C Незабудкami
Ты материализовалась внезапно. Не то чтобы неожиданно - отнюдь. Но как то сразу. Вот только что я сидел один за столиком этого серо-бежевого кафе с незабудками, и кажется, и заказать-то еще ничего не успел, меню открыл только и подумал, возможно, про портвейн, а теперь ты сидишь рядом со мной и пьешь чай с чабрецом и рассказываешь о том, что привезла с дачи маму.
Мама твоя жевет в одном со мной доме, в Толстовском доме на улице Рубинштейна, и иногда наши с тобой велосипеды (когда ты привозила на лето велосипед) оказывались пристегнутыми рядом в 9й парадной. Я сказал, что ты могла бы остаться у меня. Обронил, как нечто очевидное, само собой разумеющееся. И провел тыльной стороной ладони по мягкому трикотажу твоей черной блузки, по отполированному гимнастикой и балетом животу. Твой ответ был так же очевиден, как и понятна причина твоего отказа, хотя почему-то мне показалось, что нет никакой причины, и что отказ - лишь повод поговорить еще немного, посидеть в кафе с незабудками, выпить чаю с чабрецом.
Тут я проснулся. Проснулся в купе на верхней полке (не помню сейчас куда и откуда я ехал, не помню даже когда, как давно это было) Но помню отчетливо твою черную блузку и ощущение твоего тела под ней, под моими пальцами за столиком с незабудками. Было очень раннее утро, и весь вагон еще спал. Я сходил умыться и задержался на обратном путив коридоре, любуясь туманным рассветом. Умываясь, я смотрел на свое отражение и все думал про этот сон. Точнее постепенно, с каждой скудной пригоршней (терпеть не могу эти вагонные умывальники) холодной металлической воды, осознавал, что это был сон. . И что Я не в Питере. И я все не мог понять, причем здесь незабудки - были ли они вышиты на льняных, накрытых стеклом скатертях, или стояли в вазочках на столиках, или составляли узор обоев, и пытаясь восстановить в памяти детали понял, что нет никакого кафе с незабудками - есть «Счастье» и рядом с ним - «Фартук» (на месте закрывшегося поделом «Выборга»). И это значит, что мы там с тобой не сидели. И что нет у меня квартиры в Толстовском доме, и велосипед я не оставляю в девятой парадной. Я чистил зубы осознавая, что мамы твоей я не знаю, и понятия не имею ни о том, где она живет ни о том есть ли у вас дача. Растираясь убогим ржд-полотенцем я утешил себя мыслью, что то, что это был сон, по крайней мере оправдывает мое излишне фривольное поведение - мое предложение (пусть и вполне логичное и закономерное, не помню, правда - почему) остаться, мой палец скользящий по черной блузке, по твоему животу. И что никакого предложения на самом деле не было, а это значит, что не было и отказа.
В купе еще спали на нижних полках, сесть было негде, как не у кого было и заказать чаю, проводник то ли спал, то ли вышел куда-то. Я стоял в коридоре у окна, любуясь рассветом и с грустной нежностью вспоминая тебя. И тут меня как током прошибло. Тебя тоже не было. Никогда. Как не было кафе с незабудками, велосипеда в парадной, и моей квартиры в Толстовском доме, моего предложения и твоего отказа. Я отчетливо помню тебя, твои волосы, твой голос, то, что ты привезла маму с дачи и прежде чем уехать зашла в кафе и села за мой столик. Помню (явственно, на уровне тактильных ощущений) ткань блузки и твой живот. Помню мое естественное предложение и твой естественный отказ. Помню чай с чабрецом и варенье. Помню, что прошел дождь. Помню его запах и звук. Но ничего этого не было. И не будет.