Тхаги: часть вторая (только для ознакомления)
Внимание! Данный текст размещён только для ознакомления. Дочитывая его до конца Вы соглашаетесь приобрести данную интеллектуальную собственность (произведение Виктора Пелевина "Тхаги") в бумажном варианте у официального представителя автора, его издательства, или вместе с журналом "Сноб" за 15 июня 2010 года. В случае несогласия с данным условием и отказом приобрести данный рассказ в будущем Вы должны перестать читать его.
Виктор Пелевин: Тхаги (часть 1)
- Она - это кто?
Борис кивнул на фотографию исполинской женщины с мечом на вершине холма.
- Волгоградская Pодина-мать. А рядом, - он указал на фотографию барельефа с застывшей в воздухе воительницей, - так называемая “Марсельеза” с парижской триумфальной арки. Исторически и географически довольно удаленные друг от друга объекты. Но обратите внимание на странное сходство. В обоих случаях это женщина с большим ножиком в руке и открытым ртом. К чему бы?
Борис обвел хитрым взглядом Аристотеля Федоровича и Pумаль Мусаевну.
- К чему? - повторила Pумаль Мусаевна.
- А к тому. Оба этих скульптурных портрета изображают одну и ту же сущность. Только, так сказать, в зашифрованном виде. Мало того, что в зашифрованном виде, так еще и не полностью. Как, знаете, человека урезают до бюста - без рук и ног. Но это не значит, что их нет у оригинала. Сокращенный портрет, так сказать. Вот и здесь то же самое.
- Здесь, кажется, и руки и ноги на месте.
- Не все. Pук на самом деле четыре. Кроме того, не показан язык. Он должен высовываться далеко наружу. Ну и еще опущены многие мелкие, но важные черты.
- Кто же это?
- А то вы не знаете. Богиня Кали.
Сказав это, Борис внимательно уставился на своих собеседников. Но ни Аристотель Федорович, ни Pумаль Мусаевна не проявили никаких эмоций.
ТХАГИ
начало здесь
- Кали? - с вежливым любопытством, но не более, переспросил Аристотель Федорович.
- Да! - горячо подтвердил Борис. - Соблюдены, по меньшей мере, три главных черты канонического портрета. Как я уже сказал, преогромный ножик, открытый рот и, самое главное, танец на трупах.
Pумаль Мусаевна тихонько ойкнула и прикрыла рот ладошкой.
- Насчет трупов под ногами, - продолжал Борис, - у волгоградской версии конкуренции нет - Сталинград, сами понимаете. А вот с французской аркой чуть сложнее - построили ее, если не ошибаюсь, в тысяча восемьсот тридцать шестом году, а жмура подвезли только в тысяча девятьсот двадцать первом. Когда устроили могилу Неизвестного солдата. Но в ритуальном смысле результат один и тот же.
- То есть вы хотите сказать, - с интересом спросил Аристотель Федорович, - что любая скульптура, где изображена символическая женщина с мечом, это в действительности...
- Кали, - подтвердил Борис. - Как правило, да. Вооруженная женщина - это практически всегда она. И необязательно вооруженная, кстати. Самое жуткое изображение Кали - на плакате «Pодина-мать зовет», помните, такая седая весталка в красной хламиде. Именно ее суровый лик был последним, что видели колонны солдат, которых приносили в жертву к седьмому ноября или первому мая. От одной только мысли пробирает до дрожи...
- Интересно рассуждаете, - сказал Аристотель Федорович, - только ведь нельзя на двух примерах строить целую мифологию.
- Почему это на двух, - обиделся Борис, - извините... Вы что думаете, я темой не владею? Да я эти примеры могу хоть час приводить. Возьмите, например, аллегорическую Германию. Ее с римских времен изображают в виде женщины - но на монетах Домициана она была, извиняюсь, пленной девкой, а в девятнадцатом веке почему-то оказалась валькирией с императорским мечом в руке. Такой, хе-хе, персонификацией германского национализма. Про трупы спрашивать будете? Или ясно? Да вы посмотрите изображения, - Борис закатил глаза, вспоминая, - «Германия» Иоганнеса Шиллинга, «Германия» Филиппа Фейта и уж особенно Фридриха Августа Каульбаха образца четырнадцатого года, там она вообще похожа на гладиатора из цирка. Если это не Кали, кто тогда?
- Германия исторически... - начал было Аристотель Федорович, но Борис перебил:
- А Франция? Так называемая Марианна? Она прикидывается мирной обывательницей во фригийском колпаке, но если вы возьмете, например, «Свободу, ведущую народ» Делакруа, то там она совершенно открыто пляшет на трупах с ружьем в руке, и у ружья, что характерно, имеется примкнутый штык. Ну уж а насчет этой вот, - Борис кивнул на фотографию «Марсельезы», - я и повторяться не буду. Aux armes, citoyens! Formez vos bataillons! И шагом марш на выход! Женщина-смерть зовет... Или, может, поговорим про американскую Свободу?
- Не будем, - сказал Аристотель Федорович, - картина ясна. Эрудиции у вас не отнять. Вы ведь, поди, и про богиню Кали все уже выяснили?
Борис смущенно потупился.
- Понимаю вашу иронию, - ответил он. - Поверьте, я ни на что не претендую. Конечно, мое знание ограничено и ущербно, ибо взято из открытых источников. Поэтому я к вам и пришел... Но я ведь просто рассказываю о своем пути. И рассказ мой чистосердечен.
- Продолжайте, - кивнул Аристотель Федорович.
- Как вы правильно сказали, я заинтересовался богиней Кали. И быстро понял, что если детская мечта по-прежнему жива в моем сердце, то ничего иного искать уже не надо. В мире нет другого божества, которое так отчетливо воплощает Зло и смерть. Мало того, открыто наслаждается видом льющейся крови. Этому божеству поклоняются многие миллионы людей, ему приносят кровавые жертвы и в его честь называют города...
- Города? - недоуменно переспросила Pумаль Мусаевна.
- Калькутта, - отозвался Борис. - Главный храм посвящен Кали, отсюда и название.
- Интересно, - сказала Pумаль Мусаевна, - чего только от вас не узнаешь.
- Причем индусы, поклоняющиеся Кали в ее подлинном обличье - это избранные. А остальное человечество служит ей втемную... Вот кто на самом деле та таинственная «Изида под покрывалом», о которой столько говорили мистики всех времен! Вы только вдумайтесь, богиня даже не открывает свой лик бесконечному потоку людей, которых приносят ей в жертву. Смотрит на них сквозь незаметные прорези в маске... Это ли не величие?
- Но ведь Кали, наверное, не просто богиня зла? - растерянно спросила Pумаль Мусаевна. - Ведь не может такого быть.
- Конечно, - согласился Борис. - С пиаром у нее все в порядке, не сомневайтесь. Кали, натурально, не просто богиня Смерти. Она еще курирует все аспекты духовного поиска, о которых успел рассказать пойманный монах перед тем, как ему перерезали горло на жертвеннике. Тот же случай, что с религией Бон. Но если у тибетской голытьбы имиджмейкером работал какой-то безымянный странник, то на Кали трудились очень серьезные люди, от Шри Ауробиндо до Стивена Спилберга. Можете не сомневаться, тема раскрыта. Ножик в руке, натурально, отсекает дуальность восприятия, отрезанная голова в руке символизирует победу над эго, и так до самых Петушков. Только это ведь для идиотов.
- Отчего же? - спросила Pумаль Мусаевна.
- Да оттого. Ножик в руке, конечно, можно объяснить отсечением дуальности. Но вот как объяснить, что отсечению дуальности приносят в жертву черных куриц? Про это даже Шри Ауробиндо помалкивает.
- Национальный колорит, - вздохнул Аристотель Федорович. - У нас ведь тоже блины да крашенные яйца от язычества остались.
- Вы только не подумайте, - сказал Борис, - что я насмешничаю. Наоборот, таинственная красота и величие происходящего поистине завораживают. Если у меня и проскальзывают легкомысленные формулировки, то это не от кощунственного образа мыслей, а просто потому, что я не особо подбираю слова. Я перед вами душу раскрываю. А из песни слова не выкинешь.
- Продолжайте, - сказал Аристотель Федорович.
- Итак, я задумался - может ли быть так, чтобы в Европе у богини был такой давний и хорошо организованный бизнес, - Борис кивнул на волгоградскую фотографию, - а в Индии, на родине, ей приносили в жертву только мелкую живность? Я поднял материал и сразу же выяснил, что в Индии богине тоже приносили в жертву людей. И, в отличие от лицемерных северных культур, делали это совершенно открыто. Счет принесенных в жертву идет на миллионы, хотя мир про них практически не помнит. Так я узнал про Тхагов... Или, как некоторые произносят, Тугов.
Борис выжидательно посмотрел на Аристотеля Федоровича, но тот молчал. Pумаль Мусаевна холодно улыбнулась.
- И кто же это, по-вашему, такие? - спросила она.
- Иронизируете? Имеете полное право. Мне трудно судить, насколько правдива информация, имеющаяся в открытом доступе. Считается, что тхаги, или фансигары, как их называли на юге Индии, - это секта воров-душителей, существовавшая с седьмого по девятнадцатый век. Тхагов были многие тысячи. Они грабили караваны и одиноких путников, имели шпионов-осведомителей на всех базарах и покровителей среди махарадж. Каждое свое убийство они посвящали богине Кали, и обязательно отдавали часть награбленного в ее храм, чисто как наша братва. Тхаги душили своих жертв специальными шелковыми петлями, и это было не убийство, а именно жертвоприношение, потому что во время удушения они начитывали особую мантру, которую я и пытался произнести во время нашего знакомства. Только, наверно, неправильно выговаривал. А означает она, опять-таки по открытым сведениям, примерно следующее - «железная богиня-людоедка, рви зубами моего врага, выпей его кровь, победи его, мать Кали!»
- Ох, - вздохнула Pумаль Мусаевна.
- Да-с, - сказал Борис, - такая вот недвойственность. Все источники утверждают, что тхаги действовали чрезвычайно широко и активно, и в среднем каждый бхутот имел на своем счету...
- Простите, кто?
- Бхутот, - ответил Борис, - это такой тхаг, которому доверено удушать жертву. Опять произношу неправильно? Я читал, еще бывают шамсиасы, это помощники, которые держат удушаемого за руки и ноги, и джемаддар, духовный руководитель проекта... Так вот, каждый бхутот имел на своем счету по нескольку сотен трупов, доходило до тысяч... Вот интересное сопоставление - во время Бородинской битвы погибло сорок тысяч русских солдат, и об этом целый век сочиняли стихи и романы. Но в том же самом 1812 году в Индии тхаги без всякой помпы задушили на дорогах ровно столько же. А всего по самым скромным подсчетам тхаги принесли в жертву Кали больше двух миллионов человек!
- И что, никто им не мешал? - недоверчиво спросила Pумаль Мусаевна.
- Почему. Англичане боролись. И, как считается, успешно - якобы последний тхаг был повешен в 1882 году в Пенджабе. После этого матушке Кали приносят в жертву только петухов да козлят...
Борис тихонько засмеялся, переводя глаза с Аристотеля Федорвича на Pумаль Мусаевну и обратно.
- Только я сразу понял, что тхаги никуда не исчезли. А скрылись и рассеялись по миру. И служат богине тайно, неведомыми путями. Но тайное постепенно становится явным.
И Борис бог весть в какой раз кивнул на волгоградскую статую. На этот раз Аристотель Федорович поглядел на нее очень внимательно, словно слова Бориса наконец коснулись в нем скрытой струны.
- Но ведь по вашим собственным словам, - сказал он, - богине Кали и так служит все человечество. Зачем же тогда нужны какие-то особые служители?
- Человечество искренне думает, что решает совсем другие задачи. Но кроме заблуждающейся толпы должен быть и тайный орден меченосцев, члены которого понимают, в чем назначение истории. Некая партия жрецов, знающих, что происходит. Ибо сердце культа обязательно должно остаться чистым и верным изначальной традиции. И еще доступным для избранных. Тех, кого призовет сама богиня...
- Ага, - сказал Аристотель Федорович, - вроде вас, да?
Борис исподлобья посмотрел на него - причем во взгляде его впервые за все время беседы сверкнуло что-то похожее на надменную гордость.
- Да, - сказал он. - Именно. Должны быть оставлены пути для таких как я. Для тех, кто постиг тайну и возжелал служить богине.
- Почему вы так твердо считаете себя избранным?
- Да хотя бы потому, - ответил Борис, все так же гордо глядя на собеседника, - что только избранный может, увидев фотографию волгоградской статуи, узнать в ней богиню Смерти.
- И вы уверены, что богине нужны ваши услуги?
- Конечно! - без тени сомнения ответил Борис. - Ибо богиня сама выбирает своих преданных. И это отражено в мифологии. Есть легенда о том, как Кали собрала всех своих почитателей, пожелав выявить самых искренних среди них, и ими оказались тхаги. И тогда богиня лично научила их приемам удушения платком... Трогательный миф. И такой наивно-простодушный...
Аристотель Федорович переглянулся с Pумалью Мусаевной.
- Кажущаяся наивность мифологии есть свидетельство духовного здоровья народа, - сказал он сухо.
Борис закивал.
- Я именно это и имею в виду. Прекрасный миф. Просто прекрасный...
Аристотель Федорович улыбнулся.
- Ну хорошо. Продолжайте.
Борис поглядел на «Марсельезу».
- Собственно, я уже почти закончил. Я понял, кого мне надо искать. А дальше найти вас было довольно просто. Хотя мой поиск, если разобраться, носил довольно сумбурный характер.
- И как вы нас нашли?
- Мне стало понятно, что служители Кали должны быть, с одной стороны, скрыты. Чтобы их никогда и ни при каких обстоятельствах не мог обнаружить случайный взгляд. Чтобы они сливались со средой и не вызывали подозрений. С другой стороны, подлинный искатель должен быть в состоянии различить, так сказать, путеводный луч и увидеть вход в гавань. Уже одно то, что я здесь, доказывает - ваши маячки работают. Не так ли?
- Перечислите нам, пожалуйста, - сказал Аристотель Федорович, - что вы приняли за эти маячки. В той последовательности, как это происходило. Будет любопытно послушать.
- Хорошо. Как вам известно, - Борис улыбнулся, - душителей Кали называют или «тхаги», или «фансигары». Опять-таки поправьте, если неправильно произношу. Значит, прежде всего следовало ориентироваться на эти слова. Слово «тхаг» я быстро отбросил, потому что оно стало нарицательным, перейдя в английский язык. «Thug» означает громилу-бандита, а английский сейчас знают все...
Аристотель Федорович благожелательно кивнул.
- Дальше, - сказал он.
- Со словом «Фансигар» дела обстояли лучше. Правда, никаких организаций, фондов или фирм с таким названием я не обнаружил. Зато в области близких созвучий кое-что нашлось. Я отфильтровал случайные совпадения, и в поле моего зрения оказался автомобильный салон «Fancy Car».
Борис выговорил это название с преувеличенно жирным американским произношением.
- Фэнси кар, - повторил он, - звучит как «фансигар», за исключением одного только звука. Конечно, не каждый нашел бы здесь связь с душителями, но я ведь знал, кого ищу! А когда я прочел, что единственным автомобилем, которым торгует салон, является «Лада-Калина», все стало совершенно ясно. Ведь эту таратайку никто в своем уме не назовет “шикарной машиной”, такое только с оккультной целью можно... Послать сигнал в пространство. Единственный смысл в существовании этого драндулета - скрытое в его названии имя богини Смерти. Я был уже уверен на девяносто процентов, но решил для перестраховки уточнить некоторые детали. Посмотрел на вашем сайте контакты, и что вы думаете? Менеджер по общим вопросам - Зязикова Pумаль Мусаева...
Pумаль Мусаевна чуть покраснела.
- Только олух может подумать, что здесь лицо кавказской национальности, - продолжал Борис. - Pумаль - это промасленный шелковый платок, окропленный святой водой из Ганга. Главный инструмент тхага, как шпага у дворянина...
Он повернул лицо к Pумали Мусаевне.
- Ведь почему у вас в ушах эти сережки в виде серебряных монет, Pумаль Мусаевна? Думаете, не знаю? Знаю. При первом убийстве полагалось заворачивать серебряную монету в платок, а потом отдавать духовному наставнику. А вы взяли и превратили этот культурный факт в изысканную ювелирную метафору. Очень вам, кстати, идет!
- Спасибо, - буркнула Pумаль Мусаевна.
- Продолжайте, - велел Аристотель Федорович.
- А что тут продолжать? Я был уверен уже на девяносто девять и девять десятых процента. А потом вдобавок увидел ваше расписание - торговые дни среда и четверг, пятница выходной, остальные дни - консультации по телефону. Это уж совсем прозрачно. Все, кто хоть немного в теме, знают, что тхаги занимались удушением именно по средам и четвергам, и ни при каких обстоятельствах - в пятницу! Видите, сколько совпадений. Какое-то одно могло быть и случайностью. Но не все вместе!
Pумаль Мусаевна вопросительно поглядела на Аристотеля Федоровича, и тот еле заметно кивнул.
- Хорошо, - сказала Pумаль Мусаевна, - но зачем вы с фаером в руке танцевали? Да еще танец такой страшный. Как будто национал-большевик перед смертью.
- Так затем и танцевал, - ответил Борис, - чтобы в ответ на ваши знаки послать вам свой. Как, знаете, один корабль семафорит другому.
- Что же вы нам таким образом семафорили?
- Все проверяете? - усмехнулся Борис. - Неужто не верите до сих пор? Хорошо. Кто муж у богини Кали? Шива! Танцующий бог-разрушитель Шива. В одной руке у него пылает огонь, которым он сжигает материальный мир.
- Вы для этого ящики подожгли?
- Ну да. Чтобы вы поняли, что пришел свой человек. Возможно, с моей стороны было нахальством представляться таким образом - на статус Шивы я, естественно, не претендую...
- Отрадно слышать, - заметил Аристотель Федорович.
- И потом, ведь ничего важного не сгорело, - добавил Борис виновато. - Просто пустые коробки.
- А что вы пели? - спросила Pумаль Мусаевна.
- Бхаджаны, - отозвался Борис. - Священные гимны.
Аристотель Федорович и Pумаль Мусаевна надолго погрузились в молчание. Через некоторое время Борис нарушил тишину.
- Ну как, - спросил он, - сдал я экзамен? Достоин служить богине?
Аристотель Федорович наклонился к Борису и внимательно заглянул ему в глаза.
- Насколько вы уверены, что действительно этого хотите?
Борис рассмеялся.
- Вот, - сказал он, - наконец-то вы говорите со мной как с человеком. Ну разумеется на все сто.
- Не покажется ли вам, что богиня требует от вас чрезмерного?
- Нет. Я готов на все. Если хотите, проверьте меня, дайте любое задание. Я в совершенстве владею румалем.
- Кто вас научил?
- Сам. Тренировался на манекене. Может быть, несовершенный метод, но поверьте, с закрытыми глазами в темной комнате - все сделаю как надо.
Аристотель Федорович тихо засмеялся.
- Ах, юноша, - сказал он. - Дело ведь не в физических навыках. Вы сами совершенно правильно отметили, что служение богине - это духовный путь. Откуда вы знаете, чего захочет от вас мать Кали?
- Чего бы она не захотела, я согласен.
- А как насчет естественного человеческого интереса к другим религиям? Ведь в мире их много.
- Прямо здесь и сейчас, - произнес Борис, сделав энергичное движение всем телом, - отрекаюсь от всех остальных богов, от всех иных путей!
Аристотель Федорович одобрительно кивнул.
- Вы серьезный искатель, - сказал он. - Впрочем, с вами у меня никаких сомнений с первой минуты не было.
Он подошел к алькову между двумя фоторепродукциями и откинул закрывавший его багровый занавес.
Борис поднял глаза.
Перед ним стояла Кали.
Это была раскрашенная статуя в человеческий рост, с блестящими разноцветной эмалью глазами, зрачки которых глядели огненно и страшно. Одна из ее четырех рук держала настоящую дамасскую саблю с древним черным лезвием. В другой была мужская голова в надувшемся полиэтиленовом пакете - тоже настоящая, со смутно видной козлиной бородкой, пятнами разложения и отчетливо различимой серьгой в прижатом к полиэтилену ухе. На талии богини висел передник из человеческих рук, целомудренно скрытых рукавами рубашек, платьев и пиджаков - видны были только истлевшие до костей кисти, скрепленные тонкой золотой проволокой и стянутые кое-где полосками высохшей кожи. Эти подшитые к поясу разноцветные рукава придавали облику Кали что-то пестро-цыганское. И еще вокруг нее словно витала какая-то древнеиндийская пыль и копоть, - то, что в романтических источниках принято называть «ароматом веков».
Аристотель Федорович строго посмотрел на притихшего под взглядом богини Бориса.
- Теперь, юноша, осталась одна ритуальная формальность, и мы освободим вас от пут.
- Я готов, - сказал Борис.
Аристотель Федорович повернулся к изваянию и открыл резную шкатулку, стоящую у ног богини. В руках у него появилось блюдце, на которое он серебряными щипчиками переложил из шкатулки три небольших кусочка чего-то похожего на ярко-желтый мел.
- Я знаю! - воскликнул Борис.
- Что вы знаете, юноша? - спросил Аристотель Федорович снисходительно.
- Знаю, что это.
- И что же?
- Священный желтый сахар. Никому из профанов не известно, каков его состав, но говорят, что один раз попробовав его, человек уже никогда не сойдет с пути служения Кали. Тхаги принимают его во время своих религиозных ритуалов.
- Вы очень осведомлены, - промурлыкал Аристотель Федорович, подходя к Борису. - Да, что-то вроде того. Всем по кусочку - вам, мне и Pумали Мусаевне. Но сперва вы должны произнести специальную формулу, чтобы подарить себя богине. Беззаветно и от всего сердца, три раза подряд. Это крайне важный момент.
- Формула на санскрите? - озабоченно спросил Борис. - Или на хинди?
Аристотель Федорович улыбнулся.
- На русском. И очень простая: «дарю себя Кали».
Борис закрыл глаза и на его лице изобразилось молитвенное сосредоточение.
- Дарю себя Кали! Дарю себя Кали! Дарю себя Кали!
- Вот и славно, - сказал Аристотель Федорович, поднимая с блюдца кусочек сахара. - Ням...
Борис открыл рот, и желтый осколок упал ему на язык.
- Хорошо, - прошептал Аристотель Федорович.
Поставив блюдце рядом со шкатулкой, он молитвенно сложил руки у груди, воздел глаза к потолку и вдруг ухнул филином.
Тотчас же затаившаяся за спиной Бориса Pумаль Мусаевна выхватила из-под жакета желтый промасленный платок и ловко, как сачок, накинула петлю Борису на шею.
Аристотель Федрович даже не посмотрел на корчащегося на стуле неофита. Он повернулся к изваянию, и, все так же держа сложенные руки у груди, тихо забормотал какое-то неразборчивое заклинание, в котором иногда повторялись созвучия, похожие то ли на «калинка-малинка», то ли на «калитка маленько». Он читал его довольно долго - пока не стих шум борьбы за спиной. Потом он поклонился богине и повернулся к Pумали Мусаевне, уже снимавшей с шеи пучеглазого неподвижного Бориса свой платок.
- Понравился он ей, - заключил он, внимательно оглядев мертвеца. - Вишь, язык вывалил. Так всегда бывает, когда матушка рада.
Pумаль Мусаевна кивнула в ответ.
- И все равно надо что-то менять, - сказал Аристотель Федорович. - С Нового Года всего второй. Слишком уж тихаримся.
- А что ты поменять хочешь?
- Ну хотя бы название. Вместо «Fancy Car» сделать «Фансигар», он правильно говорил.
- Может, сразу оперов в гости позовешь? - хмыкнула Pумаль Мусаевна. - Не дури.
- Ну тогда... В английском есть слово «гар»?
Pумаль Мусаевна задумалась. Потом отрицательно помотала головой.
- Есть во французском. Вокзал. Нам не подходит. Можно знаешь как... Можно, например, открыть сигарный клуб. Куда будут приходить выпить виски и выкурить сигару. А назвать “Fun cigar”.
- Ой, - наморщился Аристотель Федорович. - Это ж сколько взяток платить... Сосчитать пальцев не хватит. И кредита сейчас не дадут. Даже под откат.
- Да, тяжело, - согласилась Pумаль Мусаевна. - Ну а зачем тогда что-то менять? Ведь приходят пока.
- Pаньше насколько чаще ходили, - вздохнул Аристотель Федорович. - А теперь... Иногда, знаешь, ловлю себя на том, что уже всякую надежду потерял. Просыпаюсь рано утром, когда метель воет, и думаю - так мы и сдохнем в этой снежной пустыне...
Pумаль Мусаевна ободряюще потрепала его по плечу.
- Ну, ну, не хандри. Просто время такое бездуховное. Кали Юга...
- Слушай, а может так и назовем - Кали Юга? Откроемся где-нибудь к югу от окружной...
- Не дури, - сказала Pумаль Мусаевна. - Засмеют. И потом, оккультный элемент попрет. Сейчас хотя бы случайных гостей не бывает.
- Это верно, - согласился Аристотель Федорович и еще раз вздохнул - уже легче, успокаиваясь. - Ну что тогда... Давай хоть башку поменяем.
Он поднял блюдечко с алтаря и подошел к Pумали Мусаевне. Печально переглянувшись, они положили в рот по кусочку желтого сахара и повернулись лицами на восток.