in memoriam
Let me take you down
'cos I'm going to strawberry fields
Nothing is real and nothing to get hungabout
Strawberry fields forever
Познакомьтесь, Джон Леннон: мятая футболка, босые ноги, тонкие пальцы, держащие сигарету и чашку кофе. Мы сидим в нью-йоркской квартире Йоко на седьмом этаже, в доме на углу 72-й улицы и западной части Центрального парка. Вот уже три дня, как Джон вернулся к Йоко после года, проведенного в безумном загуле. В комнате пахнет утренним похмельем.
“…На дворе 1975 год, не так ли? Я, слава Богу, три дня назад вернулся домой, к Йоко. Это большое событие для меня. Я, кстати, начал снова хорошо спать. Как однажды сказал мой приятель, «Джон вышел выпить кофе, купить газет и пропал»…”.
JOHN LENNON
9 OCTOBER 1940 - 8 DECEMBER 1980
“Я не хочу стареть. Я найду свой способ оставаться ребенком, например, постоянно упражнять собственное тело и сознание. Меня бесит тупость. Но иногда я сам делаю тупейшие вещи. Иногда делаю то, что сам ненавижу. Назло всем, чтобы не быть таким, как все. Я ужасно боюсь сделаться нормальным, ведь в этом нет никакого рок-н-ролла. Я решил, что хочу жить! Я понял это уже давно, но не знал, как этого добиться. Теперь я знаю”.
“Я не вижу для себя иного пути, кроме как быть музыкантом. Надеюсь, что никогда не иссякну. Представляю себе: мне шестьдесят и я пишу детские книжки. Странная ситуация для человека, который не особо-то возился с детьми всю свою жизнь. Я очень хорошо помню, когда мне было восемь или девять лет, я читал такие книжки, как «Остров сокровищ» или «Алиса в стране чудес». Эти книги открыли мне мир”.
“Я уже привык к тому, что, что бы я ни делал, будут сравнивать с работами моих коллег по The Beatles. Если я займусь балетом, то мои па будут сравнивать с тем, как Пол играет в боулинг. Я просто смирился с этим. Но есть вещь, которую я понял не так давно: нельзя чтобы Тор 10 управлял твоим творчеством. Если мои работы будут судить по тому, попали они в таблицы популярности или нет, искусство умрет. И тогда уже будет неважно, в каких чартах я окажусь. Я не загадываю далеко вперед. Я не хочу, чтобы мной рулили мои диски с золотым или платиновым статусом. Мне сейчас тридцать четыре, и я хочу дожить до шестидесяти. Искусство - превыше всего, и я постоянно напоминаю себе об этом.
В голове постоянно витает мысль: «Ну и кем ты хочешь быть? Чего ты ищешь, чего ждешь?» И все же я, блин, артист, а не сраная цирковая лошадка..”.
“Творчество - это дар. Я мог бы симулировать творчество, как это делают многие артисты, ставшие мастерами своего дела. Я тоже мастер, тоже прекрасно владею ремеслом и вполне мог бы попасть в книгу рекордов Гиннеса2 или быть посвященным в пэры... Но мне хочется создавать нечто настоящее. А ощутить такое вот неподдельное творческое вдохновение можно только тогда, когда в мыслях нет суеты, когда ты чист и спокоен. Понимаете, яблоко не упало бы на голову Ньютону и его не осенило бы, что означает это падение, если бы он не сидел под деревом. Мечтал. То же самое и с музыкой - она должна приходить сама. Престиж, деньги, честолюбие, авторские права - все ерунда. Не для этого я занимаюсь музыкой, а для того, чтобы хоть раз в десять лет ощутить эту радость, когда на голову падает яблоко. И не надо свято верить в то, что я это создал, что это МОЯ собственность... кто-то поет МОЮ песню или они украли МОЮ музыку.. Вера в это рождает смуту в душе, и божественный дар переходит к другому. Человек становится ремесленником. Ничего не имею против них, но мне это неинтересно”.
“Однажды Йоко послала меня в кругосветное путешествие, одного. Я много раз бывал одинок, но один я оказался впервые за почти что двадцать лет. (Быть одному и быть одиноким - это очень разные вещи.) Я оказался сам по себе, и я ничего не знал, ничего не умел... Чертовым поп-звездам позволено ничего не уметь... Не знал, как устроиться в отель, как заказать что-то, как вызвать горничную... Я был знаменитостью, и я был изолирован. Я боялся людей, боялся, что они что-то сделают со мной, узнав знаменитость. Я давным-давно не сталкивался с жизнью, и этот страх был для меня оправданием. И вот я сидел в комнате отеля в Гонконге один. Я страшно разнервничался, и я залез в ванну. (Женщины, я заметил, так часто делают, чтобы успокоиться.) И я расслабился, удивительно расслабился. И будто бы вновь узнал себя. Это я! Этот спокойный, отдыхающий человек - я! Я вспомнил это чувство двадцатилетней давности. Ощутил себя тем самым парнем, которому было наплевать на достижения и хитовые пластинки, агентов и поклонников, который был сам по себе и знал, что делает”.
“Только когда я оказался один, я снова открыл те ощущения, которые я испытывал в юности. Я помню один случай в моей жизни, когда мы с тетей ходили по горам в Шотландии, далеко на севере. И тогда я впервые почувствовал это, такое потрясающее ощущение... Я еще подумал тогда: наверное, это то, что называется прекрасным, или поэтичным, или черт те как еще... Когда я смотрел кругом, мне казалось, что это галлюцинации. Понимаете, когда идешь, и земля под тобой как будто шевелится, и вереск, и горы - и вот тут приходит это чувство. Что-то. И это как раз то, что заставляет рисовать или писать, потому что это так захватывает, что не может остаться внутри. Хочется об этом рассказать, но как? Описать словами невозможно... и вот тогда берут в руки кисти, пишут стихи и все такое. И это чувство было со мной всю жизнь. Именно поэтому, когда вы все толковали, что здорово бы Ребятам Собраться Снова Вместе, я говорил: "А зачем?" Потому что чувство было у меня и до "Битлз", и есть теперь. Это абсолютное чувство. И оно есть у каждого, но большинство людей не позволяет себе... А я промечтал все так называемые учебные годы. Я был в полном трансе двадцать лет, потому что кругом была только скука. Я или фантазировал, или смотрел фильмы, или проказничал”.
“Все, кто комментирует мою жизнь последних лет - критики, пресса, деловые партнеры, другие артисты,- все они в точности как те давние учителя из школы, которые делали мне в дневнике замечания вроде: "Слушал невнимательно, отвлекался, не выполнил задания", или: "Проявил несерьезность, позволял себе смех...","Леннон, встаньте", "Леннон, сядьте", "Леннон, сделайте". Хватит, зачем? За эти годы я смог вновь почувствовать себя. Освободиться от всего лишнего, от "Битлз" в том числе. Я - это я, и это прекрасно. Это - как ходить по тем горам”.
Сева Новгородцев: “Джон Леннон был не просто гениальной личностью, он был человеком редкой принципиальности, абсолютной честности и огромной неутомимой энергии. Он был человек прямой, остроумный, легко ранимый, простой, романтик в душе - за все эти качества его и полюбили миллионы людей. Леннон был философом двадцатого века, подавшим пример гуманизма, человеком, смотревшим в будущее. Музыка Джона Леннона и дух его остаются с нами. Во всяком случае - со мной”.
Шон и Джулиан Леннон; Памятник Джону Леннону в Гаване
Городское управление Нью-Йорка, желая почтить память Джона Леннона, выделило в Нью-Йоркском Центральном Парке территорию для создания мемориала под названием Strawberry Fields. Йоко написала главам государств во всем мире с просьбой прислать растение, камень или минерал, которые могли бы представлять эту страну в мемориале "Стробери Филдз". На ее просьбу откликнулось сто двадцать шесть государств. 21 марта 84 года мэр Нью-Йорка Эд Коч торжественно открыл этот мемориал.
Использованы отрывки из интервью Джона Леннона журналу Rolling Stone 1975 года "Я ужасно боюсь стать нормальным" (Полный текст здесь ) и отрывки из последнего интервью 1980 года (Полный текст здесь) А также цитаты из статьи Севы Новгородцева “Джон Леннон. Популярная биография” (журнал "О!", октябрь, 1995. Полный текст здесь)