По снегу через горы
На Южном берегу утро выдалось по-весеннему тёплым.
В сосновом лесу я спугнул стайку косуль. Потом появились бродячие собаки, видимо сбежавшие погулять по лесу из соседнего приюта. Мы с собаками осмотрели друг друга и они побежали в ту сторону, в которой скрылись косули.
Подъехали лесники на «Ниве», поздравили меня с 23-м февраля, проверили пропуск в заповедник и предупредили, чтобы я был осторожен на вершине потому, что там лежит снег.
Про снег я знал и без них и, собственно, во многом за тем и поднимался вверх, чтобы прогуляться по заснеженной яйле, раз уж нынешняя крымская зима предоставила в этот раз такую возможность.
Устойчивый снежный покров начался примерно на высоте в восемьсот метров.
Горы затянуло облаками.
В разрывах пелены порой внизу проглядывала Ялта.
С сосен всё время капало и с их веток то и дело срывались большие комья снега.
Я весь вымок, пока прошёл через сосняк и сквозь облако.
Подъём в гору - нагрузка для организма и он не всегда с ней справляется.
На вершине видимость была из рук вон.
Взгляд не проникал дальше 15-20 метров, тропы оказались засыпаны снегом и не читались.
Попадались лишь редкие следы животных и ни одного следа человека.
Я брёл по щиколотку в снегу, стараясь держаться в отдалении от кромки обрыва.
Наконец проглянул мутный диск солнца и стало видно получше.
А потом облако внезапно ушло и горизонт сразу расширился.
Стало видно вершину с триангулятором, которую я идентифицировал как Кизил-Кая.
Её-то я и искал.
На вершине стояли олени или косули. Один подпрыгнул с места высоко вверх, наверное, чтобы получше меня рассмотреть издали.
Под снегом прятались карстовые вронки, приходилось быть осторожным и прощупывать дорогу трекинговой палкой.
Угодить в какой-нибудь бездонный провал вовсе не входило в планы.
Показались зубцы Ай-Петри, похожие на возведённый на краю утёса замок.
Его подножие окутывало большое облако.
На фоне неба выделялись купола Бедене-Кыр.
А я отыскал дорогу на северный склон и принялся спускаться с плоскогорья.
Поднимался ветер и ночевать в снегу на высоте 1200 метров мне не хотелось, да и идти было ещё далековато.
Засветло добраться до стоянки не удалось.
Пришлось надеть налобный фонарик и идти при его свете. В темноте блестели глаза животных. Среди деревьев кто-то завывал. Косули, бывает, издают довольно зловещие звуки и если не знать, что это они, то можно подумать, будто где-нибудь неподалёку приотворилась дверка в преисподнюю и подал голос один из её обитателей.
Стоянка оказалась удобной.
В темноте журчала речка. Я приготовил ужин, обнаружив, что потерял по дороге нож. Видимо, он свалился с пояса во время одного из моих падения - я несколько раз подскальзывался на снегу или на грязи. Банку тушёнки пришлось вскрывать при помощи камня с острой кромкой и стальной ложки. Сразу вспомнились Пуговкин с Кокшеновым из фильма «Спортлото-82». Только у меня вышло ловчее, чем у них.
На стоянке снега уже не было и в помине.
И ветра тоже.
Я поставил палатку, залез в спальный мешок и прекрасно выспался до семи утра.
Свет полной луны пробивал тент палатки.
Утром я набрал кружку воды в речке и вскипятил на горелке.
Доел тушёнку и был готов продолжать путь.
Умылся чистой холодной водой.
Сходил на родник «Изумрудный» и набрал полтора литра воды для питья в дороге.
Подснежники цвели редко и выглядели довольно хиленькими.
Прошёл через лес и оказался сверху над Большим каньоном.
Здесь, в отличии от Главной гряды, снега не было.
Сверху хорошо было заметно, что каньон, в дикой его части, довольно узкий.
Речка протекала по его дну серебристой лентой.
Я спустился в каньон у Голубого озера, дошёл до Почтового дуба, пересёк по мосту речку Коккозку и по Бахчисарайскому шоссе направился в село Соколиное, чтобы оттуда поехать домой в Севастополь.
На шоссе встречные автомобили иногда останавливались возле меня и люди интересовались много ли на Ай-Петри снега и получится ли у них подняться на плато на машине.