оборотень...
Ангел устал.
Он сидел в кухни на табуретке, курил и смотрел, как за окном медленно кружась падал снег...
Где-то глубоко в его вселенной тихой поступью проходила зима, всё внутри засыпало, застывало и теряло чувствительность. Только падающий снег нарушал статику внешнего и внутреннего мира.
Ангел молча смотрел в окно.
Он вспоминал недавнее лето, зелень деревьев, спасительную прохладу дождей и тепло солнечного света. Но серебряное кольцо на его пальце уже повернулось и ясно была видна надпись "Все пройдет. И это тоже". Эта цитата одновременно и спасала и давила на сердце Ангела беспроглядной отстраненностью пустоты.
Ночь зажгла на небе звезды и их тусклый свет озарил кухню. Дверь приоткрылась и вошел мальчик. Разбросанные по полу серые перья и оголенный остов огромных, почти на всё пространство небольшой кухонки, крыльев слегка напугали его... Но потерев ручками сонные глазки, малыш обнаружил лишь стоявшую в темном балахоне собственную мать.
Женщина обернулась и одарила ребёнка невинной чуть смущенной улыбкой.
- ты чего не спишь, солнечный мой?
- меня разбудил какой-то шум..., - проворчал мальчик и шагнул вперед.
А мир готовился к рассвету. За окном всё также медленно кружился снег и падал на мокрый питерский асфальт, превращаясь в серую грязь. В освещенной утренней звездой кухни стояли обнявшись ребёнок и его мать. Мать шептала мальчику какие-то неведанные чудесные истории - то ли сказки, то ли лоскутные впечатления от снов: о полетах меж мирами, о странных, неподдающихся описанию местах, о вечном лете, любви и счастье. Малыш по-тихоньку успокаивался и засыпал.
Он сидел в кухни на табуретке, курил и смотрел, как за окном медленно кружась падал снег...
Где-то глубоко в его вселенной тихой поступью проходила зима, всё внутри засыпало, застывало и теряло чувствительность. Только падающий снег нарушал статику внешнего и внутреннего мира.
Ангел молча смотрел в окно.
Он вспоминал недавнее лето, зелень деревьев, спасительную прохладу дождей и тепло солнечного света. Но серебряное кольцо на его пальце уже повернулось и ясно была видна надпись "Все пройдет. И это тоже". Эта цитата одновременно и спасала и давила на сердце Ангела беспроглядной отстраненностью пустоты.
Ночь зажгла на небе звезды и их тусклый свет озарил кухню. Дверь приоткрылась и вошел мальчик. Разбросанные по полу серые перья и оголенный остов огромных, почти на всё пространство небольшой кухонки, крыльев слегка напугали его... Но потерев ручками сонные глазки, малыш обнаружил лишь стоявшую в темном балахоне собственную мать.
Женщина обернулась и одарила ребёнка невинной чуть смущенной улыбкой.
- ты чего не спишь, солнечный мой?
- меня разбудил какой-то шум..., - проворчал мальчик и шагнул вперед.
А мир готовился к рассвету. За окном всё также медленно кружился снег и падал на мокрый питерский асфальт, превращаясь в серую грязь. В освещенной утренней звездой кухни стояли обнявшись ребёнок и его мать. Мать шептала мальчику какие-то неведанные чудесные истории - то ли сказки, то ли лоскутные впечатления от снов: о полетах меж мирами, о странных, неподдающихся описанию местах, о вечном лете, любви и счастье. Малыш по-тихоньку успокаивался и засыпал.