Грелка. Осень 2009. Часть 2
***
- Ха, сержант, как тебе «дикари»? - окно сообщений с оскалившейся физиономией Кима заняло половину забрала. А что? Мы все равно лежим, уткнувшись в грязь. Огонь танковых орудий не дает нам носа высунуть. Микки вон высунул. Где его нос теперь?! Ван, Хенк?! Три двухсотых. И это за последние восемь часов. Да, крепкие попались нам сегодня «дикари!» А ведь мои слова - когда я увидел старинные танки, я чуть не разрыдался со смеху. Теперь почему-то не так смешно.
Город был в блокаде уже три месяца. Сепаратисты ели крыс и трупы. Пили, очевидно, кровь и мочу. Но, черт бы их побрал, город не сдавали. Ждали подкрепления. А его не будет. Мы все отрезали. Казалось бы, простоять, пока все люди в руинах не передохнут, но мы не можем. Генеральный план не позволяет. Данный населенный пункт должен был быть пройден три месяца назад. Нарвались мы на плацдарм. Окраины зачистили, застройку тщательно разбомбили. Но берутся же они откуда-то. Стоят, будто у них тут святыня.
Экзопехота для уличных боев идеально подходит. Поэтому мы и лежим в развалинах. На нас обрушаются остатки стен. Броню лижет огонь пожаров. А поверх наших укрытий бьют крупные калибры. Скотство.
- Да, круто нас приложили! Ким, отойди со своими в здание вокзала. Вас там присыплет - вы отлежитесь. А у нас будет резерв в засаде.
- Попробую.
- Что?!
- Есть, сержант!
… отступление моего квада было еще фееричнее. Смит выпустил фонтан дымовых шашек. Те разлетались во все стороны, взрывались и нещадно чадили. Два бойца выпрыгнули над развалинами из облака и открыли огонь по машинам врага. Я рванул с площади под прикрытие уцелевших стен.
Сам же Смит прорваться не смог. Залег обратно. За баррикаду из строительного хлама. Зеда, что прыгнул вторым, сбили бронебойными из зенитных орудий. Левая клешня отлетела к обстреливаемому зданию вокзала, пробитый корпус рухнул на скопище горящих автобусов. Вот тебе и мякиш.
Прикрывая маневр из-за угла, я получил снаряд в плечо. Левая верхняя конечность экзоскелета застыла, согнутая в локте. Удар разворотил плечо и развернул меня. Потеряв равновесие, махина рухнула на бок, в просторный замусоренный зал какого-то магазина. Ок, полежим. «Резерв в засаде». Просто ругательство какое-то.
Среди разрушенных витрин и полок кто-то двигался. Микрофоны усиливали звук осторожных шагов по щебню и бетонной крошке. Человек. Спорим, враг. Пошевелю-ка я ногой, обрушится арка, спугнет. А я перевернусь на спину - здоровую руку высвобожу.
Ноги засыпало бетонными перекрытиями. Ничего. Можно вылезти, если что. Зато взмахну правой рукой, и полетят враги вверх тормашками. Как в сказке. Через несколько минут враг снова осмелел и продолжил красться ко мне. Я внимательно смотрел вправо. Что ему надо? Умер я. Погиб. Даже вот язык высунул.
Из-за перевернутого стола выглянула голова. Пропала. В грязной вязаной шапочке. Бандиты чертовы. Через секунду человек встал во весь рост. На меня было нацелено противотанковое ружье. Прямо в забрало. Мало приятного, но я улыбнулся и покачал головой. Забрало заклинило, подрожало, поднялось.
- Кроме тебя, за вас кто-нибудь воюет?!
Бэт нервно засмеялась. Выпустила ружье и упала на колени.
Какая же она была замученная. Лицо осунулось, покрасневшие глаза полуприкрыты. Тело мелко дрожит. Простояв на коленях, пока я выбирался из машины, она уже припала на обожженную руку, когда я подошел.
- Возьми, - я протянул ей пищевой концентрат. Девушка жадно разорвала упаковку и принялась жевать, судорожно глотая. - Вот вода.
- Почему все так? Как же это прекратить?
- Бэт, я не знаю. Я работаю. И ребята мои работают. Мы защищаем свою жизнь и неплохо получаем за это. Что делаете вы?! Зачем?
- Назар, ты не поймешь, - она сидела, смотрела на меня блеклыми глазами и плакала. - Но я знаю, в чем дело. У вас нет чувств. У вас их забрали.
- Не неси чушь. Вас дурачат. Причем тут чувства? Вы говорите о свободе. За какую свободу вы отдаете жизни?! И что значил твой вопрос? Я умею любить, я и сейчас люблю!
Бэт слабо покачала головой.
- Я не могу этого объяснить. Назар, послушай, ты должен все понять сам. По-другому не получится. А я не могу.
Мы просидели еще полчаса. Налетела наша авиация. Грохот, огонь, дым. Привычные уже звуки. Я слушал и думал о мучениях Бэт. За что?! Почему она обречена на такую жизнь? Она молодая, красивая девушка, должна наслаждаться жизнью, видеть прекрасное, любить. Что-то меня кольнуло. Что? Я не хочу, что бы Бэт любила?! Ревную?
- Я должна уходить, спасибо тебе, - она обнимала меня за шею.
- Ты погибнешь в котле. Наши зачистят город. До основания. Выжгут. Вытравят.
- Я выберусь, у нас есть коридор. Мы уйдем. Садись в свою машину и делай свое дело.
Презрение? Как можно переживать столько чувств одновременно? Неужели мне действительно этого никогда не понять? Кто они!? Что им открылось???
- Прошу тебя. Брось это. Спрячься.
Она неопределенно кивнула, развернулась, подняла свое ружье. Из машины мне хорошо видно ее. Осторожно поднял экзоскелет на ноги. Огляделся. Ко мне приближался Ким с квадом. Нет уже им смысла лежать в засаде. Все кончено. Прорвалась тяжелая техника, сейчас будут утюжить. Стальные чудовища радостно прыгали ко мне.
- Сержант! Половина третьего, внизу, противотанковое ружье. Не шевелись - я сниму.
Холодный пот. Мне даже захотелось закричать. Единственное, что я успеваю… Машина заскрипела сервомеханизмами. Я выкинул веред ногу, прикрывая Бэт. Мягко ухнуло. Голубой сгусток разнес металлическую конечность. Я падаю без второй точки опоры и ловлю крупные капли крови на забрало. Из взрыва в центре торгового зала выкинуло неестественно короткое тельце. Забрало хрустнуло от удара. Через сетку трещин среди хлама видно армейский ботинок очень маленького размера.
Ярость и бешенство. Вырваться и изувечить Кима! Идиот! Скотина!!! Вояка чертов!!! Я рыдал и метался в кабине. Связи не было, в зарывшейся забралом в мусор кабине меня никто не видел и не слышал.
***
- Бог послал тебе ее, чтобы ты понял их.
- Ма! Я очень сожалею, что завел об этом разговор!
- Нет, теперь уж послушай! Завел, значит хотел! Сам ты не можешь страдать! Не мог, потому что не хотел и не умел. Она выстрадала за тебя. Отмучилась, чтобы ты все понял.
- То, что у нас нет тех чувств?! Что мы выращены без них?! А не слишком ли велика цена? Жизнь человека!
- Сын. Ты заговорил о цене жизни? Или мне кажется?
- Мам! Хватит. Я в ярости, я бы поубивал всех на свете, за то, что они сделали с этой несчастной! Ты не представляешь, что во мне кипит! Чистейшая злость.
- Ох. Ты получил письмо с молитвой. Помолись.
- Ладно, слушай, давай поговорим позже.
- Ты ведь ничего не понял…
***
- Назар, ты точно в порядке? Что там случилось? Ким?!
- Что?! Сержант дернулся неудачно. Я снайпера убрал, но и его зацепил.
- Назар! Ты молчишь и красный как рак. Двинь что ли Киму в челюсть! Ты ведь злишься?!
- Ребята, давайте вы от меня отстанете. Ким. Сходи в расположение, подготовь ребят, завтра утром сброс.
Ким посмотрел на нас обоих, нахмурился и молча ушел.
- Ну?
- Рэм. Ты понял?
- Я начал догадываться.
- Это очень плохо?!
- Кому как, но мне кажется, что мы специально были обделены чем-то очень важным. Это не теория заговора. Я не параноик, поверь.
Глаза Рэма блестели.
- Я все понимаю, про свободу, про наше общество. У нас нет оков, нет цензуры, мы довольны. И мы думаем, что живем. Но…
Рэм был не в себе.
- … у нас нет настоящих чувств! Чтобы страдать, переживать. Назар. Контракт кончится, и я уйду. Уйду к ним. Не в армию. Не все же воюют. Я хочу жить Там. Мне воевать-то осталось… Кто мне что скажет?
Он огляделся, но не замолк.
- Я не могу больше мучиться от своей обделенности. Лишенный неизвестно чего…
- Рэм, скажи, ты умеешь любить?!
- Что?
***
Вот кажется и все. Если много стрелять по другим, а те будут много стрелять по тебе, то это когда-нибудь плохо закончится. Очень плохо. Ну, хотя, правой рукой я пошевелить еще могу. И конечность экзоскелета еще шевелится вместе с ней. Слева пучок искрящих проводов и пара титановых обрубков. Грудная пластина вплавилась в корпус. Забрало разбито. Едкий дым в глаза. Лежу и плачу от дыма. А плакать-то совсем не хочется.
По направлению нашего тыла мимо прогрохотали танки. На обломки со мной внутри даже не плюнули. Да и черт бы с ними, я не гордый. Задохнусь в дыму, как дурак.
- Удивительно!
Разлепить бы глаза. Какой яркий свет. Это что, Солнце? Боже мой. Рукой удалось прикрыться. Рукой? Левой?! Я не в капсуле! Что за…
В рот полилась вода, я глотнул и закашлялся. Перевернулся на бок. Голова кружится, ужасно тошнит, но нечем. Обойдусь. Погоди. Полежи. Приди в себя.
- Не-е-ет, - прохрипел я. - Подойди поближе.
Девушка подошла. Я потянулся к ней рукой. Взял за штанину. Рука уткнулась во что-то твердое. Бэт присела. Выставила одну ногу и задрала штанину - полимерный протез.
- Вот так.
- Бэт, - прохрипел я и снова перевернулся на спину, - Бэт!
Мы сидели в развалинах.
- Мне ужасно плохо. Назар, ты помнишь мой вопрос?
- Да.
- Что да?
- Мой ответ, - даже попытался улыбнуться. - Мне кажется, я все понял.
- Знать и уметь - не одно и то же.
Я промолчал.
- Ты можешь уйти из армии?
- Через месяц закончится мой контракт. Пусть повоюют другие.
- Я с беженцами могу переправиться в Эдвуд, знаешь? Юго-восточное побережье…
- Знаю. Но как же все это? - я обвел взглядом разруху вокруг нас.
- Беженцев свободно выпускают. Я смогу притвориться вашей. Мне будет достаточно, что ты можешь чувствовать. Кто вокруг, мне плевать! А ты можешь. Я верю.
- Я буду там через месяц.
- Ищи в отелях Элизабет Тайль.
- Назар Ниират.
- Отсидись в штабе, я прошу тебя, хватит с нас.
- Ты тоже. Уходи сейчас же.
- Я буду торчать в укрепрайоне, потом уйду, ничего не случится. Вон уже ваши, двигай, сержант.
- Ты уходи, Элизабет. Что за имя, вообще?
- Сам не лучше.
Она хихикнула и скрылась в развалинах. Меня разрывало от счастья. Залезу сейчас в экзоскелет, и он оживет. Моих сил сейчас хватит, чтобы поднять его в воздух без движков. Господи! Какое прекрасное место. Какое родное солнце. Как многого мы были лишены.
***
Рэм не вернулся. Отделение вернулось, а Рэм нет. Двенадцать стальных чудовищ отстрелялись, а тринадцатый мякиш был убит. Бред какой. Неужели его…
Я отгонял тревожные мысли всю ночь. Теперь я хочу спать. Но, закрывая глаза, я вижу кровь. Меня мутит. Как солдат я спекся. Последний месяц, и мы будем с Бэт вместе. Вдали от всего этого. Кто победит? Не важно. Мы не будем воевать. Мы будем жить. Сможем ли? Попробуем.
Прав был Рэм - Мировая война. Теперь я понимаю людей, которые отдавали свои жизни за право жить, чувствуя. Чувствуя все. Не урезанный набор «для комфортной жизни». Жить, не будучи инвалидами, которым в детстве ампутировали остроту ощущений. Страдать, горевать, радоваться немногому. Что это? Назад в каменный век? Что такое сопереживание? Атавизм или человечность? А любовь к людям?
Умею ли я любить? Мне кажется, что да.
***
Вяло воевать не получается. Бой захватывает. Увлекает. В горячке забываешь обо всем. Кураж. Удачно все идет. Мое и еще два отделения закрывают горло «котла». В окружение попала новая техника сепаратистов. Похоже, они начали копировать наши экзоскелеты. Ха! Мы тоже не стояли на месте. Та рухлядь, в которой я воевал год назад, уже давно переплавлена. Мы сильны, как никогда!
Моя последняя битва.
Отделение замедлилось и остановилось. На встречу нам медленно шли бойцы из команды Рэма. Туда перевели Кима. Что ж, поздравляю. Все равно отношения с ним я основательно испортил.
- Сержант! - могу позволить себе окно сообщений с изображением, ведь все кончено, окружение завершено. - Хорошо отработали, а?! Сейчас поджарим уродов.
- Да, Ким, - я поднял конечность.
Грустно. Что поделать. На следующей неделе я буду в Эдвуде. Плевал я на всю вашу бойню. Буду усердно учиться любить.
Но на этот раз ловушка была на самих охотников. Наше оцепление взяли в клещи еще большие. Невиданная доселе техника проявила себя в деле. Неуклюжие гусеничные танки превращались на глазах в яростные стремительные машины. Огонь их орудий выкосил ряды стальных чудовищ, как кегли.
Кима оборвали на полуслове. Залпом разорвали его экзоскелет. Его и двенадцати бойцов, стоявших в полный рост. В эфире началась суматоха. Координатор не успевал диктовать потери и сектора прорыва. Мне на забрало вышло разом четыре окна. Просто с криком. Разных голосов и тональностей. Криков умирающих солдат моего отделения.
Четыре машины разнесло в клочья. Еще две пылали. Но пилоты уже упали и пытались зарыться в землю. Мы удачно залегли. И начали отползать назад. Назад - в тыл врага.
Смертоносные агрегаты безжалостно расправлялись с солдатами армии угнетателей. С нами. Седьмое отделение было сожжено всего тремя машинами сепаратистов. Я уже выключил общую связь. Чтобы мозг не взрывали предсмертные крики. Сожжено! Сталь и углеволокно горели. Лопалась керамическая термоизоляция. Кто-то заскулил. Шестой. Смит. Держитесь, ребята. Двигаем. Двигаем назад.
Клещи армии сепаратистов сомкнулись перед носом основных наших сил. Окруженные вражеские формирования стали кулаком. Кулаком бьющего себя в грудь. А мы под этим ударом. Нас теснили в глубь территории врага, на мощную линию обороны. Там нас раздавят. Изрешетят из укреплений. Вперед нам не прорваться. В мясорубке нам не выжить.
Смит донылся. Два удара разворотили спину экзоскелета. Вспыхнули и взорвались топливные элементы. На наших забралах играли зловещие блики. Назад, ребята, назад. Может что-нибудь придумаем?! Вон вторые рванули на левый фланг. Давай за ними!
Из семи потрепанных машин, три прорвались вплотную к адским созданиям и были разорваны клешнями. Нет уж. Заляжем. Кто вообще остался вокруг?! Из моих - пятеро. Куда, черт, остальные подевались?!
Вот тебе и неделя до приказа. Пропади все пропадом! Я сжал зубы. Было жарко. Было невыносимо от мысли, что Бэт будет ждать меня. А дождется некролога в новостях. Да публикуют ли эти списки? Времени не хватит их читать.
Машины сепаратистов наступали. Медленно. Лениво. Расчетливо расстреливая залегших, так хорошо видимых с высоты. Позади чье-то отделение рвануло на укрепления. Залп грохнул разом. Восемь боевых единиц испарилось. Даже пикнуть не успели. Может лучше уж так?! Не ждать, когда капсулу просто раздавят?! А, ребята? Жахнем напоследок?
Стремительно нарастало жужжание. Звук тысяч пчел. Миллионов. Огромных, огненных, беспощадных. Забрало автоматически затемнилось. Вражеские гиганты утонули в огненном шаре. Что? Связь?! Кто на линии?
- Ну что, тараканы! Хватит валяться! Коршуны прилетели! Ракетами популяли!
Слезы выступили на глазах. Низко над пламенем взрывов прошли истребители. Легко выйдя из пике, ушли в небо.
- И еще разочек. Ну что вы там?! Давайте, побежали на баррикады. Наши в городе!
Окно с розовощеким пилотом в гермошлеме пропало. Все разом изменилось. Были бы в экзоскелеты встроены громкоговорители, закричали бы: «Ура!»
Разметав остатки вражеской техники, мимо нас пронеслись свеженькие, блестящие машины. Высоко подпрыгивая, накрывали укрепления сверху. Там уже поработала авиация. По линии связи с командным центром включили музыку. Тяжелую и ритмичную. Давайте, ребята! Напролом!
Вот уже уцелевшие бойцы понеслись, догоняя подоспевшее подкрепление. Гулкие удары. Уханье орудий экзопехоты. Треск и грохотание. Огонь. Взлетающее крошево. Мы живы. Мы еще сражаемся. И все нам нипочем!
Мой бег запнулся. Машина повалилась на бетонную крышу огневой точки. Проломила ее. Подо мной взорвался заряд. Системные сообщения запестрили на забрале. Шасси разрушено - я добегался. Ну что же, отдохну.
Но что там?! Соседний бункер лежит в руинах. Вокруг разбросаны бесформенные тряпки маскировочной раскраски. Кровавые пятна. Но что вон там?!
Удар кулаком по панели. Крепления отщелкнулись. Я уже несусь. Перепрыгиваю через завалы. Ящики. Трупы. Орудия. Что это?!
Упал на бетонную плиту, заскользил по крошке, вытянув вперед руку. Пальцы зарылись в желтые волосы. Грязные, ужасно спутанные. Уже не расчесать.
Она была мертва. Раздавлена многотонными блоками. Плечо, рука с застывшими на металлической скобе пальцами. Голова. Прекрасное лицо. Ни грязи, ни крови. Глаза умиротворенно закрыты.
И не было даже слез. И не хотел я никого рвать, жечь, убивать. Хотелось думать о Бэт. Хотелось сказать ей, что я понял самое главное. И права была моя родительница. Но зачем?! Что за цена? За понимание одного человека?! Жизнь другого? Дерьмовый расклад.
Я могу любить. И я люблю. Я сижу здесь. Глажу грязножелтые волосы. Вспоминаю. Как же молиться?! Как молиться, когда уже ничем не помочь? Что просить? Как мне к Тебе обратиться?
За что Ты так с ней поступил? Почему я не мог понять всего сам?! Без этого вот?! Почему?! Ты!
Успокоиться. Она ведь у Тебя сейчас? Ведь кончились ее мучения? Могу я попросить лишь об одном? Оставь ее в покое!