Когда я на почте служил ямщиком
Предыдущий повтор
Как песня стихотворение стало исполняться в конце 19 - начале 20 вв. (иначе говоря, песня эта вовсе не "старинная ямщицкая"). В дискографии Нины Дулькевич указан автор музыки - Яков Пригожий, пианист-аранжировщик московского ресторана "Яр" (запись на пластинку фирмы "Патэ", 1912 г., 26736. См.: Очи черные: Старинный русский романс. - М.: Изд-во Эксмо, 2004, стр. 175); возможно, он просто аранжировщик. В других источниках обычно указывается "музыка народная".
В основе текста лежит стихотворение Леонида Трефолева "Ямщик" (1868) - перевод стихотворения "Почтальон" польского поэта Владислава Сырокомли (наст. имя Людвиг Кондратович, 1823-62). Основано на реальной истории, произошедшей с почтальоном-белорусом на почтовом тракте Петербург-Варшава в 70 верстах от Минска. В тех краях, на территории Царства Польского, почта доставлялась не ямской гоньбой, а почтальоном на коне, с сумкой и сигнальным рожком. В русскую песню попали эти черты: "Я принял пакет - и скорей на коня", "соскочил с коня" - герой едет верхом, а не на санях с тройкой, как полагалось бы ямщику.
Любимый сайт.
Леонид Трефолев - настоящий русский поэт, не из великих, но балладу написал прекрасную, ее можно и нужно включить в золотой фонд русской поэзии
Дмитрий Головин. Раритетная запись
Сергей Яковлевич Лемешев
Иван Скобцов
Лидия Русланова
Олег Погудин
Вячеслав Малежик
Виргилиюс Норейка
Владимир Коваленко
Старинная ямщицкая песня на слова Л. Трефолева
Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, имел я силенку,
И крепко же, братцы, в селенье одном
Любил я в ту пору девчонку.
Сначала не чуял я в девке беду,
Потом задурил не на шутку:
Куда ни поеду, куда ни пойду,
Все к милой сверну на минутку.
И любо оно, да покоя-то нет,
А сердце болит все сильнее.
Однажды дает мне начальник пакет:
«Свези, мол, на почту живее!»
Я принял пакет - и скорей на коня,
И по полю вихрем помчался,
А сердце щемит да щемит у меня,
Как будто с ней век не видался.
И что за причина, понять не могу,
И ветер так воет тоскливо...
И вдруг - словно замер мой конь на бегу,
И в сторону смотрит пугливо.
Забилося сердце сильней у меня,
И глянул вперед я в тревоге,
Потом соскочил с удалого коня -
И вижу я труп на дороге.
А снег уж совсем ту находку занес,
Метель так и пляшет над трупом.
Разрыл я сугроб-то и к месту прирос -
Мороз заходил под тулупом.
Под снегом-то, братцы, лежала она...
Закрылися карие очи.
Налейте, налейте скорее вина,
Рассказывать больше нет мочи!
ОРИГИНАЛЬНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Ямщик
Леонид Трефолев
Мы пьем, веселимся, а ты, нелюдим,
Сидишь, как невольник, в затворе.
И чаркой и трубкой тебя наградим,
Когда нам поведаешь горе.
Не тешит тебя колокольчик подчас,
И девки тоже не тешат. В печали
Два года живешь ты, приятель, у нас, -
Веселым тебя не встречали.
«Мне горько и так, и без чарки вина,
Немило на свете, немило!
Но дайте мне чарку, - поможет она
Сказать, что меня истомило.
Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, водилась силенка.
И был я с трудом подневольным знаком,
Замучила страшная гонка.
Скакал я и ночью, скакал я и днем;
На водку давали мне баря,
Рубленок получим и тихо кутнем,
И мчимся, по всем приударя.
Друзей было много. Смотритель не злой;
Мы с ним побраталися даже.
А лошади! Свистну - помчатся стрелой…
Держися, седок, в экипаже!
Эх, славно я ездил! Случалось, грехом,
Лошадок порядком измучишь;
Зато, как невесту везешь с женихом,
Червонец наверно получишь.
В соседнем селе полюбил я одну
Девицу. Любил не на шутку;
Куда ни поеду, а к ней заверну,
Чтоб вместе побыть хоть минутку.
Раз ночью смотритель дает мне приказ:
«Живей отвези эстафету!»
Тогда непогода стояла у нас,
На небе ни звездочки нету.
Смотрителя тихо, сквозь зубы, браня
И злую ямщицкую долю,
Схватил я пакет и, вскочив на коня,
Помчался по снежному полю.
Я еду, а ветер свистит в темноте,
Мороз подирает по коже.
Две вёрсты мелькнули, на третьей версте…
На третьей… О, господи-боже!
Средь посвистов бури услышал я стон,
И кто-то о помощи просит,
И снежными хлопьями с разных сторон
Кого-то в сугробах заносит.
Коня понукаю, чтоб ехать спасти;
Но, вспомнив смотрителя, трушу,
Мне кто-то шепнул: на обратном пути
Спасешь христианскую душу.
Мне сделалось страшно. Едва я дышал,
Дрожали от ужаса руки.
Я в рог затрубил, чтобы он заглушал
Предсмертные слабые звуки.
И вот на рассвете я еду назад.
По-прежнему страшно мне стало,
И, как колокольчик разбитый, не в лад
В груди сердце робко стучало.
Мой конь испугался пред третьей верстой
И гриву вскосматил сердито:
Там тело лежало, холстиной простой
Да снежным покровом покрыто.
Я снег отряхнул - и невесты моей
Увидел потухшие очи…
Давайте вина мне, давайте скорей,
Рассказывать дальше нет мочи!
<1868
Как песня стихотворение стало исполняться в конце 19 - начале 20 вв. (иначе говоря, песня эта вовсе не "старинная ямщицкая"). В дискографии Нины Дулькевич указан автор музыки - Яков Пригожий, пианист-аранжировщик московского ресторана "Яр" (запись на пластинку фирмы "Патэ", 1912 г., 26736. См.: Очи черные: Старинный русский романс. - М.: Изд-во Эксмо, 2004, стр. 175); возможно, он просто аранжировщик. В других источниках обычно указывается "музыка народная".
В основе текста лежит стихотворение Леонида Трефолева "Ямщик" (1868) - перевод стихотворения "Почтальон" польского поэта Владислава Сырокомли (наст. имя Людвиг Кондратович, 1823-62). Основано на реальной истории, произошедшей с почтальоном-белорусом на почтовом тракте Петербург-Варшава в 70 верстах от Минска. В тех краях, на территории Царства Польского, почта доставлялась не ямской гоньбой, а почтальоном на коне, с сумкой и сигнальным рожком. В русскую песню попали эти черты: "Я принял пакет - и скорей на коня", "соскочил с коня" - герой едет верхом, а не на санях с тройкой, как полагалось бы ямщику.
Любимый сайт.
Леонид Трефолев - настоящий русский поэт, не из великих, но балладу написал прекрасную, ее можно и нужно включить в золотой фонд русской поэзии
Дмитрий Головин. Раритетная запись
Click to viewСергей Яковлевич Лемешев
Иван Скобцов
Лидия Русланова
Олег Погудин
Вячеслав Малежик
Виргилиюс Норейка
Владимир Коваленко
Старинная ямщицкая песня на слова Л. Трефолева
Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, имел я силенку,
И крепко же, братцы, в селенье одном
Любил я в ту пору девчонку.
Сначала не чуял я в девке беду,
Потом задурил не на шутку:
Куда ни поеду, куда ни пойду,
Все к милой сверну на минутку.
И любо оно, да покоя-то нет,
А сердце болит все сильнее.
Однажды дает мне начальник пакет:
«Свези, мол, на почту живее!»
Я принял пакет - и скорей на коня,
И по полю вихрем помчался,
А сердце щемит да щемит у меня,
Как будто с ней век не видался.
И что за причина, понять не могу,
И ветер так воет тоскливо...
И вдруг - словно замер мой конь на бегу,
И в сторону смотрит пугливо.
Забилося сердце сильней у меня,
И глянул вперед я в тревоге,
Потом соскочил с удалого коня -
И вижу я труп на дороге.
А снег уж совсем ту находку занес,
Метель так и пляшет над трупом.
Разрыл я сугроб-то и к месту прирос -
Мороз заходил под тулупом.
Под снегом-то, братцы, лежала она...
Закрылися карие очи.
Налейте, налейте скорее вина,
Рассказывать больше нет мочи!
ОРИГИНАЛЬНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Ямщик
Леонид Трефолев
Мы пьем, веселимся, а ты, нелюдим,
Сидишь, как невольник, в затворе.
И чаркой и трубкой тебя наградим,
Когда нам поведаешь горе.
Не тешит тебя колокольчик подчас,
И девки тоже не тешат. В печали
Два года живешь ты, приятель, у нас, -
Веселым тебя не встречали.
«Мне горько и так, и без чарки вина,
Немило на свете, немило!
Но дайте мне чарку, - поможет она
Сказать, что меня истомило.
Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, водилась силенка.
И был я с трудом подневольным знаком,
Замучила страшная гонка.
Скакал я и ночью, скакал я и днем;
На водку давали мне баря,
Рубленок получим и тихо кутнем,
И мчимся, по всем приударя.
Друзей было много. Смотритель не злой;
Мы с ним побраталися даже.
А лошади! Свистну - помчатся стрелой…
Держися, седок, в экипаже!
Эх, славно я ездил! Случалось, грехом,
Лошадок порядком измучишь;
Зато, как невесту везешь с женихом,
Червонец наверно получишь.
В соседнем селе полюбил я одну
Девицу. Любил не на шутку;
Куда ни поеду, а к ней заверну,
Чтоб вместе побыть хоть минутку.
Раз ночью смотритель дает мне приказ:
«Живей отвези эстафету!»
Тогда непогода стояла у нас,
На небе ни звездочки нету.
Смотрителя тихо, сквозь зубы, браня
И злую ямщицкую долю,
Схватил я пакет и, вскочив на коня,
Помчался по снежному полю.
Я еду, а ветер свистит в темноте,
Мороз подирает по коже.
Две вёрсты мелькнули, на третьей версте…
На третьей… О, господи-боже!
Средь посвистов бури услышал я стон,
И кто-то о помощи просит,
И снежными хлопьями с разных сторон
Кого-то в сугробах заносит.
Коня понукаю, чтоб ехать спасти;
Но, вспомнив смотрителя, трушу,
Мне кто-то шепнул: на обратном пути
Спасешь христианскую душу.
Мне сделалось страшно. Едва я дышал,
Дрожали от ужаса руки.
Я в рог затрубил, чтобы он заглушал
Предсмертные слабые звуки.
И вот на рассвете я еду назад.
По-прежнему страшно мне стало,
И, как колокольчик разбитый, не в лад
В груди сердце робко стучало.
Мой конь испугался пред третьей верстой
И гриву вскосматил сердито:
Там тело лежало, холстиной простой
Да снежным покровом покрыто.
Я снег отряхнул - и невесты моей
Увидел потухшие очи…
Давайте вина мне, давайте скорей,
Рассказывать дальше нет мочи!
<1868