фильм-утопия
Очень уж многие хвалили "Идеальные дни" Вендерса, не могла не посмотреть, пока есть такая возможность.
Скромный Хирояма почти каждый день ездит по Токио по одному и тому же рабочему маршруту и драит до блеска общественные туалеты. У него есть свой распорядок для рабочих и для выходных дней, и мало что может помешать его нехитрым планам.
Прекрасный фильм-утопия, во всех смыслах. Он и на структурные, и на идейные вопросы доходчиво отвечает. Как раскрывать сюжет, в котором нет привычного конфликта? Никто ни с кем не выясняет отношений, не пытается доказать правоту, не ищет решения в безвыходной ситуации и даже не спасает мир. Хирояма от каждой потенциально спорной ситуации отстраняется: или быстро сдается (как под напором молодого коллеги), или находит того, кто реально должен нести ответственность (когда возвращает сбежавшую племянницу). И при этом на манипуляции не поддается, и никакого смущения не выказывает. В обычном сюжете каждая встреча героя с любовью, взрослением, смертью и расставанием превратилась бы тест на взрослость и сознательность, стала бы сценой для раскрытия характера. А Хирояма - утопический наблюдатель. Он все неизбежные стадии человеческой жизни обозревает внимательно и любопытно, как свой любимый дуб в парке, но не более. Он не выносит оценок, и, благодаря этому сам сбегает из оценочной системы, а потому совершенно не стыдится своего непрестижного занятия.
Он живет идеально вне противостояний. Зато конфронтация есть между его жизнью и зрительским бытием. Каждый в зале может спросить: «Да ведь и я живу точно также, но почему же я несчастлив? Что я делаю не так?». Возможно, всё дело во времени героя и в том, как он его чувствует. Да, оно циклично, но это не значит - однообразно. Каждый день случается что-то новое: иначе падает свет на листву, знакомый бродяга танцует на другой площадке, невидимый партнер по крестикам-ноликам придумывает следующий ход в партии. И при этом каждый день выключен из истории. Какой год на дворе, кто у власти, до ковида всё происходит или после - мы так и не узнаем. История со своей обусловленной линейностью разрушает утопию (это по Вендерсу, Ефремов бы с ним не согласился). А еще у Хироямы есть свой «золотой век» - 1960-1970-е. Не конкретное событие или воспоминание, а общая атмосфера (неспроста он слушает в машине не конкретные альбомы, а сборники хитов). И кажется, что в музыке этой он находит не конкретную ностальгию, «здравствуй, детство», а банально - что-то прекрасное. То, что лишь мелькает расплывчато и бессвязно во снах, а наяву разрушается осязательной определенностью, - в песнях одновременно и четко, и образно.
Вендерс предлагает свой рецепт идеальной жизни. Переносит его в Азию (должна же быть у утопии еще и пространственная граница), устраивает временные ловушки. Заявляет, что радость можно получить не от арки трансформации, а от созерцания. Вызывает современную культуру на спор - без крика, без акций, лишь демонстрируя иной подход к жизни.
Скромный Хирояма почти каждый день ездит по Токио по одному и тому же рабочему маршруту и драит до блеска общественные туалеты. У него есть свой распорядок для рабочих и для выходных дней, и мало что может помешать его нехитрым планам.
Прекрасный фильм-утопия, во всех смыслах. Он и на структурные, и на идейные вопросы доходчиво отвечает. Как раскрывать сюжет, в котором нет привычного конфликта? Никто ни с кем не выясняет отношений, не пытается доказать правоту, не ищет решения в безвыходной ситуации и даже не спасает мир. Хирояма от каждой потенциально спорной ситуации отстраняется: или быстро сдается (как под напором молодого коллеги), или находит того, кто реально должен нести ответственность (когда возвращает сбежавшую племянницу). И при этом на манипуляции не поддается, и никакого смущения не выказывает. В обычном сюжете каждая встреча героя с любовью, взрослением, смертью и расставанием превратилась бы тест на взрослость и сознательность, стала бы сценой для раскрытия характера. А Хирояма - утопический наблюдатель. Он все неизбежные стадии человеческой жизни обозревает внимательно и любопытно, как свой любимый дуб в парке, но не более. Он не выносит оценок, и, благодаря этому сам сбегает из оценочной системы, а потому совершенно не стыдится своего непрестижного занятия.
Он живет идеально вне противостояний. Зато конфронтация есть между его жизнью и зрительским бытием. Каждый в зале может спросить: «Да ведь и я живу точно также, но почему же я несчастлив? Что я делаю не так?». Возможно, всё дело во времени героя и в том, как он его чувствует. Да, оно циклично, но это не значит - однообразно. Каждый день случается что-то новое: иначе падает свет на листву, знакомый бродяга танцует на другой площадке, невидимый партнер по крестикам-ноликам придумывает следующий ход в партии. И при этом каждый день выключен из истории. Какой год на дворе, кто у власти, до ковида всё происходит или после - мы так и не узнаем. История со своей обусловленной линейностью разрушает утопию (это по Вендерсу, Ефремов бы с ним не согласился). А еще у Хироямы есть свой «золотой век» - 1960-1970-е. Не конкретное событие или воспоминание, а общая атмосфера (неспроста он слушает в машине не конкретные альбомы, а сборники хитов). И кажется, что в музыке этой он находит не конкретную ностальгию, «здравствуй, детство», а банально - что-то прекрасное. То, что лишь мелькает расплывчато и бессвязно во снах, а наяву разрушается осязательной определенностью, - в песнях одновременно и четко, и образно.
Вендерс предлагает свой рецепт идеальной жизни. Переносит его в Азию (должна же быть у утопии еще и пространственная граница), устраивает временные ловушки. Заявляет, что радость можно получить не от арки трансформации, а от созерцания. Вызывает современную культуру на спор - без крика, без акций, лишь демонстрируя иной подход к жизни.