Дневник. 1986-87 год. Глава 17. Пьеса, пресса, перестройка
Шестнадцатая глава
Татьяна Догилева и Олег Меньшиков; Татьяна Доронина и Виктор Павлов - в спектакле "Спортивные сцены 1981 года" Валерия Фокина в театре имени Ермоловой. Нормальных фотографий нет, только такие.
И снова - из повседневной жизни нарастающей перестройки. Возвращаются ранее запретные имена, исчезают запретные зоны, газеты и журналы становятся все интереснее и фактически заменяют художественную литературу.
Насыщенная, содержательная повседневная жизнь времен эпохи перемен. Один раз это можно выдержать, повторять не хочется, забывать нельзя.
Действительно, в ту пору газеты читались почти как детективные рассказы, а самые разные умные, мыслящие люди получили возможность говорить то, что они думают. Заканчивалась пора двоемыслия. Прошлое и настоящее моей страны представало в истинном свете реальности. А о будущем никто не задумывался, и никто - НИКТО! - не представлял себе, к чему приведет перестройка. Нынешним заднепроходным "пророкам", якобы заранее всё знавшим, я не верю ни секунды. Как говорят в Одессе, "чтобы я тогда был такой умный, как моя жена потом". Но этого не бывает в действительности.
И последнее: слово "русофил" было для меня тогда бранным. Но это не от мифической моей "русофобии", а просто я это понятие понимал неправильно и употреблял некстати, а к академику Лихачеву оно уж совсем не имеет отношения.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
11 января 1987 года
Пьеса без спектакля - деньги на ветер
Читал кое-что за это время, больше пьесы. "Серсо" Славкина. Читалось с интересом, но только потому, что я вспоминал спектакль, и это давало шарм чтению, ибо постановку я никогда не забуду.
Пьеса сама по себе имеет определенный смысл и ценность, грамотно написана, легко читается, но все обычно, нормально, прилично, даже лучше "Взрослой дочери". Однако намного хуже спектакля, не сравнить просто ( про спектакль я писал раньше, там ссылка на первую часть). Хотя Славкин формой в целом овладел, а диалог умел строить всегда, легкий, странный, слегка парадоксальный, есть школа опыта театра абсурда.
Его последняя пьеса - самое зрелое его произведение, но вот мысль: вышло "Серсо" уже после спектакля, который ставился несколько лет, и не является ли опубликованный текст пост-драмой, результатом спектакля? В ремарках, нюансах диалогов уж очень точно воспроизведена партитура, отчего пьесу читать особенно приятно. Всё может быть.
Дрянь, ничтожество и никаких пределов
Радзинский. "Спортивные сцены 1981 года", спектакля пока не видел, вряд ли увижу ("карта слезу любит", увидел, конечно), удовлетворяюсь пьесой, хорошая вещь. О современных нуворишах, парвеню, 4 героя из двух поколений, две супружеские пары, держатся лишь на деньгах и выгоде, изменяют друг другу, спят с кем попало, никаких границ, пределов, моральных ценностей. Семей нет и никогда не было.
Женщины, однако, сильнее, умнее, привлекательнее, мужики - дрянь, ничтожества.
Старшая пара: Инга - дочь важных родителей, спит с кем угодно, пьет каждый день, но образованная и умная. Ее муж - хам, из простых, из деревни, дорвался до верхов, до денег, до шмоток, до загранок, нахрапист, пошл, бабник, воображает себя неотразимым мужчиной и вообще сильной личностью. По профессии темный делец, гешефтмахер, автомеханик. В конце пьесы Инга обводит его вокруг пальца в тот момент, когда Михалев торжествует (есть сходство с Николаем из "Трех девушек", но тот герой Петрушевской приличнее, пристойнее и не жулик).
Еще Догилева и Меньшиков в спектакле "Спортивные сцены 1981 года"
"Мальчик-спальчик с кем попальчик"
Младшая пара: Сережа - полное ничтожество, сынок дипломатов, которые всегда за рубежом, жалкий прыщ, полуалкаш и тряпка. Его жена Катя из обычной семьи, шлюшка, но умная и сильная, презирает всех, с кем имеет дело, весь круг мужа и свекра и тех мужиков, с кем спит. Она цинична, холодна, неприятна, крутит с Михалевым из ненависти и протеста. Будущая Инга.
Всё мерзко, любви нет. Сережа какой-то жалкой, закомплексованной страстью любит Катю, но это не то чувство. Всё написано откровенно и четко, о бездушности, о мещанстве, о том, какое жалкое, слабое, хилое потомство создают "энергичные люди" и государственные дельцы.
Их жизнь - вечная борьба, самоистязание и истязание близких, но Олби здесь ни при чем, у Олби ссорятся интеллигентные, культурные люди, задыхающиеся от полной бездуховности, а у Радзинского в этой пьесе "народная" интеллигенция и полные хамы новейшей формации. О хамстве, посеребренном бриллиантами и мерседесами, Олби не писал, это чисто советская тема.
Подзаголовок про "мальчика-спальчика" - цитата из стихотворения Евгения Евтушенко
Умозрительный плач по Молдавии
Теперь новая пьеса Друце "Рыжая кобыла с колокольчиком" - несколько рациональная, умозрительная и усложненно выстроенная, есть поэзия, но внутри социального механизма.
Пьеса о мертвящей бюрократической чиновничьей советской власти, которая подавляет и попирает простых колхозников, четко реагируя на всякое вольномыслие.
Ситуация пьесы - фантастическая. Комиссия на вертолете приехала в глухое село и показывает фотографию кобылы, которую крестьянам называют ланью. Все соглашаются, что это лань, кроме хранителя народных идеалов Гицэ, не конформиста, правда ему дороже.
Как видим, очень усложненная схема, но образ каждый в отдельности отшлифован до совершенства. Есть еще в пьесе учитель Цуркану, тоже слишком свободомыслящий, он сын сосланного и учит недоразвитых детей, а сам умнее всех (кроме Гицэ), занятный символ. Дебилы из этой школы раскачивают колокол, звучит некий голос с библейскими псалмами, религиозные мотивы у Друце всегда есть.
И противопоставлен этой духовности продажный, пошлый, тупой советский бюрократизм, который давит молдавские села. Здесь нет преувеличений, в брежневские времена в Молдавии творились страшные дела (а где они не творились?), если уже Горбачев обнаружил по целой республике гигантские приписки, что тут говорить?! Пьеса Друце написана как раз в те еще времена, "надо стенку ставить", чтобы народ не видел жизни. Что ж, мы вроде бы теперь занялись разрушением этих стенок.
Драма полупьяной лимитчицы
Пьеса Марка Розовского "Красный уголок", очень неплохая, четкий, яркий, типический диалог забитой полупьяной лимитчицы и озлобленной на мужиков стоической воспитательницы в общежитии, но слишком слезлив финал.
Не фальшив, эта нота разрядки, облегчения нужна в заданной ситуации, эдакий микрокатарсис. Но слишком плаксиво, по-бабски закруглено действие, а жаль. Две приличные женские роли.
Жалкий лепет о буржуазном обществе
Пьеса Р.Тома "Ловушка", в предисловии жалкий лепет о буржуазном обществе, а на деле это обыкновенный детектив, довольно умело закрученный.
К власти приходит диктатор Земли
И, наконец, в "наследии" пьеса Брюсова "Диктатор". Пьеса о том, как в грядущем социалистическом обществе к власти приходит диктатор Земли, и что из этого выходит. Брюсов гениально предсказал главную опасность однопартийной системы. Хотя об этом не говорил, а сводил к эстетическим категориям свой разговор о пьесе. И проблема перенаселения Земли тоже предугадана.
Когда автор читал пьесу в 1921 году, ее не поняли, и научная фантастика была внове (а фантастические детали будущего общества у Брюсова выдерживают сравнение даже с Лемом. Брюсов прекрасный писатель, хотя не великий поэт), и обвиняли в буржуазном мировоззрении, ибо откуда диктаторы при социализме?
Через несколько лет стало ясно, что Брюсов все точно увидел. Кстати, кроме сталинского времени, прогнозирован и китайский феномен, перенаселение во многом привело к агрессивности маоизма, стало почвой диктатуры. Я не удивляюсь, что смелую, четкую, малость суховатую пьесу Брюсова впервые напечатали в наше время.
Отличный номер альманаха, почти всё с истинным знаком качества, если прибавить сюда умнейшую статью Л. Аннинского о пьесах Гельмана.
Валерий Яковлевич Брюсов
13 января
В "Правдах" появилась правда
Успел еще прочесть множество газет, в коих теперь много интересных статей. Лучше прочих я считаю: "Московскую правду" (в связи с Ельциным), "Известия", ну и "Литературку", но отличные, смелые, почти сенсационные публикации появляются во всех газетах, не говоря уже о журналах, глаза разбегаются, не успеваю реагировать, такого обилия интересных тем в прессе, да и на ТВ, я пока не припомню.
Вот два примера. Академик Лихачев, умнейший, тончайший ученый-историк (я потом пересмотрел свое отношение к этой фигуре, но тогда оценивал его именно так), хотя и русофил, в 80 лет оставшийся, точнее оказавшийся в авангарде культуры (этот феномен еще предстоит изучать), в очередной статье, т.е. записи беседы с ним, сказал о "Докторе Живаго" Пастернака, ничего там плохого, мол, нет, надо издать. И не исключено, что через пару лет издадут (так и вышло, но гораздо быстрее).
Это естественно после Гумилева, Ходасевича, Набокова, неизданных романов Платонова (хотя мне и не понравилось "Ювенильное море", но надо подождать "Котлован" и "Чевенгур"), Булгакова (ходят слухи о "Собачьем сердце", Вознесенский в одной из статей спокойно сослался на эту повесть).
И еще занятная и умная статья Ю. Нагибина в "Советской культуре", где этот писатель отнюдь не гнушается писать о торгово-экономических проблемах Москвы, весьма конкретно и со злой иронией по поводу торгашей.
Говори, что думаешь, и будь что будет
Башен слоновой кости сейчас не может быть. Мне понятна и близка позиция многих людей, которые не конъюнктурно, а всерьез используют сейчас возможность говорить то, что думают, и по поводу самых мелких, но существенных в нашей жизни деталей.
Эти люди, для меня, независимо от моего личного к некоторым из них отношения: Евтушенко, Вознесенский (они в первых рядах), Эйдельман, Нагибин, Окуджава (предельно честны и смелы), Б. Любимов (хоть он и полное говно, но пишет, в основном, правильные вещи и думает так же, уж я-то знаю), Е. Сурков (старый хитрюга, но и он предпочитает сказать правду, хотя изворачивался долго в прежние годы) и еще кое-кто.
Я имею в виду людей, высказывающих свои взгляды непосредственно, в интервью, статьях, выступлениях. Я не касаюсь их художественного творчества и не касаюсь лучших современных русских прозаиков - Айтматова, Распутина, Астафьева, они больше говорят через свои книги.
Борис Николаевич Любимов. Незаурядная и неоднозначная личность. Образованный, эрудированный, с великолепной памятью. Получил от меня нелестную характеристику в 1987 году, так как занимался интригами в ГИТИСе, умудрился в 35 лет выбить себе личную отдельную кафедру Театроведения и театральной критики - как плацдарм для штурма кафедры Истории русского театра, и в конце концов завоевал "твердыню". Но ему всё было мало, возглавил еще и Щепкинское училище, и Бахрушинский музей (потом, правда, ушел оттуда), и стал замом художественного руководителя Малого театра. Выше только пост министра культуры, был бы точно лучше Мединского. Но министром в результате стала дочка Бориса Любимова, тоже неплохо.
Мои дневники
Дневник. Тетрадь №3. 1986-87
Необязательные мемуары
Татьяна Догилева и Олег Меньшиков; Татьяна Доронина и Виктор Павлов - в спектакле "Спортивные сцены 1981 года" Валерия Фокина в театре имени Ермоловой. Нормальных фотографий нет, только такие.
И снова - из повседневной жизни нарастающей перестройки. Возвращаются ранее запретные имена, исчезают запретные зоны, газеты и журналы становятся все интереснее и фактически заменяют художественную литературу.
Насыщенная, содержательная повседневная жизнь времен эпохи перемен. Один раз это можно выдержать, повторять не хочется, забывать нельзя.
Действительно, в ту пору газеты читались почти как детективные рассказы, а самые разные умные, мыслящие люди получили возможность говорить то, что они думают. Заканчивалась пора двоемыслия. Прошлое и настоящее моей страны представало в истинном свете реальности. А о будущем никто не задумывался, и никто - НИКТО! - не представлял себе, к чему приведет перестройка. Нынешним заднепроходным "пророкам", якобы заранее всё знавшим, я не верю ни секунды. Как говорят в Одессе, "чтобы я тогда был такой умный, как моя жена потом". Но этого не бывает в действительности.
И последнее: слово "русофил" было для меня тогда бранным. Но это не от мифической моей "русофобии", а просто я это понятие понимал неправильно и употреблял некстати, а к академику Лихачеву оно уж совсем не имеет отношения.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
11 января 1987 года
Пьеса без спектакля - деньги на ветер
Читал кое-что за это время, больше пьесы. "Серсо" Славкина. Читалось с интересом, но только потому, что я вспоминал спектакль, и это давало шарм чтению, ибо постановку я никогда не забуду.
Пьеса сама по себе имеет определенный смысл и ценность, грамотно написана, легко читается, но все обычно, нормально, прилично, даже лучше "Взрослой дочери". Однако намного хуже спектакля, не сравнить просто ( про спектакль я писал раньше, там ссылка на первую часть). Хотя Славкин формой в целом овладел, а диалог умел строить всегда, легкий, странный, слегка парадоксальный, есть школа опыта театра абсурда.
Его последняя пьеса - самое зрелое его произведение, но вот мысль: вышло "Серсо" уже после спектакля, который ставился несколько лет, и не является ли опубликованный текст пост-драмой, результатом спектакля? В ремарках, нюансах диалогов уж очень точно воспроизведена партитура, отчего пьесу читать особенно приятно. Всё может быть.
Дрянь, ничтожество и никаких пределов
Радзинский. "Спортивные сцены 1981 года", спектакля пока не видел, вряд ли увижу ("карта слезу любит", увидел, конечно), удовлетворяюсь пьесой, хорошая вещь. О современных нуворишах, парвеню, 4 героя из двух поколений, две супружеские пары, держатся лишь на деньгах и выгоде, изменяют друг другу, спят с кем попало, никаких границ, пределов, моральных ценностей. Семей нет и никогда не было.
Женщины, однако, сильнее, умнее, привлекательнее, мужики - дрянь, ничтожества.
Старшая пара: Инга - дочь важных родителей, спит с кем угодно, пьет каждый день, но образованная и умная. Ее муж - хам, из простых, из деревни, дорвался до верхов, до денег, до шмоток, до загранок, нахрапист, пошл, бабник, воображает себя неотразимым мужчиной и вообще сильной личностью. По профессии темный делец, гешефтмахер, автомеханик. В конце пьесы Инга обводит его вокруг пальца в тот момент, когда Михалев торжествует (есть сходство с Николаем из "Трех девушек", но тот герой Петрушевской приличнее, пристойнее и не жулик).
Еще Догилева и Меньшиков в спектакле "Спортивные сцены 1981 года"
"Мальчик-спальчик с кем попальчик"
Младшая пара: Сережа - полное ничтожество, сынок дипломатов, которые всегда за рубежом, жалкий прыщ, полуалкаш и тряпка. Его жена Катя из обычной семьи, шлюшка, но умная и сильная, презирает всех, с кем имеет дело, весь круг мужа и свекра и тех мужиков, с кем спит. Она цинична, холодна, неприятна, крутит с Михалевым из ненависти и протеста. Будущая Инга.
Всё мерзко, любви нет. Сережа какой-то жалкой, закомплексованной страстью любит Катю, но это не то чувство. Всё написано откровенно и четко, о бездушности, о мещанстве, о том, какое жалкое, слабое, хилое потомство создают "энергичные люди" и государственные дельцы.
Их жизнь - вечная борьба, самоистязание и истязание близких, но Олби здесь ни при чем, у Олби ссорятся интеллигентные, культурные люди, задыхающиеся от полной бездуховности, а у Радзинского в этой пьесе "народная" интеллигенция и полные хамы новейшей формации. О хамстве, посеребренном бриллиантами и мерседесами, Олби не писал, это чисто советская тема.
Подзаголовок про "мальчика-спальчика" - цитата из стихотворения Евгения Евтушенко
Умозрительный плач по Молдавии
Теперь новая пьеса Друце "Рыжая кобыла с колокольчиком" - несколько рациональная, умозрительная и усложненно выстроенная, есть поэзия, но внутри социального механизма.
Пьеса о мертвящей бюрократической чиновничьей советской власти, которая подавляет и попирает простых колхозников, четко реагируя на всякое вольномыслие.
Ситуация пьесы - фантастическая. Комиссия на вертолете приехала в глухое село и показывает фотографию кобылы, которую крестьянам называют ланью. Все соглашаются, что это лань, кроме хранителя народных идеалов Гицэ, не конформиста, правда ему дороже.
Как видим, очень усложненная схема, но образ каждый в отдельности отшлифован до совершенства. Есть еще в пьесе учитель Цуркану, тоже слишком свободомыслящий, он сын сосланного и учит недоразвитых детей, а сам умнее всех (кроме Гицэ), занятный символ. Дебилы из этой школы раскачивают колокол, звучит некий голос с библейскими псалмами, религиозные мотивы у Друце всегда есть.
И противопоставлен этой духовности продажный, пошлый, тупой советский бюрократизм, который давит молдавские села. Здесь нет преувеличений, в брежневские времена в Молдавии творились страшные дела (а где они не творились?), если уже Горбачев обнаружил по целой республике гигантские приписки, что тут говорить?! Пьеса Друце написана как раз в те еще времена, "надо стенку ставить", чтобы народ не видел жизни. Что ж, мы вроде бы теперь занялись разрушением этих стенок.
Драма полупьяной лимитчицы
Пьеса Марка Розовского "Красный уголок", очень неплохая, четкий, яркий, типический диалог забитой полупьяной лимитчицы и озлобленной на мужиков стоической воспитательницы в общежитии, но слишком слезлив финал.
Не фальшив, эта нота разрядки, облегчения нужна в заданной ситуации, эдакий микрокатарсис. Но слишком плаксиво, по-бабски закруглено действие, а жаль. Две приличные женские роли.
Жалкий лепет о буржуазном обществе
Пьеса Р.Тома "Ловушка", в предисловии жалкий лепет о буржуазном обществе, а на деле это обыкновенный детектив, довольно умело закрученный.
К власти приходит диктатор Земли
И, наконец, в "наследии" пьеса Брюсова "Диктатор". Пьеса о том, как в грядущем социалистическом обществе к власти приходит диктатор Земли, и что из этого выходит. Брюсов гениально предсказал главную опасность однопартийной системы. Хотя об этом не говорил, а сводил к эстетическим категориям свой разговор о пьесе. И проблема перенаселения Земли тоже предугадана.
Когда автор читал пьесу в 1921 году, ее не поняли, и научная фантастика была внове (а фантастические детали будущего общества у Брюсова выдерживают сравнение даже с Лемом. Брюсов прекрасный писатель, хотя не великий поэт), и обвиняли в буржуазном мировоззрении, ибо откуда диктаторы при социализме?
Через несколько лет стало ясно, что Брюсов все точно увидел. Кстати, кроме сталинского времени, прогнозирован и китайский феномен, перенаселение во многом привело к агрессивности маоизма, стало почвой диктатуры. Я не удивляюсь, что смелую, четкую, малость суховатую пьесу Брюсова впервые напечатали в наше время.
Отличный номер альманаха, почти всё с истинным знаком качества, если прибавить сюда умнейшую статью Л. Аннинского о пьесах Гельмана.
Валерий Яковлевич Брюсов
13 января
В "Правдах" появилась правда
Успел еще прочесть множество газет, в коих теперь много интересных статей. Лучше прочих я считаю: "Московскую правду" (в связи с Ельциным), "Известия", ну и "Литературку", но отличные, смелые, почти сенсационные публикации появляются во всех газетах, не говоря уже о журналах, глаза разбегаются, не успеваю реагировать, такого обилия интересных тем в прессе, да и на ТВ, я пока не припомню.
Вот два примера. Академик Лихачев, умнейший, тончайший ученый-историк (я потом пересмотрел свое отношение к этой фигуре, но тогда оценивал его именно так), хотя и русофил, в 80 лет оставшийся, точнее оказавшийся в авангарде культуры (этот феномен еще предстоит изучать), в очередной статье, т.е. записи беседы с ним, сказал о "Докторе Живаго" Пастернака, ничего там плохого, мол, нет, надо издать. И не исключено, что через пару лет издадут (так и вышло, но гораздо быстрее).
Это естественно после Гумилева, Ходасевича, Набокова, неизданных романов Платонова (хотя мне и не понравилось "Ювенильное море", но надо подождать "Котлован" и "Чевенгур"), Булгакова (ходят слухи о "Собачьем сердце", Вознесенский в одной из статей спокойно сослался на эту повесть).
И еще занятная и умная статья Ю. Нагибина в "Советской культуре", где этот писатель отнюдь не гнушается писать о торгово-экономических проблемах Москвы, весьма конкретно и со злой иронией по поводу торгашей.
Говори, что думаешь, и будь что будет
Башен слоновой кости сейчас не может быть. Мне понятна и близка позиция многих людей, которые не конъюнктурно, а всерьез используют сейчас возможность говорить то, что думают, и по поводу самых мелких, но существенных в нашей жизни деталей.
Эти люди, для меня, независимо от моего личного к некоторым из них отношения: Евтушенко, Вознесенский (они в первых рядах), Эйдельман, Нагибин, Окуджава (предельно честны и смелы), Б. Любимов (хоть он и полное говно, но пишет, в основном, правильные вещи и думает так же, уж я-то знаю), Е. Сурков (старый хитрюга, но и он предпочитает сказать правду, хотя изворачивался долго в прежние годы) и еще кое-кто.
Я имею в виду людей, высказывающих свои взгляды непосредственно, в интервью, статьях, выступлениях. Я не касаюсь их художественного творчества и не касаюсь лучших современных русских прозаиков - Айтматова, Распутина, Астафьева, они больше говорят через свои книги.
Борис Николаевич Любимов. Незаурядная и неоднозначная личность. Образованный, эрудированный, с великолепной памятью. Получил от меня нелестную характеристику в 1987 году, так как занимался интригами в ГИТИСе, умудрился в 35 лет выбить себе личную отдельную кафедру Театроведения и театральной критики - как плацдарм для штурма кафедры Истории русского театра, и в конце концов завоевал "твердыню". Но ему всё было мало, возглавил еще и Щепкинское училище, и Бахрушинский музей (потом, правда, ушел оттуда), и стал замом художественного руководителя Малого театра. Выше только пост министра культуры, был бы точно лучше Мединского. Но министром в результате стала дочка Бориса Любимова, тоже неплохо.
Мои дневники
Дневник. Тетрадь №3. 1986-87
Необязательные мемуары