Островский. Двести лет вместе
Александр Николаевич Островский. 1823 - 1886. Русский классик драматургии и театра, оставшийся с нами навсегда. И отнюдь не только в Малом театре.
По-хорошему, им надо заниматься и о нём писать примерно как о Шекспире, но я, увы, столь пристально не изучал его творчество, хотя читал множество его пьес, именно читал, а не только смотрел на театре.
Как истинный большой писатель Островский - неровный автор, по соседству с шедеврами у него есть проходные, не столь значительные пьесы, которые я в юношескую пору несправедливо презрительно обзывал "мелодрамы", как будто это что-то плохое. А это законный жанр, для героев Островского самый подходящий, ибо на масштабы трагедии они не тянут, как и подавляющее большинство, 99,99 процента жителей Земли. Что ни в коец мере не снижает интерес к их судьбам и характерам и не делает их менее достойными пера классиков.
Об Островском так или иначе я писал много раз, не вижу смысла наваливать тут кучу своих обрывков-огрызков эссе и постов, посвященных спектаклям и фильмам.
Выложу только один фрагментик из своего дневника советских времён, за август 1985 года. Эти страницы и строки показывают, как внимательно я читал русскую классику, но при этом вовсе не обязательно всё в ней понимал и верно оценивал. Да тут уж дело вкуса, de gustibus non disputandum, а сам Островский настолько велик, что его от этих мелких покусываний и высокомерно-снисходительных похвал молодого пижона не убудет.
Прошу
28 августа 1985 года
Конец счастливый, картина мрачновата
Решил почитать и Островского, сравнительно мало мне знакомого, больше по спектаклям, чем в чтении, не считая главных шедевров, разумеется.
Перечитал забытую его хронику "Самозванец и Шуйский". Стих приличный, характеры двух главных героев весьма точны, но всё это есть рабское подражание "Борису Годунову" Пушкина, и по форме, и по эстетике, а то иногда и в тексте. Такое впечатление, что это продолжение трагедии Пушкина, только сделанное робким и не очень умелым учеником.
"На бойком месте" - комедия, но в сущности не очень веселая. Все почти герои малосимпатичны. Хозяин трактира - плут и полуразбойник, его молодая жена - разбитная, развратная и завистливая, некий барин - большой бабник и гуляка. Всякие пьяные купцы-самодуры и купеческие сынки с присказками "Во фрунт передо мной!"
Единственное светлое пятно - сестра трактирщика Анна, но она нервное и мелодраматическое создание. Конец счастливый, но картина мрачновата. Хотя в любовных монологах чистая мелодрама.
Еще читал Островского. Неплохую, но слишком нравоучительную "Пучину" - притчу, неплохо прошедшую недавно в Малом театре.
И несколько пустячков. "Грех да беда на кого не живет", как купец Краснов убил жену за то, что она любит барина, а барин, некто Бабаев, всего лишь нехотя возобновил прежний романчик, ан всё пришло к трагедии. Хотя пьеса - чистой воды мелодрама.
И несколько штучек со счастливыми концами. "Тяжелые дни", "Шутники" - немало бытописательских картинок, присловий и поговорок, есть моменты с отличным юмором: вся фигура Брускова из первой пьесы, и его ближние.
Есть психологические эпизоды. Диалоги влюбленных в "Шутниках" не масленые, не пряничные, а тонкость и капризность, перепады настроений Верочки, ее "Уходи!", означающее "Останься!" - всё это весьма точно, не слабее, чем у Мюссе, но лишь в эпизодах (я имею в виду "Капризы Марианны").
Эскиз к "Бесприданнице"
"Грех да беда", я думаю, первый набросок к "Бесприданнице", в сценах Бабаева и Тани есть предощущение сцены Паратова и Ларисы, хотя эти, первые герои мелки и малозначительны. А буйный Краснов, до смерти влюбленный в Таню и спасший ее, женившись, ибо она прозябала в бедности, конечно же, не Карандышев.
Не говоря о том, что столь сильная развязка ничем не подготовлена и не мотивирована. Но эскиз к позднему шедевру имеет место.
А в общем, эти пьесы Островского ловки, ладно сколочены, но среднего уровня, далеки от совершенства и весьма.