Французская Революция: годы, которые потрясли Францию и перевернули мир.
В истории Человечества можно выделить три фундаментальных момента. Первый относится к Римской цивилизации, уникальной и неповторимой; второй характеризуется великой христианской духовностью; третий отмечен материализмом Эпохи Просвещения, который (материализм) видел во Французской Революции переломный момент для своего утверждения и для распространения капиталистической идеологии.
Мышление Эпохи Просвещения было глубоко анти-клерикальным и сильно материалистичным, оно возникло как ответ на мракобесную власть средневековой церкви и на абсолютистский деспотизм монархии и возвеличивало разум как философию жизни, возводя его в ранг Богини («Богиня Разума»).
Как и все философские течения, Просвещение было далеко от людей, которые едва умели читать и у которых в их мрачной жизни было мало желания философствовать. Вместо этого данное течение вобрало в себя зарождающуюся меркантильную буржуазию, рвущуюся в политику и нашедшую в недовольстве народных масс институтами власти ниточку к достижению собственных целей.
Огромное социальное неравенство между высшим духовенством и дворянством, которые жили в роскоши и французским народом, имеющим мало прав и множество обязанностей, послужило детонатором.
Девиз был ярким и привлекательным: свобода, равенство и братство; то, что эти слова были универсальными, подходили каждому и могли быть истолкованы как угодно, способствовало успеху выступления.
Французская Революция дала французам «Декларацию прав человека и гражданина», которая привела к отмене рабства в колониях (восстановлено Наполеоном в 1802 году) и многие либеральные нововведения, такие как «всеобщее избирательное право» и упразднение феодализма (кстати т.н. «всеобщее избирательное право» в очень небольшой степени было «всеобщим», т.к. женщины и бедняки не имели права голоса, голосовать в реальности могла только буржуазия). Но в данном посте речь пойдёт о том, как же на практике французы следовали этим своим благородным идеалам - а они часто оставались лишь декларативными заявлениями на бумаге и о том, что произошло во Франции за десять лет с 1789 по 1799 год, которые современные французы частенько пытаются забыть, особенно когда 14 июля каждого года Франция торжественно празднует взятие Бастилии, то есть главный символический момент Французской Революции.
Понимают ли французы, что каждый год 14 июля они празднуют один из самых кровавых и репрессивных эпизодов в истории Франции? К тому же эпизод явно мистифицированный?
Взятие Бастилии изображается в учебниках истории как героическое и стихийное народное восстание против символа деспотической власти и освобождение узников, несправедливо заключенных в тюрьму и подвергающихся невыразимым пыткам и страданиям.
На самом деле гарнизон сдался без боя, а заключенных в Бастилии было всего семь человек, к тому же это были заключенные находившиеся в тюрьме за обычные преступления (во время штурма в здании находились 4 фальшивомонетчика, один сексуальный маньяк и двое сумасшедших). Теперь давайте перейдем к фактам.
Бастилия была возведена в середине 1300-х годов в качестве оборонительного сооружения, а позднее при Ришелье в 1600-х годах использовалась как место тюремного заключения. Содержание огромного строения стало чрезвычайно дорогим и в 1784 году было принято решение о его сносе, который неоднократно откладывался из-за высоких затрат. Во время Революции контроль над огромным и мало-используемым бастионом был поручен роте из 82 резервистов (пожилых солдат и инвалидов) и 32 швейцарских гвардейцев.
14 июля взвинченная толпа собралась перед Бастилией, чтобы напасть на неё в поисках оружия и, несмотря на то, что у гарнизона было достаточно возможностей, чтобы отразить мятежников, комендант крепости Лонэ пошёл на переговоры и согласился на капитуляцию при условии, что ему и его гарнизону будет гарантирована безопасность. Вместо этого он был предательски убит, а весь гарнизон уничтожен. Головы коменданта и мэра Парижа Флесселя, который вмешался, чтобы успокоить накал страстей были нанизаны на острые шесты и выставлены на площадях.
К ужасу добавилось и посмешище, когда революционеры стали демонстрировать в качестве орудий пыток фрагменты средневековых доспехов, выдавая их за «железный корсет для ломки суставов» и печатный станок, представляемый как «машина для измельчения костей».
Обнаружение некоторых ям с человеческими останками во внутреннем дворе Бастилии вызвало возмущённые крики, но лишь для того, чтобы позднее мягко признать, что это были кости не политических противников, казненных или умерших в результате пыток, а останки обычных людей, которые, покончив с собой, не могли быть похороненным в освященной земле, то есть останки самоубийц. Завершающей фальсификацией стали гравюры, распространяемые по улицам Парижа и изображавшие изможденных узников Бастилии в виде закованных в цепи и болтающихся в них живых скелетов.
Так начиналась Французская Революция, первые события которой балансировали между ужасом, нелепостью и ложью. Продолжение было гораздо более ужасным и загадочным: Робеспьер и террор, геноцид Вандеи, депортации несломленных священников и походы Наполеона.
Всем известно кем были Робеспьер и Сен-Жюст, однако от внимания людей ускользает тот факт, что официальные историки «повесили» на них все гнусности Французской Революции. Заставив их сойти за кровожадных психов и уменьшив размах событий, историки видят в этих двух персонажах главное препятствие на пути Революции, тем самым пытаясь выгородить остальных. Однако в реальности те двенадцать месяцев настоящего террора (с июля 1793 года по июль 1794 года) стали следствием предыдущих событий и предпосылкой для будущих.
«Сентябрьская резня» имела место со 2 по 6 сентября 1792 года. В те дни толпа, по некоторым данным подстрекаемая Дантоном и Маратом, обозлённая катастрофическим ходом войны против Пруссии и первыми восстаниями в Вандее, штурмовала тюрьмы. Через несколько дней при полном равнодушии республиканских властей половина узников парижских тюрем, в основном несправедливо задержанных, и множество священников, были убиты.
Резня, спонтанная или организованная, имела место ещё до начала Большого Террора (июль 1793 года) и представляет собой звено непрерывной цепи революционного процесса. Это признается и Мишелем Вовелем, одним из самых авторитетных исследователей Французской Революции марксистской формации, согласно которому:
«с исторической точки зрения насилие в тюрьмах послужило подпиткой для революции, которая, в противном случае, могла бы вскоре заглохнуть».
Это объясняет, почему революционная буржуазия не только теоретизировала, но и поощряла массовые убийства в тюрьмах. Без насилия, которое, как мы увидим, не ограничивалось тюрьмами, Революция остановилась бы как автомобиль без топлива.
В июле 1793 года, чтобы противостоять экономическому кризису, охватившему наименее обеспеченные классы и угрозе для Франции, исходящей от коалиции иностранных государств, чрезвычайные полномочия были переданы Комитету общественного спасения во главе с Робеспьером, который имел перед собой задачу создать новую армию и, что было более важным, выполнить грязную работу: физически ликвидировать противников и репрессировать Вандею, которая в то время уже находилась в процессе восстания.
Под предлогом необходимости спасения Революции от наступления реакционеров (часто бедных людей, протестующих из-за отсутствия хлеба) был приведён в действие безжалостный полицейский и репрессивный аппарат, эпигонов которого мы можем обнаружить в сталинской России и Камбодже Пол Пота (который не случайно учился во Франции).
Чтобы придать действиям Робеспьера большую эффективность и быстроту, был принят пресловутый закон от 22 прериаля (10 июня) 1794 года, рожденный извращенным умом Жоржа Кутона. Благодаря этому закону, который еще больше ограничил свободу личности, установленную предыдущим «законом о подозреваемых» от сентября 1793 года полномочия Революционного суда Парижа стали практически неограниченными. Адвокаты защиты были запрещены, апелляция была отменена, а показания в пользу обвиняемого отклонялись. Те, кто пытался оправдать несчастных, в свою очередь также обвинялись в заговоре. Для всех приговор был предрешен - гильотина. За полтора месяца было обезглавлено более 1300 «врагов революции» (по «закону о подозреваемых от от 17 сентября 1793 года революционные трибуналы казнили 17.000 человек по всей Франции, в основном это были люди, кто хотя бы незначительно, но был связан со старым режимом: бывшие чиновники, дворяне, религиозные деятели и т. п.)
Жертвами вала репрессий стали отец современной химии Антуан Лавуазье, автор аксиомы «ничего не разрушается и ничего не создаётся, но всё трансформируется» и поэт Андре Шенье.
Атмосфера террора, созданная Робеспьером, благоприятствовала судьбе революции, поскольку она заставила оппозицию замолчать и послала скептически настроенным людям недвусмысленное предупреждение.
Выполнив свою задачу, три главных архитектора Большого Террора, Максимилиан Робеспьер, Луи Сен-Жюст и Жорж Кутон, ставшие чрезвычайно непривлекательными личностями, были в свою очередь гильотинированы после того, как их свергли в результате классического переворота и казнили без суда и следствия, как это обычно и происходит при диктаторских режимах.
Между тем, регион Вандея с монархическими и католическими настроениями восстаёт против революционной власти. Ответ режима: резня. И это резня действительно состоялась, если посмотреть на огромное количество жертв - 250.000 смертей при населении в 600.000 жителей - здесь нельзя не говорить о Геноциде. Антирелигиозная политика, проводимая республиканским правительством, вытекала из Гражданской Конституции духовенства, которая превращала священников в государственных чиновников, однако была плохо принята католическим большинством населения Вандеи. К этому добавилось уныние из-за условий жизни, которые продолжали ухудшаться. Увеличение налогов и принудительный набор в армию трехсот тысяч человек для поддержания войны против Европы стали классической каплей в море, которая переполнила чашу терпения. Реакция деревни Дулон, которая восстала первой, была лаконичной:
«Они убили нашего Короля; они выгнали наших священников; они продали имущество нашей Церкви; они съели всё, что у нас было и теперь они хотят забрать наши тела... нет, они не получат их»
Совершенно спонтанно восстают Вандея и соседние с ней регионы. После первых столкновений, которые вовлекают республиканцев в партизанские действия, бойцы с белой ленточкой на груди умудряются организовать настоящую армию, которая нисколько не уступает в боеспособности республиканским гарнизонам и берет под контроль весь регион.
Впоследствии, однако, силы, посланные из Парижа и численно превосходящие восставших, переламывают ситуацию. Народ Вандеи побежден, но не он сдаётся: огонь продолжает тлеть под пеплом. И тогда Ассамблея принимает решение о тотальной зачистке Вандеи. В трех последовательных указах, начиная с 13 января 1793 года, были изложены следующие положения:
«Каждый начальник колонны должен будет прочесать, а затем сжечь все леса, деревни, дома и фермы».
«Любой разбойник, пойманный с оружием в руках, будет заколот. То же самое будет сделано с девушками, женщинами и детьми. Просто подозреваемые не будут пощажены».
Горючие материалы любого рода будут конфискованы и отправлены в военное министерство для сжигания лесов, зарослей и кустов. (…) Леса будут спилены, укрытия повстанцев будут уничтожены, посевы будут уничтожены, скот будет конфискован. (...) Имущество вандейских повстанцев перейдет в собственность Республики»
Как напоминает нам Джузеппе Мессори, историк католической веры, Вандея пережила страшную резню, которая продолжалась до 27 июля 1794 года.
Масса захваченных вандейцев росла с каждым днем. Были созданы так называемые «врата смерти», своего рода первые в истории концентрационные лагеря, где мужчины, женщины и дети содержались в ожидании ликвидации. Массовое истребление было ускорено "утоплениями", которые могли быть индивидуальными, но чаще бывали парными (садистски называемыми «республиканскими браками») или коллективными. Последняя процедура была очень проста: приговорённых укладывали штабелями в старую лодку, которую, когда она находилась на открытой воде, разбивали на куски выстрелами из пушек: вода врывалась со всех сторон и через несколько минут все пленники гибли утопая. Тем, кто подозревался в умении хорошо плавать, предварительно отрубали руки. Так называемое «патриотическое крещение» происходило в основном на Луаре, которая, в свою очередь, получила название «большого бокала фанатиков».
В конце концов Вандея успокоилась, но какой ценой? Ответ можно найти в послании генерала Вестермана Парижскому комитету общественного здравоохранения, который 23 декабря 1793 года с плохо скрываемой гордостью объявил об окончательном поражении повстанцев в битве при Савнэ:
«Граждане-республиканцы, Вандеи больше нет! Она умерла под нашей свободной саблей, вместе со своими женщинами и детьми. Мы просто закопали их в болотах и лесах Савнэ. Согласно приказам, которые вы мне дали, я раздавил детей под копытами лошадей и убил женщин, которые больше не будут рожать разбойников. У меня нет ни одного пленника, чтобы вы могли упрекнуть меня. Я уничтожил их всех. Улицы усеяны трупами. Расстрелы продолжаются беспрестанно».
В заключении можно задаться вопросом:
...а понимают ли эти французы, что они празднуют 14 июля?