гневливые герои старджона
Поняла, что мне тяжело дается чтение книг из заготовленного осеннего списка. Начинаю бодро, а потом сталкиваюсь в тексте с чем-то раздражающим и приостанавливаюсь. Или смотрю на оставшийся внушительный объем текста, представляю, сколько там еще может быть тормозящих моментов, и вообще забрасываю книгу на несколько недель.
И вот, пока я внутренне борюсь с "Загадкой женственности", чтоб время не пропадало, решила переключиться на малые формы. Порылась в списках и извлекла три небольших текста Теодора Старджона: "Трио на фоне бури", "Искусники планеты Ксанаду" и "Окажись все мужчины братьями, ты бы выдал сестру за одного из них?".
Что я знала об авторе до этого момента? Ну, про премию его имени - за лучший нф рассказ. И, конечно, роман "Больше, чем люди" (Если, 1994/8), который меня-подростка ооочень впечатлил.
С рассказами получилось занятно. Если обобщить, то они построены по схожей схеме:
- есть герой-мужчина, встречающий недоступную ему женщину;
- в нем копится раздражение, переходящее во вспышку гнева;
- происходит фантастический твист;
- герой всё-всё понимает и приходит к гармонии.
Радикальность прозрения, видимо, зависит от времени создания текста. В "Трио..." (еще консервативный 1955 год) персонаж дорастает до осознания того, что его жена - равная ему личность, и выдает сам себе за это неординарное открытие печеньку. А вот в бунтующем, "нововолновом", 1967 году, когда для вызывающего и провокационного сборника "Опасные видения" была написана повесть "Окажись все мужчины братьями...", герой уже смело перемахивает через сложные сексуальные запреты (принятие своей бисексуальности у него вообще прошло на раз-два, а вот с инцестом всё оказалось сложнее) - и с трудом примиряется со своим положением изгоя. Молодец автор: и духу времени следует, и от излюбленного порядка не отступает.
Да, в добавок рассказы объединяет вера Старджона в то, что доведенная до предела эмпатия или даже слияние сознаний способны к лучшему изменить сначала единичное сознание, а потом и весь социум. Насколько помню, идея гештальт-человека в "Больше, чем люди" сродни этим взглядам. Убежденность в пользе от подобного психологического прогресса не наивнее надежд технократов на то, что все проблемы решат машины. И настолько же утопична.
И вот, пока я внутренне борюсь с "Загадкой женственности", чтоб время не пропадало, решила переключиться на малые формы. Порылась в списках и извлекла три небольших текста Теодора Старджона: "Трио на фоне бури", "Искусники планеты Ксанаду" и "Окажись все мужчины братьями, ты бы выдал сестру за одного из них?".
Что я знала об авторе до этого момента? Ну, про премию его имени - за лучший нф рассказ. И, конечно, роман "Больше, чем люди" (Если, 1994/8), который меня-подростка ооочень впечатлил.
С рассказами получилось занятно. Если обобщить, то они построены по схожей схеме:
- есть герой-мужчина, встречающий недоступную ему женщину;
- в нем копится раздражение, переходящее во вспышку гнева;
- происходит фантастический твист;
- герой всё-всё понимает и приходит к гармонии.
Радикальность прозрения, видимо, зависит от времени создания текста. В "Трио..." (еще консервативный 1955 год) персонаж дорастает до осознания того, что его жена - равная ему личность, и выдает сам себе за это неординарное открытие печеньку. А вот в бунтующем, "нововолновом", 1967 году, когда для вызывающего и провокационного сборника "Опасные видения" была написана повесть "Окажись все мужчины братьями...", герой уже смело перемахивает через сложные сексуальные запреты (принятие своей бисексуальности у него вообще прошло на раз-два, а вот с инцестом всё оказалось сложнее) - и с трудом примиряется со своим положением изгоя. Молодец автор: и духу времени следует, и от излюбленного порядка не отступает.
Да, в добавок рассказы объединяет вера Старджона в то, что доведенная до предела эмпатия или даже слияние сознаний способны к лучшему изменить сначала единичное сознание, а потом и весь социум. Насколько помню, идея гештальт-человека в "Больше, чем люди" сродни этим взглядам. Убежденность в пользе от подобного психологического прогресса не наивнее надежд технократов на то, что все проблемы решат машины. И настолько же утопична.