Наше Всё в СССР.
Оригинал взят у zina_korzina в Наше Всё в СССР.
Написала тут о выставке, посвящённой трактовке Пушкина в 1920-1930-х годах. Тут - отрывок. Под cut-ом - ссылка на статью. Да, в комментах на сайте, как всегда, первым нарисовался дурак. Не будьте такими. Итак...
...В пролетарском государстве ...не оказалось никакой пролетарской культуры. Её, безусловно, пытались создать, построить из футуристических слоганов, эркеров конструктивизма, стихов О Кузнецкстрое и людях Кузнецка. Из фаянсовых тарелок с портретом Карла Маркса. Из грёз Ивана Леонидова и агиток «Синей блузы». Но... побеждало всё равно другое - начертанное в тиши родовых поместий или в перерывах между балами, приёмами, визитами к императору Николаю Павловичу - любимому самодержцу. Да-да. Именно - любимому. Быть может, раскритикованному, а иной раз - высмеянному в приватном разговоре, но без сомненья - обожаемому.
Экспозиция выставки «Пушкин 17.37» - великолепная иллюстрация к работе философа-культуролога Владимира Паперного «Культура-2». Цивилизационное отличие 1920-х годов от сталинской эпохи видно невооружённым глазом - на уровне броских деталей и глубинной сути. Объединяющий фактор - Пушкин. Согласно теории Паперного, Культура-1 (постреволюционая эра на контрасте со сталинской Культурой-2) отмечена десакрализацией всего и вся. Мир виделся понятным и - физиологичным. Все высшие смыслы представлялись «...в сплошной лихорадке буден». Будничность любой темы - всё можно обсуждать и анализировать. И бытие самого Пушкина - он тоже человек. Вот - работы знаменитого пушкиниста Павла Щёголева. Весомо-грубо-зримо: «Пушкин и мужики» (1928), «Квартирная тяжба Пушкина» (1929), «Материальный быт Пушкина» (1929)... Исследователю (и читателю!) 1920-х годов не было дико, что у Нашего Всего могли случаться квартирные тяжбы. И - материальный быт.
ОСТАЛЬНОЕ - ТУТ.
...В пролетарском государстве ...не оказалось никакой пролетарской культуры. Её, безусловно, пытались создать, построить из футуристических слоганов, эркеров конструктивизма, стихов О Кузнецкстрое и людях Кузнецка. Из фаянсовых тарелок с портретом Карла Маркса. Из грёз Ивана Леонидова и агиток «Синей блузы». Но... побеждало всё равно другое - начертанное в тиши родовых поместий или в перерывах между балами, приёмами, визитами к императору Николаю Павловичу - любимому самодержцу. Да-да. Именно - любимому. Быть может, раскритикованному, а иной раз - высмеянному в приватном разговоре, но без сомненья - обожаемому.
Экспозиция выставки «Пушкин 17.37» - великолепная иллюстрация к работе философа-культуролога Владимира Паперного «Культура-2». Цивилизационное отличие 1920-х годов от сталинской эпохи видно невооружённым глазом - на уровне броских деталей и глубинной сути. Объединяющий фактор - Пушкин. Согласно теории Паперного, Культура-1 (постреволюционая эра на контрасте со сталинской Культурой-2) отмечена десакрализацией всего и вся. Мир виделся понятным и - физиологичным. Все высшие смыслы представлялись «...в сплошной лихорадке буден». Будничность любой темы - всё можно обсуждать и анализировать. И бытие самого Пушкина - он тоже человек. Вот - работы знаменитого пушкиниста Павла Щёголева. Весомо-грубо-зримо: «Пушкин и мужики» (1928), «Квартирная тяжба Пушкина» (1929), «Материальный быт Пушкина» (1929)... Исследователю (и читателю!) 1920-х годов не было дико, что у Нашего Всего могли случаться квартирные тяжбы. И - материальный быт.