Советские актеры - душители свободы
Во время спектакля "Декабристы" Олег Ефремов, играющий царя Николая I, вместо фразы "Я в ответе за всё и за всех" произнес "я в ответе за всё и за свет". Евстигнеев не растерялся и тут же переспросил: "И за газ, и за воду, Ваше Величество?".
А вот и рецензия на спектакль времен вторжения в Чехословакию
Полосатая, серая с черным, как будка времен николаевской империи, суконная рама, окаймляющая место действия.
А над сценой парит и давит золотая царская корона. В этом символически очерченном и неподвижном пространстве стремительной чередой проходят события и годы - 1816, 1817, 1820, 1824, 1825, балы, пирушки, сходки, споры, апофеоз заговора, поражение, допросы и казематы Петропавловской крепости. Театр ведет спектакль не как развлечение, а как урок: спектакль без любовной интриги, почти без женских ролей, без юмористических дивертисментов.
Пьеса Леонида Зорина названа трагедией. Это оправдано. И не только потому, что в зрительном зале ни смешка, ни улыбки, что трагичен конец - пять петель, свешивающихся над сценой, разгром, казнь. Трагично все - начиная с раздоров и споров в тайном обществе.
Театр «Современник» был прав, когда романтическому ореолу предпочел более близкий ему и созвучный духу времени реалистический анализ, помогающий изобразить исторических героев, по известным словам Маркса и Энгельса, «суровыми рембрандтовскими красками, во всей своей жизненной правде».
Едва войдя в атмосферу действия, мы выделяем для себя в пестрой сутолоке лиц - двух, за встречами, спорами, внутренним поединком которых будем теперь неотрывно следить до конца действия. Это - Пестель и Никита Муравьев...
В трилогии, поставленной «Современником», подкупает серьезное, уважительное отношение к истории: не как к преданию и книжной традиции, а как к сгустку мыслей и страданий людей, не безразличных нам сегодня.
В. Лакшин. «Посев и жатва». - Новый мир, 1968, № 9
(по ссылке есть также фотографии спектакля, увы, довольно плохого качества)
upd Только мне кажется, что Евстигнеев больше похож на Дубельта, чем на Бенкендорфа?
Ефремов же не похож ни на кого решительно!
А вот и рецензия на спектакль времен вторжения в Чехословакию
Полосатая, серая с черным, как будка времен николаевской империи, суконная рама, окаймляющая место действия.
А над сценой парит и давит золотая царская корона. В этом символически очерченном и неподвижном пространстве стремительной чередой проходят события и годы - 1816, 1817, 1820, 1824, 1825, балы, пирушки, сходки, споры, апофеоз заговора, поражение, допросы и казематы Петропавловской крепости. Театр ведет спектакль не как развлечение, а как урок: спектакль без любовной интриги, почти без женских ролей, без юмористических дивертисментов.
Пьеса Леонида Зорина названа трагедией. Это оправдано. И не только потому, что в зрительном зале ни смешка, ни улыбки, что трагичен конец - пять петель, свешивающихся над сценой, разгром, казнь. Трагично все - начиная с раздоров и споров в тайном обществе.
Театр «Современник» был прав, когда романтическому ореолу предпочел более близкий ему и созвучный духу времени реалистический анализ, помогающий изобразить исторических героев, по известным словам Маркса и Энгельса, «суровыми рембрандтовскими красками, во всей своей жизненной правде».
Едва войдя в атмосферу действия, мы выделяем для себя в пестрой сутолоке лиц - двух, за встречами, спорами, внутренним поединком которых будем теперь неотрывно следить до конца действия. Это - Пестель и Никита Муравьев...
В трилогии, поставленной «Современником», подкупает серьезное, уважительное отношение к истории: не как к преданию и книжной традиции, а как к сгустку мыслей и страданий людей, не безразличных нам сегодня.
В. Лакшин. «Посев и жатва». - Новый мир, 1968, № 9
(по ссылке есть также фотографии спектакля, увы, довольно плохого качества)
upd Только мне кажется, что Евстигнеев больше похож на Дубельта, чем на Бенкендорфа?
Ефремов же не похож ни на кого решительно!