Мои исторические публикации. Достоевский возвращается в "мёртвый дом"
Предыдущая публикация
Но тут речь пойдет не о литературе. Точнее, не совсем о литературе.
Преступление и наказание на новый лад
21 февраля 2011 года
История подлинная. Сам рассказчик удивлялся, однако.
Преступление и наказание на новый лад
В проекте Федеральных государственных образовательных стандартов о русской литературе не забыли. Трудно ей, конечно, конкурировать с такими важнейшими предметами, как физкультура или ОБЖ, то есть основы безопасности жизнедеятельности.
Но из школьной программы литературу пока не исключают. Только планируют "интегрировать" с русским языком: немножко почитаем Пушкина, немножко поизучаем запятые или сложноподчиненные предложения. Видимо, так? Иначе это трудно себе представить.
Вероятнее всего, в результате такой "интеграции" школьники не будут знать ни родной литературы, ни великого и могучего языка. Все мы знаем, насколько печально обстоят дела с грамотностью у большей части подрастающего поколения. Поразительными цитатами из школьных сочинений переполнен весь Интернет, они безумно смешны, но этот смех - сквозь слезы. А привычка к чтению отрублена напрочь.
Агрессивная твиттеризация с айфонизацией отбивает всякое желание осиливать "многобукв" - сложилось такое уродливое словечко в кириллическом секторе всемирной сети.
Дома у детей книг нет и никогда не было. Только школьные учителя литературы оставались последними часовыми на посту, которые могли приучить, внушить, воспитать у подростков потребность в чтении. Скоро и у них не останется такой возможности. При "интегративном", то есть облегченном способе изучения русских классиков дальше запоминания фамилий писателей и названий их произведений (в лучшем случае) не продвинуться.
А так ли это необходимо - читать классиков отечественной литературы? Может быть, все они безнадежно устарели, и пора в очередной раз сбросить их с корабля современности, как уже пытались в 20-е годы ХХ века? Сам Владимир Маяковский некогда к этому призывал. Потом, правда, сам попал в школьную программу. После смерти. Да и при жизни успел пересмотреть свои радикальные взгляды, признавался в любви к Пушкину и готов был ему "ямбом подсюсюкнуть".
Впрочем, бесполезно читать нудные нотации и лекции о величии русской литературы. Кто понимает, тому объяснять не надо. А остальным я попробую ответить асимметрично. Расскажу одну небольшую историю, почти притчу. Недавно я ее услышал от своего друга Ирека Муртазина, публициста и правозащитника, испытавшего на своей шкуре старинную народную мудрость "от сумы и от тюрьмы не зарекайся". История самого Муртазина тоже интересна, но сейчас - не об этом.
Одним из сокамерников Ирека в СИЗО - следственном изоляторе - был убийца. Назовем его Андреем. В прошлом профессиональный киллер в одной из криминальных группировок из Татарстана. Официально за ним числились - то есть были доказаны следствием и судом - три трупа.Но так как все эти трое убитых были такими же уголовниками, и в их числе авторитет с красноречивой кличкой Гитлер, то получил он относительно мягкий приговор. Не пожизненное заключение, а только 15 лет. Однако, тем не менее, сильно переживал, даже думал покончить с собой.
Дело в том, что экс-киллер решил завязать с уголовной стезей, обзавелся семьей, попробовал начать новую жизнь. Да старые грехи ему не отпустили. Все-таки три доказанных убийства - не пустяк. Приходится расплачиваться за то, что когда-то посмел распоряжаться жизнями других людей, пускай даже эти люди были отпетыми уголовниками. Общество не может жить по законам банды и по криминальным понятиям.
Пребывание в одной камере невольно сближает самых разных, вроде бы несовместимых узников. Муртазин по-своему сочувствовал соседу, который горько жаловался на судьбу: мол, ему уже 43 года, а когда он выйдет на волю, будет уже 58, и никому он тогда не будет нужен... Для того, что тот отвлекся от грустных мыслей, Ирек посоветовал сокамернику почитать книги из тюремной библиотеки.
Андрей не возражал. Вот только ассортимент той библиотеки оказался странным: детективы Дарьи Донцовой и ей подобных, дамские романы и... почему-то Достоевский. Его-то и взял осужденный. Да не что-нибудь, а "Преступление и наказание". Читал взахлеб, не отрываясь, с увлечением, требовал, чтобы его не отвлекали. Понятно, что со своей "мокрой" статьей он пользовался беспрекословным авторитетом в камере. Ему и не стали мешать.
А когда прочитал... Вдруг Ирек Муртазин увидел, что Андрей лежит и плачет. В принципе, ничего удивительного в этом не было. Уголовники - весьма нервные существа. Их жизнь и "работа" проистекают в экстремальных условиях. Нервная система расшатывается напрочь, они всегда могут закатить истерику и разрыдаться. Иногда на допросах могут устроить такой спектакль, что чуть ли не пена на губах выступает. Но здесь был не тот случай.
Ирек поинтересовался у сокамерника, что случилось: может, какая-то неприятная весточка с воли пришла насчет жены и детей? Нет, ничего подобного. Киллер пустил скупую мужскую слезу по итогам прочитанной книги. И теперь бубнил еле слышно себе под нос: почему я не прочитал это хотя бы в двадцать лет?! Тогда и судьба сложилась бы по-другому...
Муки Раскольникова современный убийца, бандит и уголовник принял слишком близко к сердцу. Дотянулся Федор Михайлович Достоевский, пронял киллера до самой глубины души. Жаль, слишком поздно.
Кто-то скажет, что эта история ничего не доказывает. Дескать, мы не знаем на самом деле, что бы случилось, если бы... Далеко не каждого и отнюдь не всегда литература, искусство в целом облагораживает и отвращает от зла. Иных толстокожих подонков никаким Достоевским не проймешь.
Но даже если вовремя прочитанная книга так же подействует хотя бы на одного молодого человека и тот не встанет на преступный путь - уже есть смысл в том, чтобы приучать подростков к чтению. Да и, в любом случае, чтение никого не испортит. Это лекарство, которое никогда не навредит.
Но сознательно лишать наших детей этой возможности, лишать их духовного богатства великой русской литературы - это едва ли не преступление. И наказание неизбежно последует. Только это будет уже не сюжет романа, а суровая, жестокая жизнь.
Вперед в прошлое. Мои исторические публикации
Но тут речь пойдет не о литературе. Точнее, не совсем о литературе.
Преступление и наказание на новый лад
21 февраля 2011 года
История подлинная. Сам рассказчик удивлялся, однако.
Преступление и наказание на новый лад
В проекте Федеральных государственных образовательных стандартов о русской литературе не забыли. Трудно ей, конечно, конкурировать с такими важнейшими предметами, как физкультура или ОБЖ, то есть основы безопасности жизнедеятельности.
Но из школьной программы литературу пока не исключают. Только планируют "интегрировать" с русским языком: немножко почитаем Пушкина, немножко поизучаем запятые или сложноподчиненные предложения. Видимо, так? Иначе это трудно себе представить.
Вероятнее всего, в результате такой "интеграции" школьники не будут знать ни родной литературы, ни великого и могучего языка. Все мы знаем, насколько печально обстоят дела с грамотностью у большей части подрастающего поколения. Поразительными цитатами из школьных сочинений переполнен весь Интернет, они безумно смешны, но этот смех - сквозь слезы. А привычка к чтению отрублена напрочь.
Агрессивная твиттеризация с айфонизацией отбивает всякое желание осиливать "многобукв" - сложилось такое уродливое словечко в кириллическом секторе всемирной сети.
Дома у детей книг нет и никогда не было. Только школьные учителя литературы оставались последними часовыми на посту, которые могли приучить, внушить, воспитать у подростков потребность в чтении. Скоро и у них не останется такой возможности. При "интегративном", то есть облегченном способе изучения русских классиков дальше запоминания фамилий писателей и названий их произведений (в лучшем случае) не продвинуться.
А так ли это необходимо - читать классиков отечественной литературы? Может быть, все они безнадежно устарели, и пора в очередной раз сбросить их с корабля современности, как уже пытались в 20-е годы ХХ века? Сам Владимир Маяковский некогда к этому призывал. Потом, правда, сам попал в школьную программу. После смерти. Да и при жизни успел пересмотреть свои радикальные взгляды, признавался в любви к Пушкину и готов был ему "ямбом подсюсюкнуть".
Впрочем, бесполезно читать нудные нотации и лекции о величии русской литературы. Кто понимает, тому объяснять не надо. А остальным я попробую ответить асимметрично. Расскажу одну небольшую историю, почти притчу. Недавно я ее услышал от своего друга Ирека Муртазина, публициста и правозащитника, испытавшего на своей шкуре старинную народную мудрость "от сумы и от тюрьмы не зарекайся". История самого Муртазина тоже интересна, но сейчас - не об этом.
Одним из сокамерников Ирека в СИЗО - следственном изоляторе - был убийца. Назовем его Андреем. В прошлом профессиональный киллер в одной из криминальных группировок из Татарстана. Официально за ним числились - то есть были доказаны следствием и судом - три трупа.Но так как все эти трое убитых были такими же уголовниками, и в их числе авторитет с красноречивой кличкой Гитлер, то получил он относительно мягкий приговор. Не пожизненное заключение, а только 15 лет. Однако, тем не менее, сильно переживал, даже думал покончить с собой.
Дело в том, что экс-киллер решил завязать с уголовной стезей, обзавелся семьей, попробовал начать новую жизнь. Да старые грехи ему не отпустили. Все-таки три доказанных убийства - не пустяк. Приходится расплачиваться за то, что когда-то посмел распоряжаться жизнями других людей, пускай даже эти люди были отпетыми уголовниками. Общество не может жить по законам банды и по криминальным понятиям.
Пребывание в одной камере невольно сближает самых разных, вроде бы несовместимых узников. Муртазин по-своему сочувствовал соседу, который горько жаловался на судьбу: мол, ему уже 43 года, а когда он выйдет на волю, будет уже 58, и никому он тогда не будет нужен... Для того, что тот отвлекся от грустных мыслей, Ирек посоветовал сокамернику почитать книги из тюремной библиотеки.
Андрей не возражал. Вот только ассортимент той библиотеки оказался странным: детективы Дарьи Донцовой и ей подобных, дамские романы и... почему-то Достоевский. Его-то и взял осужденный. Да не что-нибудь, а "Преступление и наказание". Читал взахлеб, не отрываясь, с увлечением, требовал, чтобы его не отвлекали. Понятно, что со своей "мокрой" статьей он пользовался беспрекословным авторитетом в камере. Ему и не стали мешать.
А когда прочитал... Вдруг Ирек Муртазин увидел, что Андрей лежит и плачет. В принципе, ничего удивительного в этом не было. Уголовники - весьма нервные существа. Их жизнь и "работа" проистекают в экстремальных условиях. Нервная система расшатывается напрочь, они всегда могут закатить истерику и разрыдаться. Иногда на допросах могут устроить такой спектакль, что чуть ли не пена на губах выступает. Но здесь был не тот случай.
Ирек поинтересовался у сокамерника, что случилось: может, какая-то неприятная весточка с воли пришла насчет жены и детей? Нет, ничего подобного. Киллер пустил скупую мужскую слезу по итогам прочитанной книги. И теперь бубнил еле слышно себе под нос: почему я не прочитал это хотя бы в двадцать лет?! Тогда и судьба сложилась бы по-другому...
Муки Раскольникова современный убийца, бандит и уголовник принял слишком близко к сердцу. Дотянулся Федор Михайлович Достоевский, пронял киллера до самой глубины души. Жаль, слишком поздно.
Кто-то скажет, что эта история ничего не доказывает. Дескать, мы не знаем на самом деле, что бы случилось, если бы... Далеко не каждого и отнюдь не всегда литература, искусство в целом облагораживает и отвращает от зла. Иных толстокожих подонков никаким Достоевским не проймешь.
Но даже если вовремя прочитанная книга так же подействует хотя бы на одного молодого человека и тот не встанет на преступный путь - уже есть смысл в том, чтобы приучать подростков к чтению. Да и, в любом случае, чтение никого не испортит. Это лекарство, которое никогда не навредит.
Но сознательно лишать наших детей этой возможности, лишать их духовного богатства великой русской литературы - это едва ли не преступление. И наказание неизбежно последует. Только это будет уже не сюжет романа, а суровая, жестокая жизнь.
Вперед в прошлое. Мои исторические публикации