Первый курсач
Женя Кац недавно писала, как тяжело приходится первоклашкам, которые учатся писать. И загогули не те, и рука не туда поворачивает, и вообще, одна сплошная мука. А впереди десять лет на отработку!
У меня почерк всегда был так себе, а со временем и количеством письма только усугубился. Однако, был случай, когда меня выручил именно этот уродец, воцарившийся взамен чистописания! Как не смахнуть скупую ностальгическую слезу.
Оригинал взят у nifferstain в Первый курсач
Когда мне было 17, не было мечты крепче и уверенней, чем покинуть родные места и упасть в объятья красивого и равнодушного большого города. Какое же было счастье узнать, что я поступила на бюджет в один из вузов Санкт-Петербурга!
Правда, на месте оказалось, что всё не так просто. За школьной программой успевать - ума большого не надо. Достаточно было пару раз в неделю посещать занятия, всё остальное - скорее повторы для неуспевающих. В институте же всё было по-другому, и я безнадёжно отстала от сокурсников. С детства понятная математика превратилась в череду каббалистических символов химия требовала какого-то космического осознавания; программирование не давалось, хоть тресни.
Ну и конечно пьянки-гулянки, необыкновенные приключения и развесёлая компания. Сплошные соблазны под вялые спазмы воли и шёпот благоразумия. Как я перевалила через зимнюю сессию, лучше не спрашивать, это явно не та наука, которую хотелось бы внушить своим неразумным потомкам. Ближе к летней всё более становилось понятно, что я заблудилась где-то на жизненной тропе, и ориентиры явно ведут не в ту сторону.
Примерно в мае я попала (да-да, иначе и не назовёшь) на одну из пар нашего декана. Удивило поведение товарищей: все они пришли с какими-то работами. Что это? Курсовая? Последний день?!
Безжалостно вещал декан, что тот несчастный, который за полгода не удостоился сочинить сего дивного опуса, может прямо сейчас покинуть аудиторию и отправляться в общежитие за вещами. Отныне его ждёт отчий дом и восхитительная творческая работа по смешиванию песка с цементом.
На малую родину не хотелось со страшной силой. Предъявить, тем не менее, было нечего. Но у меня были кое-какие преимущества: полторы сотни студентов, вооружённых трудами; фамилия после середины списка; умение писать со страшной скоростью и неразборчивостью. Вот из этих сомнительных ингредиентов и был вылеплен "курсач".
Бумагу попросила у однокурсника: тот всегда ходил с принтерной, на которой и вёл записи (кстати, в следующем вузе я переняла эту привычку). Ручка, как ни странно, была своя. И понеслось.
Обложка была оформлена ещё более-менее разборчиво, но уже многообещающе. Введение - сравнительно читабельно (и даже с некоторым содержанием). А дальше - двадцать страниц словоподобных закорючек. Я даже врать не буду, что там был какой-то смысл. Были "слова" подлинней и покороче, предлоги, кое-что зачёркнуто, но редко, ровно для придания правдоподобия. Почерк ровно такой, каким студент старается за оставшиеся предрассветные часы облагородить мысленный сумбур. И никакого, совершенно никакого текста!
Времена были ещё сравнительно малообеспеченные, за отсутствие принтера по рукам не били. Кроме меня ещё несколько нищебродов отличились, предоставив рукописные работы. Но на моей очередь встала. Декан открыл курсач. Перелистнул. Ещё раз. Попробовал вглядеться. Посмотрел на другую страницу. Попытался произнести фамилию (это я не специально). Показал и вопросил: "Чьё это? Переписать! Напечатать!!!"
Так я получила два дня на размышления, сдала вполне нормальную работу и даже что-то заслужила в качестве оценки. Что не помешало вылететь после сессии и направить свои стопы в институт попроще, на факультет без затей и требований, и быть там самой умной и талантливой студенткой.
У меня почерк всегда был так себе, а со временем и количеством письма только усугубился. Однако, был случай, когда меня выручил именно этот уродец, воцарившийся взамен чистописания! Как не смахнуть скупую ностальгическую слезу.
Оригинал взят у nifferstain в Первый курсач
Когда мне было 17, не было мечты крепче и уверенней, чем покинуть родные места и упасть в объятья красивого и равнодушного большого города. Какое же было счастье узнать, что я поступила на бюджет в один из вузов Санкт-Петербурга!
Правда, на месте оказалось, что всё не так просто. За школьной программой успевать - ума большого не надо. Достаточно было пару раз в неделю посещать занятия, всё остальное - скорее повторы для неуспевающих. В институте же всё было по-другому, и я безнадёжно отстала от сокурсников. С детства понятная математика превратилась в череду каббалистических символов химия требовала какого-то космического осознавания; программирование не давалось, хоть тресни.
Ну и конечно пьянки-гулянки, необыкновенные приключения и развесёлая компания. Сплошные соблазны под вялые спазмы воли и шёпот благоразумия. Как я перевалила через зимнюю сессию, лучше не спрашивать, это явно не та наука, которую хотелось бы внушить своим неразумным потомкам. Ближе к летней всё более становилось понятно, что я заблудилась где-то на жизненной тропе, и ориентиры явно ведут не в ту сторону.
Примерно в мае я попала (да-да, иначе и не назовёшь) на одну из пар нашего декана. Удивило поведение товарищей: все они пришли с какими-то работами. Что это? Курсовая? Последний день?!
Безжалостно вещал декан, что тот несчастный, который за полгода не удостоился сочинить сего дивного опуса, может прямо сейчас покинуть аудиторию и отправляться в общежитие за вещами. Отныне его ждёт отчий дом и восхитительная творческая работа по смешиванию песка с цементом.
На малую родину не хотелось со страшной силой. Предъявить, тем не менее, было нечего. Но у меня были кое-какие преимущества: полторы сотни студентов, вооружённых трудами; фамилия после середины списка; умение писать со страшной скоростью и неразборчивостью. Вот из этих сомнительных ингредиентов и был вылеплен "курсач".
Бумагу попросила у однокурсника: тот всегда ходил с принтерной, на которой и вёл записи (кстати, в следующем вузе я переняла эту привычку). Ручка, как ни странно, была своя. И понеслось.
Обложка была оформлена ещё более-менее разборчиво, но уже многообещающе. Введение - сравнительно читабельно (и даже с некоторым содержанием). А дальше - двадцать страниц словоподобных закорючек. Я даже врать не буду, что там был какой-то смысл. Были "слова" подлинней и покороче, предлоги, кое-что зачёркнуто, но редко, ровно для придания правдоподобия. Почерк ровно такой, каким студент старается за оставшиеся предрассветные часы облагородить мысленный сумбур. И никакого, совершенно никакого текста!
Времена были ещё сравнительно малообеспеченные, за отсутствие принтера по рукам не били. Кроме меня ещё несколько нищебродов отличились, предоставив рукописные работы. Но на моей очередь встала. Декан открыл курсач. Перелистнул. Ещё раз. Попробовал вглядеться. Посмотрел на другую страницу. Попытался произнести фамилию (это я не специально). Показал и вопросил: "Чьё это? Переписать! Напечатать!!!"
Так я получила два дня на размышления, сдала вполне нормальную работу и даже что-то заслужила в качестве оценки. Что не помешало вылететь после сессии и направить свои стопы в институт попроще, на факультет без затей и требований, и быть там самой умной и талантливой студенткой.