Джефф Маккормак: Путешествия с Боуи (часть 5)
[ часть 1, часть 2, часть 3, часть 4]
перевод kater_v
Этот текст является фан-переводом книги Джеффа Маккормака "От станции к станции: Путешествия с Боуи", все права на которую принадлежат автору и издательству Genesis Publications. Данная публикация не несёт никакой коммерческой прибыли и сделана с целью ознакомления и просвещения. Коммерческое копирование материала запрещено.
глава 7
ЯПОНИЯ -
СИБИРЬ
Разумеется, мы с Дэвидом не полетели домой на самолете. Вместо этого мы двинулись на запад, имея ввиду воспользоваться Транссибирской магистралью, которая пересекает Азию и выходит в Европу. Но это означало, что сначала нужно будет добраться до Сибири.
Мы отправились морем в российский порт под названием Находка, чуть выше Владивостока по побережью. Владивосток тогда был военный порт, доступ туда был ограниченный, и для иностранных глаз он считался неподходящим зрелищем. Мы совершили двухдневное плавание на небольшом корабле под названием «Феликс Дзержинский», принадлежавшем советскому дальневосточному флоту.
Строители того корабля явно заботились о практичности больше, чем о роскоши. Наши места представляли собой две отдельные каюты, в каждой - свои удобства и односпальная кровать, встроенная в шкаф.
Здесь на борту состоялся наш первый контакт с русскими. Команда была в основном молодая и дружелюбная, и Дэвид их всех очаровал. Они, конечно, знали, что имеют дело с музыкантом - на посадке он был с акустической гитарой.
Поднявшись на борт, мы первым делом разместили багаж, а потом сразу отправились в бар, сдвинули несколько табуретов и взяли несколько порций пива. И стоило нам сделать несколько глотков, как появились два человека, которые уже до того успели попытаться затеять с нами разговор. Теперь они явно собирались провести вторую попытку. Вообще и Дэвид, и я - более чем общительные ребята, но с этими типами что-то было не так. Когда гастролируешь, привыкаешь знакомиться с кучей народа, и люди могут быть какого угодно цвета и телосложения, но ты уже сразу понимаешь, кто это - фаны ли, просто ли приятные, дружелюбные люди. А эти двое были какие-то ненастоящие. Обоим явно за тридцать, стрижены коротко, аккуратно, в костюмах под Америку конца 50-х, в американских рубашках с углами воротника на пуговках. Вдобавок ко всему они кивали нам и улыбались во весь рот, как старым друзьям, которых вдруг нашли. Мы пытались отогнать их энергетическими волнами, но бесполезно. Они вклинились в наш разговор и затеяли - видимо, они считали это общим трепом - но по нашему мнению, скорее, допрос. Они выспрашивали, что мы делаем в России, и что собираемся там делать, и почему, и кого мы там знаем, и что думаем про Соединенные Штаты. Мы отвечали им вежливо, но предельно кратко, а они гудели и гудели, с американским выговором, и изображали самые дружеские улыбки, какие получались.
Когда они перешли к выяснению наших политических симпатий, мы извинились и ушли, в полном убеждении, что встретили своих первых в жизни шпионов.
- Как думаешь, чьи они? - спросил Дэвид.
- КГБ, - сказал я. - Они же понятия не имели, кто ты такой.
Джефф ожидает своей очереди давать автограф - на борту «Феликса Дзержинского»
После ужина было представление из традиционной русской музыки и танцев. В исполнении команды - то есть они просто переоделись из своих элегантных черных морских мундиров в традиционные, гораздо более красочные одежды. Аудитория состояла в основном из европейцев и японцев, так что Дэвиду пришлось написать несколько автографов.
Команда действительно серьезно подошла к этому делу. Они все были настоящие спортсмены, и то и дело вскидывали ноги в высоких сапогах и вскрикивали «Хай!» Как дервиши, вертелись девушки, по очереди пели разные певцы и звучали балалайки. Я повернулся к Дэвиду - а он исчез. «Странно» - подумал я. Ну да, эти ребята были непрофессионалы, но они не так уж плохо выступали, и вообще, думал я, нам бы стоило только приветствовать такое потепление в международных отношениях, и всякое такое...
И тут появился он, с гитарой в чехле и с моими бонгами. Если уж пароходная команда вышла на сцену, то нам сам бог велел. Вот он, честный труженик. Вот он, дух коллективизма. Это же было прекрасно - ступить на территорию СССР этакой парой стихийных коммуняк. Наши друзья-шпионы уже испарились, но я был уверен, что они откуда-нибудь наблюдают за нами. Я решил надеяться, что они расскажут где надо о нашем образцовом социалистическом поведении.
кабаре Дэвида на борту «Феликса Дзержинского»
Моряки явно обрадовались, что Дэвид собирается тоже сыграть, и с удовольствием уступили ему сцену. Он играл на гитаре, а я от души стучал в свои бонги. Я чувствовал себя таким же неисчерпаемым, как Микки Финн из Т.Рекс, хоть, может, и не таким красавцем. Когда Дэвид взял знакомые начальные аккорды из Space Oddity, я решил присоединиться к слушателям. Европейских и японских туристов эта песня привела в полное неистовство. Тогда, может быть, чтобы убедить и русских в том, что он - настоящий брат по духу, и вовлечь их в общее действо, он запел «Амстердам» - старую добрую матросскую песню.
Остаток вечера мы провели за выпивкой в компании наших новых русских друзей, которым хотелось как можно больше услышать о том, что происходит на Западе в музыке и изобразительном искусстве. Уже далеко заполночь я попрощался и ушел спать. Дэвида я оставил с самой прелестной из русских девушек, которая была уж совершенно покорена. Отлично, Дэйв.
Много лет спустя, в 2002 году, Дэвид заговорил со мной о книге про сталинские времена в России, которую читал. Там описывались гулаги в Сибири [прим.перев. - видимо, у них слово «ГУЛАГ» прижилось в значении «лагерь заключенных»], и рассказывалось, как людей свозили туда, тысячами, в самых ужасающих условиях. В книге упоминался один из пароходов, перевозивший заключенных - «Феликс Дзержинский».
глава 8
ТРАНССИБИРСКАЯ МАГИСТРАЛЬ
Транссибирская Магистраль проходит 6 000 миль от Находки, на сибирском тихоокеанском побережье, до Москвы, на Северо-Востоке России, недалеко от Финляндии. Путешествие из конца в конец занимает семь долгих дней.
бухта "Находка"
ПРАВИЛА ФОТОСЪЁМКИ В СССР
Общая сводка
РАЗРЕШАЕТСЯ
Вы можете фотографировать и делать зарисовки:
ЗАПРЕЩАЕТСЯ
Вам не разрешается фотографировать или делать зарисовки:
(а) в 25-километровой зоне от границы (за исключением мест, которые разрешены для посещения иностранцами, где вы можете фотографировать объекты, перечисленные в левом столбце)
(b)
(e)
ПРИМЕЧАНИЕ: В случае возникновения каких-либо сомнений относительно дозволительности съемки или принадлежности желаемых объектов к тому или другому списку, рекомендуется обратиться к вашему сопровождающему или ближайшему полицейскому. То же - по поводу зарисовки. Кроме того, прежде чем фотографировать или зарисовывать советских граждан, рекомендуется прежде всего спросить их разрешения.
В Находку мы прибыли поздно вечером. Короткая прогулка от корабля до поезда не стала событием, и я ее не запомнил. Поезд, однако, был незабываемый. Внешний вид его не внушал опасений, но, войдя внутрь, мы просто перенеслись в царские времена. Панели темного дерева, медные детали, кисти и бахрома - интерьеры вагона напоминали какой-нибудь бордель в Париже.
Ужин прошел хорошо, за исключением одного небольшого инцидента - когда Дэвид попытался подарить одному попутчику книгу о современном японском искусстве, этот русский интеллектуал украдкой оглянулся и потом объяснил, конспиративным шепотом, что он не может открыто взять запрещенную литературу. Договорились, что книгу мы ему пришлем по почте, анонимно.
Пусть некоторые из наших книг и оказались запрещенными - зато власти снабдили нас другими, одобренными материалами для чтения, притом самого открытого - и в изобилии. Один образчик - книжку под названием «Маркс, Энгельс, Ленин и научный коммунизм» я храню до сих пор. Еще мы получили руководство о том, что мы можем и что - в этом случае более детально - не можем фотографировать, и кучу разных пропагандистских листков, которых я не сохранил, а теперь жалею. Наиболее живо мне помнится бумажка с пламенными проклятьями в адрес Тома и Джерри, мультяшных героев. Памфлет цитировал ведущего американского психолога, который клеймил эту парочку как болезненное и упадочническое явление и как угрозу для развития детей. Дальше в статье сообщалось, что Эдуард Хит, тогдашний британский премьер-министр - большой поклонник этого мультфильма и устраивает его закрытые показы у себя в загородном доме в Чекерс.
Только наутро, проспав нашу первую ночь в русском поезде, мы узнали, что вовсе не едем в Транссибирском Экспрессе. Мы находились в специальном поезде, приуроченном к расписанию пароходства. Он проходит 564 мили и встречается с Экспрессом в самом восточном городе - Хабаровске
А настоящий Транс-Сибирский Экспресс оказался еще безрадостнее, чем тот, первый поезд. Положенное - избыточное - количество пластиковых поверхностей. Несмотря на то, что ехали мы в мягком классе, довольно проблематично было умыться. Но мы прекрасно понимали, что, по сравнению с другими, путешествуем с исключительной роскошью. У нас даже было чистое белье - а пассажиры в «жестком» вагоне, кажется, вообще спали и на полу, и в проходах, и везде, где находили свободное место.
Первые дня два еда в вагоне-ресторане была вполне приемлемая - в основном, мясо или курица, зажаренная в сухарях. Но очень скоро мы стали замечать, что на остановках куда больше продуктов покидает вагон-ресторан, нежели загружается в него. Мы проезжали самые отдаленные и изолированные территории, и люди в тамошних бедных городках и поселках использовали наш поезд как такой передвижной супермаркет, как магазин на колесах - они покупали разные консервы, а сами продавали продукты вроде йогурта [прим. перев.: кефир или простокваша, конечно] или яиц. Таким образом, провизия в ресторане постепенно иссякала, и временами все обстояло довольно грустно. В конце концов, их там 79, этих станций между Хабаровском и Москвой.
Пытаться самому закупать продукты на станциях было делом еще более рискованным, чем надеяться на вагон-ресторан. Обладателю изощренного вкуса выбор показался бы крайне ограниченным, разве что вы питали пламенную страсть к йогурту. Кроме того, пока вы успевали сообразить, за что платите, и заплатить-таки, в деньгах недоступных разумению, машинист поезда мог там у себя решить, что пора трогаться. Один раз, увязнув в сложной обменной операции, я случайно поднял глаза - а поезд уже неторопливо плыл мимо, без меня. Я бросил пригоршню так и не пересчитанных рублей весьма довольному - и возможно, не так уж медленно соображающему на самом деле - сибирскому лоточному торговцу и кинулся за поездом - а тот ехал уже довольно быстро. Я сумел схватиться за ручку и вскочил внутрь, прижимая к груди бутылку с вонючим сибирским йогуртом, который - я не мог отогнать от себя это чувство - вовсе не был достойной наградой за мои муки. Но сама мысль о том, чтобы застрянуть где-то в советской глуши без паспорта, тогда, в 1973 году - эта мысль и сейчас, спустя все минувшие годы, повергает меня в ужас.
Когда мы уезжали из Японии, кто-то из фанов подарил Дэвиду громадного плюшевого медведя. Дэвиду не хотелось обижать ни фана, ни медведя - так что подарок ехал с нами. Во всех мягких вагонах работали женщины-проводницы. У нас была суровая полная дама, на вид лет от 20 до 40. Более точно возраст не определялся. В одном конце вагона у нас имелся огромный, постоянно кипевший и просто неисчерпаемый «самовар» - металлическая емкость для нагревания воды - и из него проводница наливала чай, стакан за стаканом. Каждый раз, когда она ставила стаканы в металлические подстаканники и приносила нам, мы улыбались и говорили «спасибо» по-русски, но она как не замечала. Тогда Боуи придумал подарить ей того медведя. Это было восхитительно - как простой подарок изменил эту женщину. Она так и просияла от радости, и мы подумали, что, может быть, никто прежде ей ничего такого не дарил. Может, даже родители. Так или иначе, с этого момента она стала нам подругой лучше некуда, и всегда мило улыбалась.
Интересный культурный контраст нашей русской попечительнице составляла одна эксцентричная английская леди 60 лет из соседнего вагона. Это была сама Английская Провинция. Идеально сдержанная британка. На каждой станции, где мы останавливались, она доставала из сумки веревочную скакалку, находила свободное место на платформе и, демонстрируя несгибаемый дух Империи, принималась скакать, совершенно не обращая внимания на окружающее.
фотографии из книги Маккормака
Эта железная дорога проходит по живописным местам - мимо громадных озер, рек и серебристых березовых лесов. Проезжая Хабаровск, мы пересекли реку Амур. Река проходит почти вплотную к китайской границе, а мост через нее - самый длинный из всех мостов Магистрали. Он правда очень длинный - ровно 2612 метров [прим.перев. - вроде это новый мост такой, а тот, по которому они ехали, старый, был 2568м]. Или - для британских и американских путешественников - больше полутора миль.
Мы проехали по пустыне Гоби и остановились в пункте под названием Яблоновая. Там к поезду подцепили дополнительный локомотив, чтобы он мог совершить плавный подъем к Яблоновому хребту, где дорога проходит на высоте 4 000 футов, или - предположим, у нас опять на борту европейцы - 1200 метров над уровнем моря.
В горах температура падает просто драматически, и названия мест, где останавливается поезд, тоже драматические. Могзон, Петровскин, Завод [прим. перев. - это одна станция, а не две, под названием Петровский Завод] и Улан-Удэ. В Улан-Удэ линия разветвляется, и Трансманчжурская магистраль [прим. перев. - бывш. КВЖД (Китайско-восточная железная дорога)] уходит на юг, в Китай и в конце концов к Пекину [прим.перев. - интересно, что он называет Пекин Бейджином, как именно с 1970-х гг, по просьбе Китая, это принято в Европе и Америке]. И именно здесь тепловоз заменяют электровозом.
сибирский ландшафт / Яблоновый хребет / Старый жд мост через Амур
Затем мы миновали огромное водное пространство - озеро Байкал. Это величайшее, глубочайшее озеро в мире, самый большой объем пресной воды на земле - оно содержит примерно 20 процентов всего мирового запаса. В длину оно 395 миль, в ширину - почти 50, а в глубину - больше километра. По размеру совсем немножко больше, скажем, Бельгии. Когда строили транссибирскую магистраль, все это породило некоторую проблему, потому что озеро Байкал, как бы так выразиться... встало на пути. Сперва проблему попытались решить так - поезда целиком грузили на пароходы и везли через озеро. Но зимой вода замерзала, и все движение прекращалось. Тогда проложили временные рельсы прямо по льду. Ну и, разумеется, когда пара-тройка поездов ушла под лед, решили предпринять дополнительное усилие и построить ветку в объезд озера. Что означало сущую безделицу - выстроить 200 мостов и прорыть 33 туннеля.
Кругобайкальская железная дорога
После озера Байкал мы прибыли в Иркутск. Иркутск был заложен как пункт меховой торговли в 17 веке. Из-за его удаленного и изолированного местонахождения, в начале 19 века царем Николаем I сюда были высланы многие деятели искусства, интеллектуалы и вельможи. Здесь же жил Иван Вениаминов, известный теперь как Святой Иннокентий [прим.перев. - 1797-1879, первый епископ Камчатки, Якутии, Приамурья и Северной Америки]. Что важнее, в отношении лично нас - именно здесь были впервые пополнены запасы вагона-ресторана.
Где-то по дороге в наш поезд загрузилась целая толпа молодых солдат, и несколько вечеров мы провели, выпивая в их компании. Выбор - что по части напитков, что закусок - был невелик, но мы постарались извлечь все возможное из пивного напитка под названием «Пиива», румынского рислинга и водки. Форма на солдатах была удивительно поношенная, и мы сделали вывод - на основании всего выраженного на пьяном ломаном английском и на пальцах - что они были из строительной части [прим.перев. - стройбат]. Проще говоря - малооплачиваемые государственные рабочие-строители. Были они все от 17 до 25 лет, и, пусть и в потертой одежде, но на вид все сытые и бодрые духом. Голод они испытывали разве что в отношении информации об Англии и о Западе вообще.
Урал
День седьмой - предпоследний день нашего путешествия - перенес нас из Свердловска, через Урал, в Киров. Уральские горы знаменуют собой границу между Европой и Азией. Кроме того, Урал - промышленное сердце России, и, таким образом, самый загрязненный регион в стране. А еще от Кирова до Москвы - всего один день пути, 500 миль на юго-запад, через северную Россию.
Чтобы отпраздновать последний вечер, мы устроили импровизированную вечеринку у себя в купе. Главным образом мы праздновали тот факт, что больше никогда не будем обязаны любоваться серебристыми березовыми лесами. Через семь дней сплошных серебристых березок даже Стинг голосовал бы за автопарковки.
фото - последняя ночь на экспрессе
Помимо жуткого румынского рислинга и пивного напитка «Пиива» - к которым мы как раз начинали привыкать - у нас был жестяной бочоночек французского вина Божоле, который принесли с собой двое французских студентов. Франсуа, Оливия, Дэвид и я торжественно, по глотку, отпивали вино, курили мою последнюю сигарету Житан и с нежностью вспоминали о Париже. И все мы с нетерпением ждали завтрашнего прибытия в Москву.
UPD: ПРОДОЛЖЕНИЕ
перевод kater_v
Этот текст является фан-переводом книги Джеффа Маккормака "От станции к станции: Путешествия с Боуи", все права на которую принадлежат автору и издательству Genesis Publications. Данная публикация не несёт никакой коммерческой прибыли и сделана с целью ознакомления и просвещения. Коммерческое копирование материала запрещено.
глава 7
ЯПОНИЯ -
СИБИРЬ
Разумеется, мы с Дэвидом не полетели домой на самолете. Вместо этого мы двинулись на запад, имея ввиду воспользоваться Транссибирской магистралью, которая пересекает Азию и выходит в Европу. Но это означало, что сначала нужно будет добраться до Сибири.
Мы отправились морем в российский порт под названием Находка, чуть выше Владивостока по побережью. Владивосток тогда был военный порт, доступ туда был ограниченный, и для иностранных глаз он считался неподходящим зрелищем. Мы совершили двухдневное плавание на небольшом корабле под названием «Феликс Дзержинский», принадлежавшем советскому дальневосточному флоту.
Строители того корабля явно заботились о практичности больше, чем о роскоши. Наши места представляли собой две отдельные каюты, в каждой - свои удобства и односпальная кровать, встроенная в шкаф.
Здесь на борту состоялся наш первый контакт с русскими. Команда была в основном молодая и дружелюбная, и Дэвид их всех очаровал. Они, конечно, знали, что имеют дело с музыкантом - на посадке он был с акустической гитарой.
Поднявшись на борт, мы первым делом разместили багаж, а потом сразу отправились в бар, сдвинули несколько табуретов и взяли несколько порций пива. И стоило нам сделать несколько глотков, как появились два человека, которые уже до того успели попытаться затеять с нами разговор. Теперь они явно собирались провести вторую попытку. Вообще и Дэвид, и я - более чем общительные ребята, но с этими типами что-то было не так. Когда гастролируешь, привыкаешь знакомиться с кучей народа, и люди могут быть какого угодно цвета и телосложения, но ты уже сразу понимаешь, кто это - фаны ли, просто ли приятные, дружелюбные люди. А эти двое были какие-то ненастоящие. Обоим явно за тридцать, стрижены коротко, аккуратно, в костюмах под Америку конца 50-х, в американских рубашках с углами воротника на пуговках. Вдобавок ко всему они кивали нам и улыбались во весь рот, как старым друзьям, которых вдруг нашли. Мы пытались отогнать их энергетическими волнами, но бесполезно. Они вклинились в наш разговор и затеяли - видимо, они считали это общим трепом - но по нашему мнению, скорее, допрос. Они выспрашивали, что мы делаем в России, и что собираемся там делать, и почему, и кого мы там знаем, и что думаем про Соединенные Штаты. Мы отвечали им вежливо, но предельно кратко, а они гудели и гудели, с американским выговором, и изображали самые дружеские улыбки, какие получались.
Когда они перешли к выяснению наших политических симпатий, мы извинились и ушли, в полном убеждении, что встретили своих первых в жизни шпионов.
- Как думаешь, чьи они? - спросил Дэвид.
- КГБ, - сказал я. - Они же понятия не имели, кто ты такой.
Джефф ожидает своей очереди давать автограф - на борту «Феликса Дзержинского»
После ужина было представление из традиционной русской музыки и танцев. В исполнении команды - то есть они просто переоделись из своих элегантных черных морских мундиров в традиционные, гораздо более красочные одежды. Аудитория состояла в основном из европейцев и японцев, так что Дэвиду пришлось написать несколько автографов.
Команда действительно серьезно подошла к этому делу. Они все были настоящие спортсмены, и то и дело вскидывали ноги в высоких сапогах и вскрикивали «Хай!» Как дервиши, вертелись девушки, по очереди пели разные певцы и звучали балалайки. Я повернулся к Дэвиду - а он исчез. «Странно» - подумал я. Ну да, эти ребята были непрофессионалы, но они не так уж плохо выступали, и вообще, думал я, нам бы стоило только приветствовать такое потепление в международных отношениях, и всякое такое...
И тут появился он, с гитарой в чехле и с моими бонгами. Если уж пароходная команда вышла на сцену, то нам сам бог велел. Вот он, честный труженик. Вот он, дух коллективизма. Это же было прекрасно - ступить на территорию СССР этакой парой стихийных коммуняк. Наши друзья-шпионы уже испарились, но я был уверен, что они откуда-нибудь наблюдают за нами. Я решил надеяться, что они расскажут где надо о нашем образцовом социалистическом поведении.
кабаре Дэвида на борту «Феликса Дзержинского»
Моряки явно обрадовались, что Дэвид собирается тоже сыграть, и с удовольствием уступили ему сцену. Он играл на гитаре, а я от души стучал в свои бонги. Я чувствовал себя таким же неисчерпаемым, как Микки Финн из Т.Рекс, хоть, может, и не таким красавцем. Когда Дэвид взял знакомые начальные аккорды из Space Oddity, я решил присоединиться к слушателям. Европейских и японских туристов эта песня привела в полное неистовство. Тогда, может быть, чтобы убедить и русских в том, что он - настоящий брат по духу, и вовлечь их в общее действо, он запел «Амстердам» - старую добрую матросскую песню.
Остаток вечера мы провели за выпивкой в компании наших новых русских друзей, которым хотелось как можно больше услышать о том, что происходит на Западе в музыке и изобразительном искусстве. Уже далеко заполночь я попрощался и ушел спать. Дэвида я оставил с самой прелестной из русских девушек, которая была уж совершенно покорена. Отлично, Дэйв.
Много лет спустя, в 2002 году, Дэвид заговорил со мной о книге про сталинские времена в России, которую читал. Там описывались гулаги в Сибири [прим.перев. - видимо, у них слово «ГУЛАГ» прижилось в значении «лагерь заключенных»], и рассказывалось, как людей свозили туда, тысячами, в самых ужасающих условиях. В книге упоминался один из пароходов, перевозивший заключенных - «Феликс Дзержинский».
глава 8
ТРАНССИБИРСКАЯ МАГИСТРАЛЬ
Транссибирская Магистраль проходит 6 000 миль от Находки, на сибирском тихоокеанском побережье, до Москвы, на Северо-Востоке России, недалеко от Финляндии. Путешествие из конца в конец занимает семь долгих дней.
бухта "Находка"
ПРАВИЛА ФОТОСЪЁМКИ В СССР
Общая сводка
РАЗРЕШАЕТСЯ
Вы можете фотографировать и делать зарисовки:
- архитектурных памятников
- культурных и медицинских учреждений
- образовательных учреждений
- театров
- парков культуры и отдыха
- стадионов
- улиц и скверов
- жилых домов
- природных и городских видов, при условии, что ни один из объектов, перечисленных в правом столбце, пп. (a), (b), (c), (d), (e) не находится в кадре.
- промышленных предприятий, производящих гражданскую продукцию
- колхозов и совхозов
- машинно-тракторных станций
- железнодорожных станций
- речных портов
- гражданских аэропортов
- образовательных учреждений
- общественных учреждений
ЗАПРЕЩАЕТСЯ
Вам не разрешается фотографировать или делать зарисовки:
(а) в 25-километровой зоне от границы (за исключением мест, которые разрешены для посещения иностранцами, где вы можете фотографировать объекты, перечисленные в левом столбце)
(b)
- военное оборудование
- военные сооружения
- военные учреждения
- пункты хранения горючего
- стоянки в морских портах
- крупные гидроэлектрические сооружения
- железнодорожные узлы
- туннели
- железнодорожные и автодорожные мосты
- крупные промышленные предприятия
- научно-исследовательские учреждения
- проектные мастерские
- лаборатории
- электростанции
- радиомачты
- радиостанции
- телефонные узлы
- телеграфные узлы
(e)
- с борта самолета в полете над советской территорией
- панорамные снимки и зарисовки индустриальных городов
ПРИМЕЧАНИЕ: В случае возникновения каких-либо сомнений относительно дозволительности съемки или принадлежности желаемых объектов к тому или другому списку, рекомендуется обратиться к вашему сопровождающему или ближайшему полицейскому. То же - по поводу зарисовки. Кроме того, прежде чем фотографировать или зарисовывать советских граждан, рекомендуется прежде всего спросить их разрешения.
В Находку мы прибыли поздно вечером. Короткая прогулка от корабля до поезда не стала событием, и я ее не запомнил. Поезд, однако, был незабываемый. Внешний вид его не внушал опасений, но, войдя внутрь, мы просто перенеслись в царские времена. Панели темного дерева, медные детали, кисти и бахрома - интерьеры вагона напоминали какой-нибудь бордель в Париже.
Ужин прошел хорошо, за исключением одного небольшого инцидента - когда Дэвид попытался подарить одному попутчику книгу о современном японском искусстве, этот русский интеллектуал украдкой оглянулся и потом объяснил, конспиративным шепотом, что он не может открыто взять запрещенную литературу. Договорились, что книгу мы ему пришлем по почте, анонимно.
Пусть некоторые из наших книг и оказались запрещенными - зато власти снабдили нас другими, одобренными материалами для чтения, притом самого открытого - и в изобилии. Один образчик - книжку под названием «Маркс, Энгельс, Ленин и научный коммунизм» я храню до сих пор. Еще мы получили руководство о том, что мы можем и что - в этом случае более детально - не можем фотографировать, и кучу разных пропагандистских листков, которых я не сохранил, а теперь жалею. Наиболее живо мне помнится бумажка с пламенными проклятьями в адрес Тома и Джерри, мультяшных героев. Памфлет цитировал ведущего американского психолога, который клеймил эту парочку как болезненное и упадочническое явление и как угрозу для развития детей. Дальше в статье сообщалось, что Эдуард Хит, тогдашний британский премьер-министр - большой поклонник этого мультфильма и устраивает его закрытые показы у себя в загородном доме в Чекерс.
Только наутро, проспав нашу первую ночь в русском поезде, мы узнали, что вовсе не едем в Транссибирском Экспрессе. Мы находились в специальном поезде, приуроченном к расписанию пароходства. Он проходит 564 мили и встречается с Экспрессом в самом восточном городе - Хабаровске
А настоящий Транс-Сибирский Экспресс оказался еще безрадостнее, чем тот, первый поезд. Положенное - избыточное - количество пластиковых поверхностей. Несмотря на то, что ехали мы в мягком классе, довольно проблематично было умыться. Но мы прекрасно понимали, что, по сравнению с другими, путешествуем с исключительной роскошью. У нас даже было чистое белье - а пассажиры в «жестком» вагоне, кажется, вообще спали и на полу, и в проходах, и везде, где находили свободное место.
Первые дня два еда в вагоне-ресторане была вполне приемлемая - в основном, мясо или курица, зажаренная в сухарях. Но очень скоро мы стали замечать, что на остановках куда больше продуктов покидает вагон-ресторан, нежели загружается в него. Мы проезжали самые отдаленные и изолированные территории, и люди в тамошних бедных городках и поселках использовали наш поезд как такой передвижной супермаркет, как магазин на колесах - они покупали разные консервы, а сами продавали продукты вроде йогурта [прим. перев.: кефир или простокваша, конечно] или яиц. Таким образом, провизия в ресторане постепенно иссякала, и временами все обстояло довольно грустно. В конце концов, их там 79, этих станций между Хабаровском и Москвой.
Пытаться самому закупать продукты на станциях было делом еще более рискованным, чем надеяться на вагон-ресторан. Обладателю изощренного вкуса выбор показался бы крайне ограниченным, разве что вы питали пламенную страсть к йогурту. Кроме того, пока вы успевали сообразить, за что платите, и заплатить-таки, в деньгах недоступных разумению, машинист поезда мог там у себя решить, что пора трогаться. Один раз, увязнув в сложной обменной операции, я случайно поднял глаза - а поезд уже неторопливо плыл мимо, без меня. Я бросил пригоршню так и не пересчитанных рублей весьма довольному - и возможно, не так уж медленно соображающему на самом деле - сибирскому лоточному торговцу и кинулся за поездом - а тот ехал уже довольно быстро. Я сумел схватиться за ручку и вскочил внутрь, прижимая к груди бутылку с вонючим сибирским йогуртом, который - я не мог отогнать от себя это чувство - вовсе не был достойной наградой за мои муки. Но сама мысль о том, чтобы застрянуть где-то в советской глуши без паспорта, тогда, в 1973 году - эта мысль и сейчас, спустя все минувшие годы, повергает меня в ужас.
Когда мы уезжали из Японии, кто-то из фанов подарил Дэвиду громадного плюшевого медведя. Дэвиду не хотелось обижать ни фана, ни медведя - так что подарок ехал с нами. Во всех мягких вагонах работали женщины-проводницы. У нас была суровая полная дама, на вид лет от 20 до 40. Более точно возраст не определялся. В одном конце вагона у нас имелся огромный, постоянно кипевший и просто неисчерпаемый «самовар» - металлическая емкость для нагревания воды - и из него проводница наливала чай, стакан за стаканом. Каждый раз, когда она ставила стаканы в металлические подстаканники и приносила нам, мы улыбались и говорили «спасибо» по-русски, но она как не замечала. Тогда Боуи придумал подарить ей того медведя. Это было восхитительно - как простой подарок изменил эту женщину. Она так и просияла от радости, и мы подумали, что, может быть, никто прежде ей ничего такого не дарил. Может, даже родители. Так или иначе, с этого момента она стала нам подругой лучше некуда, и всегда мило улыбалась.
Интересный культурный контраст нашей русской попечительнице составляла одна эксцентричная английская леди 60 лет из соседнего вагона. Это была сама Английская Провинция. Идеально сдержанная британка. На каждой станции, где мы останавливались, она доставала из сумки веревочную скакалку, находила свободное место на платформе и, демонстрируя несгибаемый дух Империи, принималась скакать, совершенно не обращая внимания на окружающее.
фотографии из книги Маккормака
Эта железная дорога проходит по живописным местам - мимо громадных озер, рек и серебристых березовых лесов. Проезжая Хабаровск, мы пересекли реку Амур. Река проходит почти вплотную к китайской границе, а мост через нее - самый длинный из всех мостов Магистрали. Он правда очень длинный - ровно 2612 метров [прим.перев. - вроде это новый мост такой, а тот, по которому они ехали, старый, был 2568м]. Или - для британских и американских путешественников - больше полутора миль.
Мы проехали по пустыне Гоби и остановились в пункте под названием Яблоновая. Там к поезду подцепили дополнительный локомотив, чтобы он мог совершить плавный подъем к Яблоновому хребту, где дорога проходит на высоте 4 000 футов, или - предположим, у нас опять на борту европейцы - 1200 метров над уровнем моря.
В горах температура падает просто драматически, и названия мест, где останавливается поезд, тоже драматические. Могзон, Петровскин, Завод [прим. перев. - это одна станция, а не две, под названием Петровский Завод] и Улан-Удэ. В Улан-Удэ линия разветвляется, и Трансманчжурская магистраль [прим. перев. - бывш. КВЖД (Китайско-восточная железная дорога)] уходит на юг, в Китай и в конце концов к Пекину [прим.перев. - интересно, что он называет Пекин Бейджином, как именно с 1970-х гг, по просьбе Китая, это принято в Европе и Америке]. И именно здесь тепловоз заменяют электровозом.
сибирский ландшафт / Яблоновый хребет / Старый жд мост через Амур
Затем мы миновали огромное водное пространство - озеро Байкал. Это величайшее, глубочайшее озеро в мире, самый большой объем пресной воды на земле - оно содержит примерно 20 процентов всего мирового запаса. В длину оно 395 миль, в ширину - почти 50, а в глубину - больше километра. По размеру совсем немножко больше, скажем, Бельгии. Когда строили транссибирскую магистраль, все это породило некоторую проблему, потому что озеро Байкал, как бы так выразиться... встало на пути. Сперва проблему попытались решить так - поезда целиком грузили на пароходы и везли через озеро. Но зимой вода замерзала, и все движение прекращалось. Тогда проложили временные рельсы прямо по льду. Ну и, разумеется, когда пара-тройка поездов ушла под лед, решили предпринять дополнительное усилие и построить ветку в объезд озера. Что означало сущую безделицу - выстроить 200 мостов и прорыть 33 туннеля.
Кругобайкальская железная дорога
После озера Байкал мы прибыли в Иркутск. Иркутск был заложен как пункт меховой торговли в 17 веке. Из-за его удаленного и изолированного местонахождения, в начале 19 века царем Николаем I сюда были высланы многие деятели искусства, интеллектуалы и вельможи. Здесь же жил Иван Вениаминов, известный теперь как Святой Иннокентий [прим.перев. - 1797-1879, первый епископ Камчатки, Якутии, Приамурья и Северной Америки]. Что важнее, в отношении лично нас - именно здесь были впервые пополнены запасы вагона-ресторана.
Где-то по дороге в наш поезд загрузилась целая толпа молодых солдат, и несколько вечеров мы провели, выпивая в их компании. Выбор - что по части напитков, что закусок - был невелик, но мы постарались извлечь все возможное из пивного напитка под названием «Пиива», румынского рислинга и водки. Форма на солдатах была удивительно поношенная, и мы сделали вывод - на основании всего выраженного на пьяном ломаном английском и на пальцах - что они были из строительной части [прим.перев. - стройбат]. Проще говоря - малооплачиваемые государственные рабочие-строители. Были они все от 17 до 25 лет, и, пусть и в потертой одежде, но на вид все сытые и бодрые духом. Голод они испытывали разве что в отношении информации об Англии и о Западе вообще.
Урал
День седьмой - предпоследний день нашего путешествия - перенес нас из Свердловска, через Урал, в Киров. Уральские горы знаменуют собой границу между Европой и Азией. Кроме того, Урал - промышленное сердце России, и, таким образом, самый загрязненный регион в стране. А еще от Кирова до Москвы - всего один день пути, 500 миль на юго-запад, через северную Россию.
Чтобы отпраздновать последний вечер, мы устроили импровизированную вечеринку у себя в купе. Главным образом мы праздновали тот факт, что больше никогда не будем обязаны любоваться серебристыми березовыми лесами. Через семь дней сплошных серебристых березок даже Стинг голосовал бы за автопарковки.
фото - последняя ночь на экспрессе
Помимо жуткого румынского рислинга и пивного напитка «Пиива» - к которым мы как раз начинали привыкать - у нас был жестяной бочоночек французского вина Божоле, который принесли с собой двое французских студентов. Франсуа, Оливия, Дэвид и я торжественно, по глотку, отпивали вино, курили мою последнюю сигарету Житан и с нежностью вспоминали о Париже. И все мы с нетерпением ждали завтрашнего прибытия в Москву.
UPD: ПРОДОЛЖЕНИЕ