круги на воде
Битва за Хадиту
2007 г. реж. Ник Брумфилд
Не в каждом конфликте можно сразу решить, кто прав, а кто виноват. Иногда может оказаться, что каждая из сторон, принимающая участие в столкновении, является и жертвой, и тем, кто осуществлял над другим физическое или психологическое насилие. В жизни это случается сплошь и рядом. Подчас это нас нервирует, приводит в смущение или злит, если дело касается общих понятий, пусть даже и таких серьёзных, как наши принципы. Но когда речь идёт о человеческой жизни, становится страшно. Даже если есть просто вероятность того, что конфликт закончится трагедией. Невысказанная мысль, брошенное слово, необдуманный поступок - что угодно может стать тем «камнем», который нарушит плавное течение жизни и от которого пойдут круги по воде.
Война не бывает без человеческих жертв. В самом начале фильма «Битва за Хадиту» авторы предупреждают - картина снована на реальном событии: 19 ноября 2005 года в иракском городе Хадита погиб один американский морской пехотинец и ещё двое были ранены, а спустя несколько часов пехотинцы убили 24 мирных жителя. Итак, зритель сразу знакомится с итогом «битвы». Он может тотчас вынести свой приговор, но режиссёр Ник Брумфилд и сценаристы Марк Хоферлин и Анна Телфорд показывают, что предшествовало случившемуся, предоставляя нам возможность судить о происшедшем максимально объективно.
Одна история рассказывается параллельно от лиц трёх участников первого «круга», сильнее всего затронутых этим военным инцидентом: морского пехотинца Рамиреса, и жителей Хадиты - Хибы и Ахмеда. Вначале они - лишь одни из представителей своих групп, но по ходу действия мы знакомимся с жизнью каждого, с её противоречиями. Рамирес не видит смысла в военной операции в Ираке, но продолжает служить, так как это лучше мизерной компенсации, которую ему предложили за ранение. Хиба ждёт ребёнка и думает о своей и его безопасности в «городе смерти» (как назвали Хадиту сами иракцы). Ахмед - бывший военный, сражавшийся, как он сам говорит, не за Саддама, а за свою страну, но оставшийся не у дел после прихода американцев. Каждый из героев стремится как может, разрешить свои внутренние противоречия: Рамирес, муштрует свой взвод, чтобы уменьшить риск потерь; Хиба пытается уговорить мужа уехать; Ахмед начинает сотрудничать с Аль-Каидой.
Изредка появляются титры: дата и время. Привязка к календарю и месту действия могла быть иной, какой угодно, достаточно лишь выбрать город на карте военных действий и почитать сводки потерь. Поэтому это не документальное фиксирование места и времени, а скорее таймер, равнодушно сообщающий зрителю: до трагедии осталось столько-то часов и минут.
Впервые трое героев пересекаются в начале фильма, на пропускном пункте. Здесь ничего особенного не происходит: для двух из них это всего лишь рядовое событие - обычная проверка на дорогах, и лишь Ахмед переживает больше остальных: ведь рядом с ним в кузове мина. Но зрителю окончательно дают понять, что эти трое взаимосвязаны между собой. Теперь остаётся лишь ждать, когда они снова окажутся вместе.
Постепенно мы знакомимся со вторым «кругом» персонажей, который тесно связан с первым. Это один из капралов взвода, муж Хибы и парень, согласившийся снимать теракт на камеру. Эти герои пассивны, ведут они себя иногда инфантильно, безответственно, тем самым ослабляя мотивацию и действия главных героев. Связь с первым «кругом» для них важна, но авторитетом для них являются те, кто старше по возрасту или по званию, с чьими советами или приказами они соглашаются безоговорочно.
В то же время устанавливается точка схода трёх сюжетных линий: Ахмед с подручным закладывают взрывное устройство на обочине дороги, по которой регулярно проезжают пехотинцы, прямо напротив дома, где с семьёй мужа живёт Хиба.
Напряжение растёт: внутренние противоречия главных героев множатся из-за того страха, что испытывает их окружение. Все знают, как должен быть устроен мир, и не понимают, почему реальность вокруг не соответствует этому представлению. Рамиресу снятся кошмары, в которых он видит убитых (и не обязательно убитых им лично). Чувство вины и сомнения в правильности своих поступков уже давно живут в нём и усиливаются с каждым днём, как и во многих солдатах его взвода. Войска должны защищать мирных жителей и убивать террористов. Но они убивают и тех, и других, потому что уже не видят разницы между ними. Молодому капралу кажется, что выход есть: обратиться к врачу, но оказание психологической помощи запрещено до конца прохождения службы/
Похожие чувства одолевают и Ахмеда. Он хочет освободить свою страну, но единственная, по его мнению, сила, способная это сделать, - Аль-Каида - пугает его. Ему безразличны джихад и шариат, пропагандируемые исламистами, он не желает жить по строгим религиозным предписаниям. Но террористы создают видимость борьбы, и потому он выступает на их стороне.
Хиба, как и вся семья её мужа, уже знает о заложенной мине. Перед ней и остальными одна дилемма: смерть от рук американцев за пособничество террористам или гибель от рук исламистов за донос американцам. Что могут сделать женщины в семье, живущей по традиционным патриархальным нормам? Лишь ждать действий мужчин/
А мужчины действительно проявляют активность, кто как может. «Круги» сменяют один другой, на смену спокойному второму приходит деятельный третий - посредники и координаторы (капитан в центре управления, свёкор Хибы, агитатор Аль-Каиды). Их инициативность напрямую связана с тем, насколько близки им главные персонажи, и, как ни странно, в высшей точке она близка к равнодушию. Свёкор Хибы искренне заботится о ней и хочет, чтобы она временно пожила у родных, но что он делает для защиты всей семьи? Лишь сообщает о взрывном устройстве шейху и уповает на милость бога. Зато молодой агитатор террористов сверх активен. Но разве его заботят судьба Ахмеда и его напарника? Нет, его цель - сделать Хадиту исламским городом, а то, что при этом могут погибнуть его соотечественники, его мало волнует.
Очень редко на экране появляются люди из четвёртого «круга». Это даже, скорее, не люди, а символы групп и идей: командующий центром пехотинцев в Рамади и шейх - представители двух культур, цивилизаций. Один - военный прагматик, второй - духовный лидер общины. Чем дальше персонажи находятся от места основного действия, тем больше общего между ними. И командующий, и шейх не задумываются о последствиях своих действий, которые считают справедливыми, даже абсолютно справедливыми. Если выбирать между одним человеком и идеей, они выберут последнее. Оба знают, что любое действие рождает противодействие, но ответственность за всё они предпочитают перекладывать на других: противников или подчинённых. Знакомый образ бездушного, безразличного ко всему начала.
Хотя и они, конечно, далеко не последние в этих разбегающихся волнах, поднятых в Междуречье в 2003 году. Военное вторжение повлекло череду многих других событий, целый «камнепад». И один из таких камней долетел до Хадиты осенью 2005 года.
19 ноября, семь часов утра. Патруль из трёх бронемашин, возглавляемый Рамиресом, проезжает мимо дома Хибы. Ахмед активирует мину. Взрыв. Мина повреждает третью машину. И ещё - активизирует внутренние страхи, приводит их в движение, нерациональное и неконтролируемое/
До этого момента мы следили в равной степени за действиями каждого из героев. Теперь же действие сосредотачивается на американских военных. Один пехотинец убит, двое ранены. Рамирес не смог защитить своих людей - так он представляет ситуацию. Но разве он мог предотвратить взрыв? Возможно, этот вопрос он задаст себе после, но не сейчас, не во время потрясения. Всё, что следует потом, - это почти безостановочное разрушительное действие человека, отбросившего рассуждения и забывшего о справедливости, действие абсолютно необратимое - убийство, смерть.
Убийца не знает своих жертв. Ему не известны парни, которых он вытащил из проезжавшей мимо машины, и он не задумывается о том, что они могут быть лишь случайными свидетелями. Его тень - второго капрала - не останавливает рыдающая женщина. Это не «битва», а бойня.
Откуда в них эта бездушная пустота? Из массовой культуры, «благодаря» которой занижен порог восприятия агрессии. Из «шутингов» - компьютерных «стрелялок». Из самостоятельного переживания очередного военного синдрома/
Пехотинцы, а с ними и зритель, редко видят лица жертв. Мешает не только пелена ненависти, но и чисто физические помехи: дым от взрывов, закрытые двери и наспех собранные баррикады, снайперская оптика. Бегущий по склону человек для американского снайпера - это не муж Хибы, а воплощение страха и мишень для отличного выстрела одновременно.
Камера показывает трагедию глазами и тех, кто стремится в ней выжить. Хиба с мужем и племянником прижалась к стене, и от пуль её отделяет только мебель. Во втором доме мы видим лишь ботинки солдат и падающие гильзы - ребёнок успел спрятаться под кровать, когда к ним пришли с «обыском». До этого момента камера показывала события отстранённо, чуть ли не документально: вот профессиональная хроника, а вот любительское интервью, а здесь будни семьи, штаба, продавцов на рынке. Но к кульминационному моменту становится ясно: отстраняться всё время невозможно. Это обращение к зрителю: почувствуй боль тех, кого ты уже знаешь, войди сам в первый «круг»
Рамирес переживает эту вспышку ярости, и вот он уже готов пожалеть убитую горем Хибу. Нашёл ли он виновных в гибели своего подчинённого? Нет, только место, откуда Ахмед активировал взрывное устройство. И ради чего было это всё? Капрал не понимает. Его сомнения в правильности происходящего всё больше усиливаются.
Круги расходятся не только среди людей, но и во времени. Через полгода после показанных событий началось расследование: кто-то передал в журнал "Time" плёнку с рассказом от лица иракцев о том, что случилось в тот день в Хадите. Откуда взялась эта запись? Ник Брумфилд предлагает свой вариант: похороны погибших и интервью с выжившими записали сами террористы - Ахмед говорил с Хибой и её маленькими племянниками. Линии снова перемешались, и это даже не клубок, а бесчисленные ленты Мёбиуса из причин и следствий поступков многих и многих, от разбросанных камней. Осуждать кого-то безоговорочно зритель не может. Но он может начать собирать камни.
2007 г. реж. Ник Брумфилд
Не в каждом конфликте можно сразу решить, кто прав, а кто виноват. Иногда может оказаться, что каждая из сторон, принимающая участие в столкновении, является и жертвой, и тем, кто осуществлял над другим физическое или психологическое насилие. В жизни это случается сплошь и рядом. Подчас это нас нервирует, приводит в смущение или злит, если дело касается общих понятий, пусть даже и таких серьёзных, как наши принципы. Но когда речь идёт о человеческой жизни, становится страшно. Даже если есть просто вероятность того, что конфликт закончится трагедией. Невысказанная мысль, брошенное слово, необдуманный поступок - что угодно может стать тем «камнем», который нарушит плавное течение жизни и от которого пойдут круги по воде.
Война не бывает без человеческих жертв. В самом начале фильма «Битва за Хадиту» авторы предупреждают - картина снована на реальном событии: 19 ноября 2005 года в иракском городе Хадита погиб один американский морской пехотинец и ещё двое были ранены, а спустя несколько часов пехотинцы убили 24 мирных жителя. Итак, зритель сразу знакомится с итогом «битвы». Он может тотчас вынести свой приговор, но режиссёр Ник Брумфилд и сценаристы Марк Хоферлин и Анна Телфорд показывают, что предшествовало случившемуся, предоставляя нам возможность судить о происшедшем максимально объективно.
Одна история рассказывается параллельно от лиц трёх участников первого «круга», сильнее всего затронутых этим военным инцидентом: морского пехотинца Рамиреса, и жителей Хадиты - Хибы и Ахмеда. Вначале они - лишь одни из представителей своих групп, но по ходу действия мы знакомимся с жизнью каждого, с её противоречиями. Рамирес не видит смысла в военной операции в Ираке, но продолжает служить, так как это лучше мизерной компенсации, которую ему предложили за ранение. Хиба ждёт ребёнка и думает о своей и его безопасности в «городе смерти» (как назвали Хадиту сами иракцы). Ахмед - бывший военный, сражавшийся, как он сам говорит, не за Саддама, а за свою страну, но оставшийся не у дел после прихода американцев. Каждый из героев стремится как может, разрешить свои внутренние противоречия: Рамирес, муштрует свой взвод, чтобы уменьшить риск потерь; Хиба пытается уговорить мужа уехать; Ахмед начинает сотрудничать с Аль-Каидой.
Изредка появляются титры: дата и время. Привязка к календарю и месту действия могла быть иной, какой угодно, достаточно лишь выбрать город на карте военных действий и почитать сводки потерь. Поэтому это не документальное фиксирование места и времени, а скорее таймер, равнодушно сообщающий зрителю: до трагедии осталось столько-то часов и минут.
Впервые трое героев пересекаются в начале фильма, на пропускном пункте. Здесь ничего особенного не происходит: для двух из них это всего лишь рядовое событие - обычная проверка на дорогах, и лишь Ахмед переживает больше остальных: ведь рядом с ним в кузове мина. Но зрителю окончательно дают понять, что эти трое взаимосвязаны между собой. Теперь остаётся лишь ждать, когда они снова окажутся вместе.
Постепенно мы знакомимся со вторым «кругом» персонажей, который тесно связан с первым. Это один из капралов взвода, муж Хибы и парень, согласившийся снимать теракт на камеру. Эти герои пассивны, ведут они себя иногда инфантильно, безответственно, тем самым ослабляя мотивацию и действия главных героев. Связь с первым «кругом» для них важна, но авторитетом для них являются те, кто старше по возрасту или по званию, с чьими советами или приказами они соглашаются безоговорочно.
В то же время устанавливается точка схода трёх сюжетных линий: Ахмед с подручным закладывают взрывное устройство на обочине дороги, по которой регулярно проезжают пехотинцы, прямо напротив дома, где с семьёй мужа живёт Хиба.
Напряжение растёт: внутренние противоречия главных героев множатся из-за того страха, что испытывает их окружение. Все знают, как должен быть устроен мир, и не понимают, почему реальность вокруг не соответствует этому представлению. Рамиресу снятся кошмары, в которых он видит убитых (и не обязательно убитых им лично). Чувство вины и сомнения в правильности своих поступков уже давно живут в нём и усиливаются с каждым днём, как и во многих солдатах его взвода. Войска должны защищать мирных жителей и убивать террористов. Но они убивают и тех, и других, потому что уже не видят разницы между ними. Молодому капралу кажется, что выход есть: обратиться к врачу, но оказание психологической помощи запрещено до конца прохождения службы/
Похожие чувства одолевают и Ахмеда. Он хочет освободить свою страну, но единственная, по его мнению, сила, способная это сделать, - Аль-Каида - пугает его. Ему безразличны джихад и шариат, пропагандируемые исламистами, он не желает жить по строгим религиозным предписаниям. Но террористы создают видимость борьбы, и потому он выступает на их стороне.
Хиба, как и вся семья её мужа, уже знает о заложенной мине. Перед ней и остальными одна дилемма: смерть от рук американцев за пособничество террористам или гибель от рук исламистов за донос американцам. Что могут сделать женщины в семье, живущей по традиционным патриархальным нормам? Лишь ждать действий мужчин/
А мужчины действительно проявляют активность, кто как может. «Круги» сменяют один другой, на смену спокойному второму приходит деятельный третий - посредники и координаторы (капитан в центре управления, свёкор Хибы, агитатор Аль-Каиды). Их инициативность напрямую связана с тем, насколько близки им главные персонажи, и, как ни странно, в высшей точке она близка к равнодушию. Свёкор Хибы искренне заботится о ней и хочет, чтобы она временно пожила у родных, но что он делает для защиты всей семьи? Лишь сообщает о взрывном устройстве шейху и уповает на милость бога. Зато молодой агитатор террористов сверх активен. Но разве его заботят судьба Ахмеда и его напарника? Нет, его цель - сделать Хадиту исламским городом, а то, что при этом могут погибнуть его соотечественники, его мало волнует.
Очень редко на экране появляются люди из четвёртого «круга». Это даже, скорее, не люди, а символы групп и идей: командующий центром пехотинцев в Рамади и шейх - представители двух культур, цивилизаций. Один - военный прагматик, второй - духовный лидер общины. Чем дальше персонажи находятся от места основного действия, тем больше общего между ними. И командующий, и шейх не задумываются о последствиях своих действий, которые считают справедливыми, даже абсолютно справедливыми. Если выбирать между одним человеком и идеей, они выберут последнее. Оба знают, что любое действие рождает противодействие, но ответственность за всё они предпочитают перекладывать на других: противников или подчинённых. Знакомый образ бездушного, безразличного ко всему начала.
Хотя и они, конечно, далеко не последние в этих разбегающихся волнах, поднятых в Междуречье в 2003 году. Военное вторжение повлекло череду многих других событий, целый «камнепад». И один из таких камней долетел до Хадиты осенью 2005 года.
19 ноября, семь часов утра. Патруль из трёх бронемашин, возглавляемый Рамиресом, проезжает мимо дома Хибы. Ахмед активирует мину. Взрыв. Мина повреждает третью машину. И ещё - активизирует внутренние страхи, приводит их в движение, нерациональное и неконтролируемое/
До этого момента мы следили в равной степени за действиями каждого из героев. Теперь же действие сосредотачивается на американских военных. Один пехотинец убит, двое ранены. Рамирес не смог защитить своих людей - так он представляет ситуацию. Но разве он мог предотвратить взрыв? Возможно, этот вопрос он задаст себе после, но не сейчас, не во время потрясения. Всё, что следует потом, - это почти безостановочное разрушительное действие человека, отбросившего рассуждения и забывшего о справедливости, действие абсолютно необратимое - убийство, смерть.
Убийца не знает своих жертв. Ему не известны парни, которых он вытащил из проезжавшей мимо машины, и он не задумывается о том, что они могут быть лишь случайными свидетелями. Его тень - второго капрала - не останавливает рыдающая женщина. Это не «битва», а бойня.
Откуда в них эта бездушная пустота? Из массовой культуры, «благодаря» которой занижен порог восприятия агрессии. Из «шутингов» - компьютерных «стрелялок». Из самостоятельного переживания очередного военного синдрома/
Пехотинцы, а с ними и зритель, редко видят лица жертв. Мешает не только пелена ненависти, но и чисто физические помехи: дым от взрывов, закрытые двери и наспех собранные баррикады, снайперская оптика. Бегущий по склону человек для американского снайпера - это не муж Хибы, а воплощение страха и мишень для отличного выстрела одновременно.
Камера показывает трагедию глазами и тех, кто стремится в ней выжить. Хиба с мужем и племянником прижалась к стене, и от пуль её отделяет только мебель. Во втором доме мы видим лишь ботинки солдат и падающие гильзы - ребёнок успел спрятаться под кровать, когда к ним пришли с «обыском». До этого момента камера показывала события отстранённо, чуть ли не документально: вот профессиональная хроника, а вот любительское интервью, а здесь будни семьи, штаба, продавцов на рынке. Но к кульминационному моменту становится ясно: отстраняться всё время невозможно. Это обращение к зрителю: почувствуй боль тех, кого ты уже знаешь, войди сам в первый «круг»
Рамирес переживает эту вспышку ярости, и вот он уже готов пожалеть убитую горем Хибу. Нашёл ли он виновных в гибели своего подчинённого? Нет, только место, откуда Ахмед активировал взрывное устройство. И ради чего было это всё? Капрал не понимает. Его сомнения в правильности происходящего всё больше усиливаются.
Круги расходятся не только среди людей, но и во времени. Через полгода после показанных событий началось расследование: кто-то передал в журнал "Time" плёнку с рассказом от лица иракцев о том, что случилось в тот день в Хадите. Откуда взялась эта запись? Ник Брумфилд предлагает свой вариант: похороны погибших и интервью с выжившими записали сами террористы - Ахмед говорил с Хибой и её маленькими племянниками. Линии снова перемешались, и это даже не клубок, а бесчисленные ленты Мёбиуса из причин и следствий поступков многих и многих, от разбросанных камней. Осуждать кого-то безоговорочно зритель не может. Но он может начать собирать камни.