Библиорадости 25 и 26
Именно так: книга одна, а радостей отведу для неё две - в знак особого читательского преклонения. Потому, что стала другой, закрыв последнюю страницу, и хочется вновь немедленно открыть первую, чтобы повторилось и раскрылось глубже волшебство "Волшебной горы".
Вообще, Гора - масонский роман (и самый смешной из всех серьезных романов). В этом признавался сам автор, правда, с подачи критиков, сразу раскусивших, что перед ними "initiation story", а ему уже ничего не оставалось делать, как констатировать: "Волшебная гора - это видоизмененный храм приобщения, арена опасной борьбы за право проникнуть в тайну бытия".
Ох, уж эти немцы! Везде ищут свои Граали. Даже в скучнейшем, скрупулезном описании жизни обывателей в замкнутом пространстве легочного санатория, где к 132 странице заканчивается только первый день пребывания героя. Даже в романе о любви добропорядочного немецкого бюргера к не очень красивой, не особенно умной и воспитанной особе по фамилии Шоша, каковыми Манну представляются русские. Даже в романе идей, настолько всеохватном и актуальном, что кажется иногда, читаешь не роман, а публицистический и научно-популярный опус. К слову, судя по двум совсем уж нелепым, вставным новеллам в конце, автору явно нравился сам процесс писания этого романа, он был влюблен в свой роман, но, если бы он даже написал в два раза меньше, всё равно Нобелевской премии ему было не избежать. А весь-то роман заключен, как иголка в яйце, в одной, самой прекрасной главе про снег, уже ради неё одной стоит прочесть роман, и даже в единственной фразе, по-немецки дотошно выделенной курсивом: "Любовь противостоит смерти, только она, а не разум сильнее ее… Верность смерти и минувшему есть злоба, темное сладострастие и человеконенавистничество. Ради добра и любви человек не должен позволять смерти властвовать над своими мыслями".
Вообще, Гора - масонский роман (и самый смешной из всех серьезных романов). В этом признавался сам автор, правда, с подачи критиков, сразу раскусивших, что перед ними "initiation story", а ему уже ничего не оставалось делать, как констатировать: "Волшебная гора - это видоизмененный храм приобщения, арена опасной борьбы за право проникнуть в тайну бытия".
Ох, уж эти немцы! Везде ищут свои Граали. Даже в скучнейшем, скрупулезном описании жизни обывателей в замкнутом пространстве легочного санатория, где к 132 странице заканчивается только первый день пребывания героя. Даже в романе о любви добропорядочного немецкого бюргера к не очень красивой, не особенно умной и воспитанной особе по фамилии Шоша, каковыми Манну представляются русские. Даже в романе идей, настолько всеохватном и актуальном, что кажется иногда, читаешь не роман, а публицистический и научно-популярный опус. К слову, судя по двум совсем уж нелепым, вставным новеллам в конце, автору явно нравился сам процесс писания этого романа, он был влюблен в свой роман, но, если бы он даже написал в два раза меньше, всё равно Нобелевской премии ему было не избежать. А весь-то роман заключен, как иголка в яйце, в одной, самой прекрасной главе про снег, уже ради неё одной стоит прочесть роман, и даже в единственной фразе, по-немецки дотошно выделенной курсивом: "Любовь противостоит смерти, только она, а не разум сильнее ее… Верность смерти и минувшему есть злоба, темное сладострастие и человеконенавистничество. Ради добра и любви человек не должен позволять смерти властвовать над своими мыслями".