Пост 4-летней давности с добавлениями
200 лет со дня рождения
Шарль Бодлер (9 апреля 1821 - 31 августа 1867), если кто не узнал.
И дальше...
Стихотворение "К читателю", открывающее сборник "Цветы Зла":
Безумье, скаредность, и алчность, и разврат
И душу нам гнетут, и тело разъедают;
Нас угрызения, как пытка, услаждают,
Как насекомые, и жалят и язвят.
Упорен в нас порок, раскаянье - притворно;
За все сторицею себе воздать спеша,
Опять путем греха, смеясь, скользит душа,
Слезами трусости омыв свой путь позорный.
И Демон Трисмегист*, баюкая мечту,
На мягком ложе зла наш разум усыпляет;
Он волю, золото души, испепеляет,
И, как столбы паров, бросает в пустоту;
Сам Дьявол нас влечет сетями преступленья
И, смело шествуя среди зловонной тьмы,
Мы к Аду близимся, но даже в бездне мы
Без дрожи ужаса хватаем наслажденья;
Как грудь, поблекшую от грязных ласк, грызет
В вертепе нищенском иной гуляка праздный,
Мы новых сладостей и новой тайны грязной
Ища, сжимаем плоть, как перезрелый плод;
У нас в мозгу кишит рой демонов безумный.
Как бесконечный клуб змеящихся червей;
Вдохнет ли воздух грудь - уж Смерть клокочет в ней
Вливаясь в легкие струей незримо-шумной.
До сей поры кинжал, огонь и горький яд
Еще не вывели багрового узора;
Как по канве, по дням бессилья и позора,
Наш дух растлением до сей поры объят!
Средь чудищ лающих, рыкающих, свистящих
Средь обезьян, пантер, голодных псов и змей,
Средь хищных коршунов, в зверинце всех страстей
Одно ужасней всех: в нем жестов нет грозящих
Нет криков яростных, но странно слиты в нем
Все исступления, безумства, искушенья;
Оно весь мир отдаст, смеясь, на разрушенье.
Оно поглотит мир одним своим зевком!
То - Скука! - облаком своей houka** одета
Она, тоскуя, ждет, чтоб эшафот возник.
Скажи, читатель-лжец, мой брат и мой двойник
Ты знал чудовище утонченное это?!
* - греч. "трижды великий", другое имя бога Гермеса.
** - кальян для курения опиума
Перевод: Эллис
И самое знаменитое стихотворение в оригинале:
L'Albatros
Souvent, pour s'amuser, les hommes d'équipage
Prennent des albatros, vastes oiseaux des mers,
Qui suivent, indolents compagnons de voyage,
Le navire glissant sur les gouffres amers.
À peine les ont-ils déposés sur les planches,
Que ces rois de l'azur, maladroits et honteux,
Laissent piteusement leurs grandes ailes blanches
Comme des avirons traîner à côté d'eux.
Ce voyageur ailé, comme il est gauche et veule!
Lui, naguère si beau, qu'il est comique et laid!
L'un agace son bec avec un brûle-gueule,
L'autre mime, en boitant, l'infirme qui volait!
Le Poète est semblable au prince des nuées
Qui hante la tempête et se rit de l'archer;
Exilé sur le sol au milieu des huées,
Ses ailes de géant l'empêchent de marcher.
По-русски, в переводе П. Якубовича (русского поэта 19-го века, теперь имеющего несчастье быть однофамильцем..)
Альбатрос
Когда в морском пути тоска грызет матросов,
Они, досужий час желая скоротать,
Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов,
Которые суда так любят провожать.
И вот, когда царя любимого лазури
На палубе кладут, он снежных два крыла,
Умевших так легко парить навстречу бури,
Застенчиво влачит, как два больших весла
Быстрейший из гонцов, как грузно он ступает!
Краса воздушных стран, как стал он вдруг смешон!
Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает,
Тот веселит толпу, хромая, как и он.
Поэт, вот образ твой! Ты также без усилья
Летаешь в облаках, средь молний и громов,
Но исполинские тебе мешают крылья
Внизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов.
По-немецки, перевод Стефана Георге:
Der Albatros
Oft kommt es vor, dass, um sich zu vergnügen,
Das Schiffsvolk einen Albatros ergreift,
Den grossen Vogel, der in lässigen Flügen
Dem Schiffe folgt, das durch die Wogen streift.
Doch, - kaum gefangen in des Fahrzeugs Engen
Der stolze König in der Lüfte Reich,
Lässt traurig seine mächtigen Flügel hängen,
Die, ungeschickten, langen Rudern gleich,
Nun matt und jämmerlich am Boden schleifen.
Wie ist der stolze Vogel nun so zahm!
Sie necken ihn mit ihren Tabakspfeifen,
Verspotten seinen Gang, der schwach und lahm.
Der Dichter gleicht dem Wolkenfürsten droben,
Er lacht des Schützen hoch im Sturmeswehn;
Doch unten in des Volkes frechem Toben
Verhindern mächt'ge Flügel ihn am Gehn.
А вот по-английски - только то, что одобрит взаимный френд sventopolk. А то я с ходу такой "перевод" нашел, что предложить это вниманию читателя - это всё равно, что кому-нибудь вместо "Белой лошади" или "Джек Дэниэлс" налить талдыкургановки конца 70-х, подкрашенной турецким чаем начала 90-х.
Другое, может быть, не столь знаменитое стихотворение, но тоже, ИМХО, стоит предложить вашему вниманию. Оригинал:
Don Juan aux enfers
Quand Don Juan descendit vers l'onde souterraine
Et lorsqu'il eut donné son obole à Charon,
Un sombre mendiant, l'oeil fier comme Antisthène,
D'un bras vengeur et fort saisit chaque aviron.
Montrant leurs seins pendants et leurs robes ouvertes,
Des femmes se tordaient sous le noir firmament,
Et, comme un grand troupeau de victimes offertes,
Derrière lui traînaient un long mugissement.
Sganarelle en riant lui réclamait ses gages,
Tandis que Don Luis avec un doigt tremblant
Montrait à tous les morts errant sur les rivages
Le fils audacieux qui railla son front blanc.
Frissonnant sous son deuil, la chaste et maigre Elvire,
Près de l'époux perfide et qui fut son amant,
Semblait lui réclamer un suprême sourire
Où brillât la douceur de son premier serment.
Tout droit dans son armure, un grand homme de pierre
Se tenait à la barre et coupait le flot noir,
Mais le calme héros, courbé sur sa rapière,
Regardait le sillage et ne daignait rien voir.
По-русски, в переводе В. Левика:
Дон Жуан в аду
Лишь только дон Жуан, сойдя к реке загробной
И свой обол швырнув, перешагнул в челнок, -
Спесив, как Антисфен, на весла нищий злобный
Всей силой мстительных, могучих рук налег.
За лодкой женщины в волнах темно-зеленых,
Влача обвислые нагие телеса,
Протяжным ревом жертв, закланью обреченных,
Будили черные, как уголь, небеса.
Смеялся Сганарель и требовал уплаты;
А мертвецам, к реке спешившим из долин,
Дрожащий дон Луис лишь показал трикраты,
Что дерзкий грешник здесь, его безбожный сын.
Озябнув, куталась в свою мантилью вдовью
Эльвира тощая, и гордый взор молил,
Чтоб вероломный муж, как первою любовью,
Ее улыбкою последней одарил.
И рыцарь каменный, как прежде, гнева полный,
Взрезал речную гладь рулем, а близ него,
На шпагу опершись, герой глядел на волны,
Не удостаивая взглядом никого.
И по-немецки (немецкий переводчик - ??):
Don Juan in der Unterwelt
Als Don Juan, den schwarzen Fluss erreichend,
Den Fährmann zahlte und bestieg das Schiff,
Ein finstrer Bettler, Antisthenes gleichend,
Mit starkem Rächerarm zum Ruder griff.
Laut stöhnend warfen sich die Frau'n zur Erde,
Mit schlaffen Brüsten und zerfetztem Kleid,
Wie Brüllen einer aufgescheuchten Herde
Klang ihr Geschrei, gedehnt, voll dumpfem Leid.
Sganarell heischte Lohn, sein Lachen schwirrte.
Indes Don Louis, die Greisenhand gereckt,
Der Totenschar, die an den Ufern irrte,
Den Sohn wies, der sein Haupt mit Schmach bedeckt.
Nah ihrem Gatten, fröstelnd, sass Elvire,
In ihrer Trauer aller Anmut bar,
Fleht' um das letzte Lächeln letzter Schwüre,
So süss und falsch wie jenes erste war. -
Ein grosser fremder Mann, in Stahl die Glieder,
Lenkte das Steuer, steinernen Gesichts.
Der bleiche Held beugte aufs Schwert sich nieder,
Betrachtete die Flut und weiter nichts.
По-английски - опять пусть френд Олег сначала одобрит.)
Эти и другие стихотворения вошли в сборник "Цветы зла", за который поэт в 1857 был отдан под суд.
И вот что сказал в своей речи прокурор Эрнест Пинар (1822 - 1909), который специализировался на писателях и до этого обвинял Гюстава Флобера:
"Стать на сторону отречения против Иисуса*, на сторону Каина против Авеля**, взывать к сатане в ущерб святым, вкладывать в уста убийцы насмешку над Богом наравне с дьяволом, насмешку над святой мессой - не значит ли это нагромождать такое словоблудие, которое оправдывало бы санкцию прокурора? Да: он обязан предать Бодлера уголовному суду за оскорбление великой христианской морали, воистину являющейся единственной надёжной основой нашей общественной нравственности."
####
"Противодействуйте вашим приговором этим растущим и уже определённым тенденциям, этому нездоровому стремлению изображать всё, рассказывать обо всем так, как если бы понятие преступного оскорбления общественной морали было упразднено, и этой морали не существовало." (С)
* - о стихотворении Отречение Святого Петра
** - о стихотворении Авель и Каин
Прошло еще почти 90 лет, и в 1946 фракция ФКП в Национальном собрании Франции выдвинула законопроект об отмене приговора 1857, и такой закон был принят. Ее представитель Жорж Коньо в своем выступлении сказал следующее: "<Мы стремились>..нанести удар по фарисейству и заклеймить, пусть с опозданием, церковных, судейских и академических тартюфов" (С).
P.S. А френду Марату, с которого начался этот пост в 2017, можно сказать следующее: может быть ты, как в другом своем уже давнем стихотворении по другому поводу, когда-нибудь скажешь тем же самым или похожим на них господам: "Этот поэт, господа, не ваш!"
Р.P.S. Другого взаимного френда maysuryan попросим заглянуть в Вики и еще раз убедиться в том, что феномен, о коем он писал не один раз, никуда не делся.
P.Р.P.S. А кто хочет познакомиться с современными идейными наследниками прокурора (а потом даже министра внутренних дел Франции) Эрнеста Пинара, может пойти в гости к френдессе congregatio, которая находит оных наследников больше, чем Лариса Анатольевна Попугаева алмазных россыпей. Соответствующий тег сразу узнаете. И очень легко будет убедиться в том, что Эрнест Пинар был даже не "несколько", а сильно умнее своих нынешних идейных наследников. По крайней мере, на Микеланджело, Тициана и Рубенса он не покушался и не требовал завешивать их произведения идиотскими тряпками.:)
Шарль Бодлер (9 апреля 1821 - 31 августа 1867), если кто не узнал.
И дальше...
Стихотворение "К читателю", открывающее сборник "Цветы Зла":
Безумье, скаредность, и алчность, и разврат
И душу нам гнетут, и тело разъедают;
Нас угрызения, как пытка, услаждают,
Как насекомые, и жалят и язвят.
Упорен в нас порок, раскаянье - притворно;
За все сторицею себе воздать спеша,
Опять путем греха, смеясь, скользит душа,
Слезами трусости омыв свой путь позорный.
И Демон Трисмегист*, баюкая мечту,
На мягком ложе зла наш разум усыпляет;
Он волю, золото души, испепеляет,
И, как столбы паров, бросает в пустоту;
Сам Дьявол нас влечет сетями преступленья
И, смело шествуя среди зловонной тьмы,
Мы к Аду близимся, но даже в бездне мы
Без дрожи ужаса хватаем наслажденья;
Как грудь, поблекшую от грязных ласк, грызет
В вертепе нищенском иной гуляка праздный,
Мы новых сладостей и новой тайны грязной
Ища, сжимаем плоть, как перезрелый плод;
У нас в мозгу кишит рой демонов безумный.
Как бесконечный клуб змеящихся червей;
Вдохнет ли воздух грудь - уж Смерть клокочет в ней
Вливаясь в легкие струей незримо-шумной.
До сей поры кинжал, огонь и горький яд
Еще не вывели багрового узора;
Как по канве, по дням бессилья и позора,
Наш дух растлением до сей поры объят!
Средь чудищ лающих, рыкающих, свистящих
Средь обезьян, пантер, голодных псов и змей,
Средь хищных коршунов, в зверинце всех страстей
Одно ужасней всех: в нем жестов нет грозящих
Нет криков яростных, но странно слиты в нем
Все исступления, безумства, искушенья;
Оно весь мир отдаст, смеясь, на разрушенье.
Оно поглотит мир одним своим зевком!
То - Скука! - облаком своей houka** одета
Она, тоскуя, ждет, чтоб эшафот возник.
Скажи, читатель-лжец, мой брат и мой двойник
Ты знал чудовище утонченное это?!
* - греч. "трижды великий", другое имя бога Гермеса.
** - кальян для курения опиума
Перевод: Эллис
И самое знаменитое стихотворение в оригинале:
L'Albatros
Souvent, pour s'amuser, les hommes d'équipage
Prennent des albatros, vastes oiseaux des mers,
Qui suivent, indolents compagnons de voyage,
Le navire glissant sur les gouffres amers.
À peine les ont-ils déposés sur les planches,
Que ces rois de l'azur, maladroits et honteux,
Laissent piteusement leurs grandes ailes blanches
Comme des avirons traîner à côté d'eux.
Ce voyageur ailé, comme il est gauche et veule!
Lui, naguère si beau, qu'il est comique et laid!
L'un agace son bec avec un brûle-gueule,
L'autre mime, en boitant, l'infirme qui volait!
Le Poète est semblable au prince des nuées
Qui hante la tempête et se rit de l'archer;
Exilé sur le sol au milieu des huées,
Ses ailes de géant l'empêchent de marcher.
По-русски, в переводе П. Якубовича (русского поэта 19-го века, теперь имеющего несчастье быть однофамильцем..)
Альбатрос
Когда в морском пути тоска грызет матросов,
Они, досужий час желая скоротать,
Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов,
Которые суда так любят провожать.
И вот, когда царя любимого лазури
На палубе кладут, он снежных два крыла,
Умевших так легко парить навстречу бури,
Застенчиво влачит, как два больших весла
Быстрейший из гонцов, как грузно он ступает!
Краса воздушных стран, как стал он вдруг смешон!
Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает,
Тот веселит толпу, хромая, как и он.
Поэт, вот образ твой! Ты также без усилья
Летаешь в облаках, средь молний и громов,
Но исполинские тебе мешают крылья
Внизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов.
По-немецки, перевод Стефана Георге:
Der Albatros
Oft kommt es vor, dass, um sich zu vergnügen,
Das Schiffsvolk einen Albatros ergreift,
Den grossen Vogel, der in lässigen Flügen
Dem Schiffe folgt, das durch die Wogen streift.
Doch, - kaum gefangen in des Fahrzeugs Engen
Der stolze König in der Lüfte Reich,
Lässt traurig seine mächtigen Flügel hängen,
Die, ungeschickten, langen Rudern gleich,
Nun matt und jämmerlich am Boden schleifen.
Wie ist der stolze Vogel nun so zahm!
Sie necken ihn mit ihren Tabakspfeifen,
Verspotten seinen Gang, der schwach und lahm.
Der Dichter gleicht dem Wolkenfürsten droben,
Er lacht des Schützen hoch im Sturmeswehn;
Doch unten in des Volkes frechem Toben
Verhindern mächt'ge Flügel ihn am Gehn.
А вот по-английски - только то, что одобрит взаимный френд sventopolk. А то я с ходу такой "перевод" нашел, что предложить это вниманию читателя - это всё равно, что кому-нибудь вместо "Белой лошади" или "Джек Дэниэлс" налить талдыкургановки конца 70-х, подкрашенной турецким чаем начала 90-х.
Другое, может быть, не столь знаменитое стихотворение, но тоже, ИМХО, стоит предложить вашему вниманию. Оригинал:
Don Juan aux enfers
Quand Don Juan descendit vers l'onde souterraine
Et lorsqu'il eut donné son obole à Charon,
Un sombre mendiant, l'oeil fier comme Antisthène,
D'un bras vengeur et fort saisit chaque aviron.
Montrant leurs seins pendants et leurs robes ouvertes,
Des femmes se tordaient sous le noir firmament,
Et, comme un grand troupeau de victimes offertes,
Derrière lui traînaient un long mugissement.
Sganarelle en riant lui réclamait ses gages,
Tandis que Don Luis avec un doigt tremblant
Montrait à tous les morts errant sur les rivages
Le fils audacieux qui railla son front blanc.
Frissonnant sous son deuil, la chaste et maigre Elvire,
Près de l'époux perfide et qui fut son amant,
Semblait lui réclamer un suprême sourire
Où brillât la douceur de son premier serment.
Tout droit dans son armure, un grand homme de pierre
Se tenait à la barre et coupait le flot noir,
Mais le calme héros, courbé sur sa rapière,
Regardait le sillage et ne daignait rien voir.
По-русски, в переводе В. Левика:
Дон Жуан в аду
Лишь только дон Жуан, сойдя к реке загробной
И свой обол швырнув, перешагнул в челнок, -
Спесив, как Антисфен, на весла нищий злобный
Всей силой мстительных, могучих рук налег.
За лодкой женщины в волнах темно-зеленых,
Влача обвислые нагие телеса,
Протяжным ревом жертв, закланью обреченных,
Будили черные, как уголь, небеса.
Смеялся Сганарель и требовал уплаты;
А мертвецам, к реке спешившим из долин,
Дрожащий дон Луис лишь показал трикраты,
Что дерзкий грешник здесь, его безбожный сын.
Озябнув, куталась в свою мантилью вдовью
Эльвира тощая, и гордый взор молил,
Чтоб вероломный муж, как первою любовью,
Ее улыбкою последней одарил.
И рыцарь каменный, как прежде, гнева полный,
Взрезал речную гладь рулем, а близ него,
На шпагу опершись, герой глядел на волны,
Не удостаивая взглядом никого.
И по-немецки (немецкий переводчик - ??):
Don Juan in der Unterwelt
Als Don Juan, den schwarzen Fluss erreichend,
Den Fährmann zahlte und bestieg das Schiff,
Ein finstrer Bettler, Antisthenes gleichend,
Mit starkem Rächerarm zum Ruder griff.
Laut stöhnend warfen sich die Frau'n zur Erde,
Mit schlaffen Brüsten und zerfetztem Kleid,
Wie Brüllen einer aufgescheuchten Herde
Klang ihr Geschrei, gedehnt, voll dumpfem Leid.
Sganarell heischte Lohn, sein Lachen schwirrte.
Indes Don Louis, die Greisenhand gereckt,
Der Totenschar, die an den Ufern irrte,
Den Sohn wies, der sein Haupt mit Schmach bedeckt.
Nah ihrem Gatten, fröstelnd, sass Elvire,
In ihrer Trauer aller Anmut bar,
Fleht' um das letzte Lächeln letzter Schwüre,
So süss und falsch wie jenes erste war. -
Ein grosser fremder Mann, in Stahl die Glieder,
Lenkte das Steuer, steinernen Gesichts.
Der bleiche Held beugte aufs Schwert sich nieder,
Betrachtete die Flut und weiter nichts.
По-английски - опять пусть френд Олег сначала одобрит.)
Эти и другие стихотворения вошли в сборник "Цветы зла", за который поэт в 1857 был отдан под суд.
И вот что сказал в своей речи прокурор Эрнест Пинар (1822 - 1909), который специализировался на писателях и до этого обвинял Гюстава Флобера:
"Стать на сторону отречения против Иисуса*, на сторону Каина против Авеля**, взывать к сатане в ущерб святым, вкладывать в уста убийцы насмешку над Богом наравне с дьяволом, насмешку над святой мессой - не значит ли это нагромождать такое словоблудие, которое оправдывало бы санкцию прокурора? Да: он обязан предать Бодлера уголовному суду за оскорбление великой христианской морали, воистину являющейся единственной надёжной основой нашей общественной нравственности."
####
"Противодействуйте вашим приговором этим растущим и уже определённым тенденциям, этому нездоровому стремлению изображать всё, рассказывать обо всем так, как если бы понятие преступного оскорбления общественной морали было упразднено, и этой морали не существовало." (С)
* - о стихотворении Отречение Святого Петра
** - о стихотворении Авель и Каин
Прошло еще почти 90 лет, и в 1946 фракция ФКП в Национальном собрании Франции выдвинула законопроект об отмене приговора 1857, и такой закон был принят. Ее представитель Жорж Коньо в своем выступлении сказал следующее: "<Мы стремились>..нанести удар по фарисейству и заклеймить, пусть с опозданием, церковных, судейских и академических тартюфов" (С).
P.S. А френду Марату, с которого начался этот пост в 2017, можно сказать следующее: может быть ты, как в другом своем уже давнем стихотворении по другому поводу, когда-нибудь скажешь тем же самым или похожим на них господам: "Этот поэт, господа, не ваш!"
Р.P.S. Другого взаимного френда maysuryan попросим заглянуть в Вики и еще раз убедиться в том, что феномен, о коем он писал не один раз, никуда не делся.
P.Р.P.S. А кто хочет познакомиться с современными идейными наследниками прокурора (а потом даже министра внутренних дел Франции) Эрнеста Пинара, может пойти в гости к френдессе congregatio, которая находит оных наследников больше, чем Лариса Анатольевна Попугаева алмазных россыпей. Соответствующий тег сразу узнаете. И очень легко будет убедиться в том, что Эрнест Пинар был даже не "несколько", а сильно умнее своих нынешних идейных наследников. По крайней мере, на Микеланджело, Тициана и Рубенса он не покушался и не требовал завешивать их произведения идиотскими тряпками.:)