много. Но и доверия к ним сегодня больше. Именно у таких театров есть свой зритель, именно такие театры привлекают внимание критики. Одним словом, сегодня выигрывает такой театр, в котором есть человек, художник, способный повести за собой труппу и всю эту машину, называемую театром. Ведь все равно слово «ансамбль» никто не отменял.
А дальше уже человек, который стоит во главе, сам формирует ту ситуацию, в которой он находится. И это очень непросто взять на себя такую ответственность, чтобы люди, с которыми ты работаешь, фактически принимали твои решения. Это не значит, что у них нет слова. Конечно, слово у них есть, но практически художественное решение принимает человек, который за собой всю эту машину ведет. Это непросто, потому что ты отвечаешь людьми за свои решения. Не просто собой, а - людьми, которые начинают тебе верить. Или - не верить. Тогда их надо убеждать…
- - Но Вы же взяли на себя эту ответственность
- Наверное, надо очень сильно любить театр сегодня, чтобы сделать такой шаг, который сделал я, допустим. Очень сильно любить театр. Собственно, я его очень сильно и люблю.
И потом, никто ведь не отменял человеческий фактор. Люди в этом театре замечательные. У этого театра своя, очень хорошая, история. Очень богатая. И я никогда не поверю, что театр, который существует и жил достаточно интенсивной жизнью, взял и в одночасье погас, что тут нет людей, которые хотят что-то делать. Конечно, есть они. И я вижу это, слава Богу.
- Вы в театре уже несколько месяцев - с чем за это время пришлось столкнуться?
Самое главное - это то, что есть готовность идти за художественным руководителем и есть желание выйти из той замкнутой ситуации, которая возникла на протяжении последних лет в театре, когда начинало казаться, что это «кольцо» уже невозможно порвать. Так вот актеры очень хотят, чтобы это произошло, и мне кажется, что последние премьеры об этом говорят. Говорят о том, что актеры настроены на работу, как я и предполагал, в театре практически нет ленивых людей. Нет людей, которые бы не хотели, чтобы с театром что-то произошло - нечто другое, новое. Другой вопрос, что степень этого «другого» - это уже вопрос таланта, способностей и возможностей худрука, приглашенных режиссеров, самих артистов. Но самое главное, что хорошее позитивное стремление у каждого из членов труппы есть. И это мне очень дорого.
Дорого, что пришедший художественный руководитель не встречен в штыки, что нет никакой конфронтации: я пришел - и можно было начинать работу. И эта работа началась. Началась так, как ее понимаю я. И те мои возможности, которыми я обладаю, были восприняты актерами. А дальше уже покажет сезон, спектакли - что сделано, как сделано, в какую сторону мы пошли. И анализировать уже будем по прошествии этого сезона.
- Уже прошли две премьеры( «Я пришел» Н. Халезина; «Авария» Ф. Дюрренматта)) - совсем немного времени осталось до третьей(«Волшебный орех», по мотивам «Щелкунчика» Э.-Т.-А. Гофман), уже можно говорить об определенной репертуарной политике. Когда Вы начали подбирать драматургию, выстраивать репертуар, с труппой и ее возможностями Вы еще знакомы не были, а значит, делали это во многом интуитивно. Сегодня те свои решения Вы считаете верными?
Мне кажется, да. В большей степени, конечно, это было интуитивно, но, кажется, что я не ошибся, что то направление, тот толчок, который театру дан, - он правильный. И я абсолютно убежден по-прежнему, что идея открыть премьеры сезона современной пьесой («Я пришел») - правильная. Пьеса выбрана верная. Важно - попадает материал в сегодняшний день или не попадает. Так вот эта пьеса попадает в сегодняшний день. Она понятна, она доступна, она внятно написана, актеры с удовольствием в ней играют. Пьеса - молодежная, для людей очень юных, сегодняшних. Автор слышит сегодняшний день. Конечно, ее могут смотреть и смотрят люди и более старшего поколения. Но самое главное, что в зал приходит молодежь, что им это интересно и важно.
- То есть Вы хотите, чтобы театр был в основном обращен к молодежной аудитории?
Я бы так не сказал, но я бы настраивался на зрителя более молодого, чем тот, которого я увидел в театре за эти четыре месяца. Мне кажется, что молодежь должна пойти в театр, и мне хочется ее привлечь. Хочется, чтобы молодежь привела своих родителей - это ведь очень важная аудитория. Мне кажется, что репертуар, как он складывается сейчас, перестает быть стихийным, как это было прежде.
Мне хотелось, чтобы появилась осмысленность в репертуарной политике театра. И я надеюсь, что мне это удается. Надеюсь, ведь так все осторожно надо двигать, делать первые шаги. А с другой стороны, нет времени для раздумий. И его не было - этого времени.
Когда я только пришел, надо было сразу и очень быстро и квалифицированно принимать решения относительно нашего пути в театральном сезоне, который несся и надвигался со скоростью света. Практически никого уже не оставалось из тех, кто мог бы прийти и работать. Те, кому я предлагал, очень настороженно относились к самому театру. Вот этот стереотип и надо разбить. Потому что в театре есть очень мощные актерские резервы. Надеюсь, что наши премьеры об этом скажут.
- Вы имеете ввиду не только собственные спектакли, но и постановки приглашенных режиссеров?
Мне нравится идея дилогии «Играем Дюрренматта» с моей «Аварией» и «Метеором» М.М. Козакова. Мне нравится, что есть и с точки зрения поколений диалог - как режиссерский , так и актерский. И есть возможность поразмышлять. При этом поразмышлять не тоскливо, а поразмышлять радостно. Поразмышлять через юмор, через смеховую культуру, через площадную природу театра.
Мне очень дорого, что Володя Мирзоев пришел в театр с идеей спектакля «Предательство» по Пинтеру с Максимом Сухановым в главной роли, что это осуществится, и в феврале будет премьера. И мы сейчас всеми силами стараемся, чтобы эта премьера достойно вошла в репертуар.
Также мне очень хочется, чтобы в репертуаре появилась новая сказка для детей. У нас идут две совершенно прелестные сказки - «Черная курица» и «Царевна-лягушка». Но они идут уже много лет, хотя дети по-прежнему так трогательно их смотрят, а актеры их трепетно играют без всякого цинизма. Но мне хотелось, чтобы появилась сказка, которую я люблю с детства, - «Щелкунчик». У нас, правда, это будет не совсем «Щелкунчик», спектакль «по мотивам» - «Волшебный орех» в постановке Рамиса Ибрагимова. Мне хотелось сделать такой новогодний детский праздник. Очень хотелось. Я люблю Новый год, люблю ощущение Дедушки Мороза, Снегурочки - и это все будет. Но при этом спектакль останется в репертуаре театра и сможет идти и после школьных каникул.
Одно из главных театральных событий для нас - открытие Новой сцены. Новая сцена необходима театру просто как воздух. Это возможность необычных экспериментов для молодых авторов, для молодых режиссеров. Возможность сделать что-то такое, что невозможно сделать на большой сцене.
Театр, тем более тот, что находится в самом центре города, должен слышать, что происходит за окнами, должен чувствовать ритм городской жизни, ритм страны и идти за этим ритмом. И не «грузить». Мне не хочется, чтобы театр зарывался в глубокие философские тяжбы. Все-таки зритель должен уходить с очень хорошим настроением, с позитивом в душе, но, при этом, не надо лишать зрителя и возможности поразмышлять.
- Ритм современной жизни для Вас - необязательно в современной пьесе?
Совсем необязательно.В этом сезоне так сложилось - некоторый перевес в сторону драматургии современной (если, конечно, отнести Дюрренматта к нашим современникам) присутствует.
- Но Дюрренматт уже скорее классика…
Ну, тогда скажем так: некоторый перевес в сторону западно-европейской классики. Самой классикой наш сезон, кстати, и завершится - премьера «Бабьих сплетен» Гольдони состоится в начале апреля.
Еще я дал возможность молодому режиссеру - Олегу Юмову, окончившему мастерскую Сережи Женовача, - сделать на нашей Новой сцене спектакль «Человек-невидимка» по Г. Уэллсу. Сам он его позиционирует как «Невидимый человек» и делает с нашими актерами какие-то необычные и очень интересные вещи…
Денег бы только хватило, а идей - много. Ситуация с финансированием сейчас тяжелая, поэтому мы тоже находимся в некотором напряжении, но, тем не менее, хочется, чтобы все эти премьеры состоялись, чтобы в конце сезона все-таки было видно, куда движется театр, и чтобы было понятно, что театр сдвинулся с мертвой точки, вышел из замкнутого круга.
Это видно всегда: хочет театральный народ двигать свой театр вперед или нет. Пример - площадка, которая далась, конечно, огромными усилиями, Новая сцена в том самом месте, где когда-то был репетиционный зал, а потом стал декоративный цех. Это намоленное место, где жило много интересных людей, где игрались хорошие студийные спектакли. И видно, как театр на это откликнулся, и практически за два с половиной месяца площадка была создана. Она родилась невероятными усилиями и неимоверной, колоссальной финансовой экономией. Поэтому, мне кажется, это очень дорого и говорит о многом - прежде всего о людях.
- Удивительно, при такой жесткой экономии Вы решили выпускать еще и детский спектакль. Почему для Вас это важно?
Мне хотелось , чтобы в театре были спектакли не только для маленьких, но и для детей среднего возраста. Сейчас я говорю не о театре-иллюстрации школьной программы, но о попытке возродить тот театральных дух 60х-70х годов, в котором рос я. Дух огромного доверия к театру. Очень хочется, чтобы дух романтизма, рыцарства все-таки пробивался и к детям 11-16 лет, хочется придумать такой спектакль.
- Вы сами хотели бы его поставить?
Думаю, это особый дар - ставить для детей. И сам бы я все-таки не рисковал. Уже есть некоторые идеи и люди, которые хотят это делать, но это уже следующий сезон. Я о нем думаю, но пока не буду раскрывать свои желания и все тайны.
- Ни одной не раскроете?
Могу сказать, что мы подписали договор с Чеховским фестивальным центром о том, что театр будет делать спектакль к юбилею 2010 года. Так далеко наш театр еще не ходил в своих стремлениях и желаниях. И я благодарен Валерию Ивановичу Шадрину, который на это пошел. Эту пьесу о молодых годах Чехова пишет Лена Гремина.
Я вижу перспективу нашего театра и мне хочется, чтобы мы двигались вперед. Надеюсь, все это сбудется.
Опубликовано в газете "Дом Актера" №1 (126), 2008-2009 на странице 13:):
Александр Галибин,
художественный руководитель Московского драматического театра им. К.С. Станиславского:
"Я человек, выросший на классическом театре..."
На театре, который понимается как театр единого художественного руководства и единоначалия. Таких театров осталось не так много. Но и доверия к ним сегодня больше. Именно у таких театров есть свой зритель, именно такие театры привлекают внимание критики. Одним словом, сегодня выигрывает такой театр, в котором есть человек, художник, способный повести за собой труппу и всю эту машину, называемую театром. Ведь все равно слово «ансамбль» никто не отменял.
А дальше уже человек, который стоит во главе, сам формирует ту ситуацию, в которой он находится. И это очень непросто взять на себя такую ответственность, чтобы люди, с которыми ты работаешь, фактически принимали твои решения. Это не значит, что у них нет слова. Конечно, слово у них есть, но практически художественное решение принимает человек, который за собой всю эту машину ведет. Это непросто, потому что ты отвечаешь людьми за свои решения. Не просто собой, а - людьми, которые начинают тебе верить. Или - не верить. Тогда их надо убеждать…
- - Но Вы же взяли на себя эту ответственность
- Наверное, надо очень сильно любить театр сегодня, чтобы сделать такой шаг, который сделал я, допустим. Очень сильно любить театр. Собственно, я его очень сильно и люблю.
И потом, никто ведь не отменял человеческий фактор. Люди в этом театре замечательные. У этого театра своя, очень хорошая, история. Очень богатая. И я никогда не поверю, что театр, который существует и жил достаточно интенсивной жизнью, взял и в одночасье погас, что тут нет людей, которые хотят что-то делать. Конечно, есть они. И я вижу это, слава Богу.
- Вы в театре уже несколько месяцев - с чем за это время пришлось столкнуться?
Самое главное - это то, что есть готовность идти за художественным руководителем и есть желание выйти из той замкнутой ситуации, которая возникла на протяжении последних лет в театре, когда начинало казаться, что это «кольцо» уже невозможно порвать. Так вот актеры очень хотят, чтобы это произошло, и мне кажется, что последние премьеры об этом говорят. Говорят о том, что актеры настроены на работу, как я и предполагал, в театре практически нет ленивых людей. Нет людей, которые бы не хотели, чтобы с театром что-то произошло - нечто другое, новое. Другой вопрос, что степень этого «другого» - это уже вопрос таланта, способностей и возможностей худрука, приглашенных режиссеров, самих артистов. Но самое главное, что хорошее позитивное стремление у каждого из членов труппы есть. И это мне очень дорого.
Дорого, что пришедший художественный руководитель не встречен в штыки, что нет никакой конфронтации: я пришел - и можно было начинать работу. И эта работа началась. Началась так, как ее понимаю я. И те мои возможности, которыми я обладаю, были восприняты актерами. А дальше уже покажет сезон, спектакли - что сделано, как сделано, в какую сторону мы пошли. И анализировать уже будем по прошествии этого сезона.
- Уже прошли две премьеры( «Я пришел» Н. Халезина; «Авария» Ф. Дюрренматта)) - совсем немного времени осталось до третьей(«Волшебный орех», по мотивам «Щелкунчика» Э.-Т.-А. Гофман), уже можно говорить об определенной репертуарной политике. Когда Вы начали подбирать драматургию, выстраивать репертуар, с труппой и ее возможностями Вы еще знакомы не были, а значит, делали это во многом интуитивно. Сегодня те свои решения Вы считаете верными?
Мне кажется, да. В большей степени, конечно, это было интуитивно, но, кажется, что я не ошибся, что то направление, тот толчок, который театру дан, - он правильный. И я абсолютно убежден по-прежнему, что идея открыть премьеры сезона современной пьесой («Я пришел») - правильная. Пьеса выбрана верная. Важно - попадает материал в сегодняшний день или не попадает. Так вот эта пьеса попадает в сегодняшний день. Она понятна, она доступна, она внятно написана, актеры с удовольствием в ней играют. Пьеса - молодежная, для людей очень юных, сегодняшних. Автор слышит сегодняшний день. Конечно, ее могут смотреть и смотрят люди и более старшего поколения. Но самое главное, что в зал приходит молодежь, что им это интересно и важно.
- То есть Вы хотите, чтобы театр был в основном обращен к молодежной аудитории?
Я бы так не сказал, но я бы настраивался на зрителя более молодого, чем тот, которого я увидел в театре за эти четыре месяца. Мне кажется, что молодежь должна пойти в театр, и мне хочется ее привлечь. Хочется, чтобы молодежь привела своих родителей - это ведь очень важная аудитория. Мне кажется, что репертуар, как он складывается сейчас, перестает быть стихийным, как это было прежде.
Мне хотелось, чтобы появилась осмысленность в репертуарной политике театра. И я надеюсь, что мне это удается. Надеюсь, ведь так все осторожно надо двигать, делать первые шаги. А с другой стороны, нет времени для раздумий. И его не было - этого времени.
Когда я только пришел, надо было сразу и очень быстро и квалифицированно принимать решения относительно нашего пути в театральном сезоне, который несся и надвигался со скоростью света. Практически никого уже не оставалось из тех, кто мог бы прийти и работать. Те, кому я предлагал, очень настороженно относились к самому театру. Вот этот стереотип и надо разбить. Потому что в театре есть очень мощные актерские резервы. Надеюсь, что наши премьеры об этом скажут.
- Вы имеете ввиду не только собственные спектакли, но и постановки приглашенных режиссеров?
Мне нравится идея дилогии «Играем Дюрренматта» с моей «Аварией» и «Метеором» М.М. Козакова. Мне нравится, что есть и с точки зрения поколений диалог - как режиссерский , так и актерский. И есть возможность поразмышлять. При этом поразмышлять не тоскливо, а поразмышлять радостно. Поразмышлять через юмор, через смеховую культуру, через площадную природу театра.
Мне очень дорого, что Володя Мирзоев пришел в театр с идеей спектакля «Предательство» по Пинтеру с Максимом Сухановым в главной роли, что это осуществится, и в феврале будет премьера. И мы сейчас всеми силами стараемся, чтобы эта премьера достойно вошла в репертуар.
Также мне очень хочется, чтобы в репертуаре появилась новая сказка для детей. У нас идут две совершенно прелестные сказки - «Черная курица» и «Царевна-лягушка». Но они идут уже много лет, хотя дети по-прежнему так трогательно их смотрят, а актеры их трепетно играют без всякого цинизма. Но мне хотелось, чтобы появилась сказка, которую я люблю с детства, - «Щелкунчик». У нас, правда, это будет не совсем «Щелкунчик», спектакль «по мотивам» - «Волшебный орех» в постановке Рамиса Ибрагимова. Мне хотелось сделать такой новогодний детский праздник. Очень хотелось. Я люблю Новый год, люблю ощущение Дедушки Мороза, Снегурочки - и это все будет. Но при этом спектакль останется в репертуаре театра и сможет идти и после школьных каникул.
Одно из главных театральных событий для нас - открытие Новой сцены. Новая сцена необходима театру просто как воздух. Это возможность необычных экспериментов для молодых авторов, для молодых режиссеров. Возможность сделать что-то такое, что невозможно сделать на большой сцене.
Театр, тем более тот, что находится в самом центре города, должен слышать, что происходит за окнами, должен чувствовать ритм городской жизни, ритм страны и идти за этим ритмом. И не «грузить». Мне не хочется, чтобы театр зарывался в глубокие философские тяжбы. Все-таки зритель должен уходить с очень хорошим настроением, с позитивом в душе, но, при этом, не надо лишать зрителя и возможности поразмышлять.
- Ритм современной жизни для Вас - необязательно в современной пьесе?
Совсем необязательно.В этом сезоне так сложилось - некоторый перевес в сторону драматургии современной (если, конечно, отнести Дюрренматта к нашим современникам) присутствует.
- Но Дюрренматт уже скорее классика…
Ну, тогда скажем так: некоторый перевес в сторону западно-европейской классики. Самой классикой наш сезон, кстати, и завершится - премьера «Бабьих сплетен» Гольдони состоится в начале апреля.
Еще я дал возможность молодому режиссеру - Олегу Юмову, окончившему мастерскую Сережи Женовача, - сделать на нашей Новой сцене спектакль «Человек-невидимка» по Г. Уэллсу. Сам он его позиционирует как «Невидимый человек» и делает с нашими актерами какие-то необычные и очень интересные вещи…
Денег бы только хватило, а идей - много. Ситуация с финансированием сейчас тяжелая, поэтому мы тоже находимся в некотором напряжении, но, тем не менее, хочется, чтобы все эти премьеры состоялись, чтобы в конце сезона все-таки было видно, куда движется театр, и чтобы было понятно, что театр сдвинулся с мертвой точки, вышел из замкнутого круга.
Это видно всегда: хочет театральный народ двигать свой театр вперед или нет. Пример - площадка, которая далась, конечно, огромными усилиями, Новая сцена в том самом месте, где когда-то был репетиционный зал, а потом стал декоративный цех. Это намоленное место, где жило много интересных людей, где игрались хорошие студийные спектакли. И видно, как театр на это откликнулся, и практически за два с половиной месяца площадка была создана. Она родилась невероятными усилиями и неимоверной, колоссальной финансовой экономией. Поэтому, мне кажется, это очень дорого и говорит о многом - прежде всего о людях.
- Удивительно, при такой жесткой экономии Вы решили выпускать еще и детский спектакль. Почему для Вас это важно?
Мне хотелось , чтобы в театре были спектакли не только для маленьких, но и для детей среднего возраста. Сейчас я говорю не о театре-иллюстрации школьной программы, но о попытке возродить тот театральных дух 60х-70х годов, в котором рос я. Дух огромного доверия к театру. Очень хочется, чтобы дух романтизма, рыцарства все-таки пробивался и к детям 11-16 лет, хочется придумать такой спектакль.
- Вы сами хотели бы его поставить?
Думаю, это особый дар - ставить для детей. И сам бы я все-таки не рисковал. Уже есть некоторые идеи и люди, которые хотят это делать, но это уже следующий сезон. Я о нем думаю, но пока не буду раскрывать свои желания и все тайны.
- Ни одной не раскроете?
Могу сказать, что мы подписали договор с Чеховским фестивальным центром о том, что театр будет делать спектакль к юбилею 2010 года. Так далеко наш театр еще не ходил в своих стремлениях и желаниях. И я благодарен Валерию Ивановичу Шадрину, который на это пошел. Эту пьесу о молодых годах Чехова пишет Лена Гремина.
Я вижу перспективу нашего театра и мне хочется, чтобы мы двигались вперед. Надеюсь, все это сбудется.