Дрезден всё ещё горит
Было крайне важным, чтобы британские и американские бомбардировщики выглядели как меч Господень. У союзников не было выбора. Если бы они не заявляли торжественно, если бы не доказывали любыми способами, что являются спасителями человечества, то они становились бы лишь убийцами. Если люди однажды перестанут верить в «немецкое чудовище», не зададутся ли они вопросом о разрушенных городах?
(Морис Бардеш, «Служители демократии», опубликовано в 1949 году Лонганези в Милане)
13 февраля 1942 года в Англии появились новые руководящие принципы воздушной войны: они устанавливали, что гражданское население должно стать главной мишенью для атак. Как заявил начальник штаба британских ВВС сэр Чарльз Портал в меморандуме, адресованном маршалу Артуру Траверсу Харрису, главе бомбардировочного командования Королевских Военно-Воздушных Сил: «Я хочу внести ясность, что мишенями, наряду с портовыми сооружениями и заводами, должны стать жилые районы, даже если они специально не упоминаются в инструкциях».
С этого момента бомбардировка гражданских кварталов стала правилом и должна была ускорить, по прогнозам верхов, окончание войны; это была стратегия моральных бомбардировок, цель которых состояла в том, чтобы сломить моральный дух врага и ослабить его волю к сопротивлению. Учение маршала авиации сэра Хью Тренчарда, начальника штаба Военно-Воздушных Сил Великобритании с 1919 по 1929 год, было учением, призванным вдохновлять работу Королевских ВВС и таким образом, это учение определило цели авиации: «Всё, что способствует тому, чтобы унизить врага и подавить его волю к сопротивлению».
Гражданские лица сами по себе не представляют военную цель, но если они вносят свой вклад в производство военной техники, материалов, оборудования и технологий или живут в непосредственной близости от промышленных зон, то все меняется: они становятся мишенями для удара без какой-либо апелляции. Бомбардировщик не делает различий между промышленными объектами и жилым фондом. Пост-травматизм от ковровых бомбардировок гнёт мораль тех, кто остался в живых.
Город Гамбург пережил первую в истории Второй мировой войны огненную бурю (Feuersturm) летом 1943 года. Основной военной целью в Гамбурге являлись верфи Blohm & Vossche, производившие около 45% немецких подводных лодок, а так же порт города, самый активный в Европе. Территория, пострадавшая от разрушительной зажигательной бомбардировки, включала в себя большие районы Ротенбургзорт, Хаммерброк, Боргфельде и Хамм-Юг, наиболее густонаселенные, в основном семьями рабочих.
С конца лета 1944 года Главное командование союзных сил начало разрабатывать план «Удар грома», изначально предложенный сэром Чарльзом Порталом, чтобы нанести смертельный удар боевому духу немецкого народа. В чисто техническом смысле речь шла о проведении серии воздушных налетов с расчетными катастрофическими последствиями в масштабах Гамбурга 1943 года, чтобы ввергнуть Германию в хаос в то время, когда массы беженцев, бегущих от наступления Красной Армии во внутренние районы Германии, создавали бы властям Рейха проблемы материально-технического обеспечения, снабжения и общественного порядка.
26 января 1945 года британский государственный секретарь по авиации сэр Арчибальд Синклер написал Черчиллю, что "Берлин и крупные города Восточной Германии, такие как Лейпциг, Дрезден и Хемниц, являются не только административными центрами, контролирующими военные и гражданские передвижения, но и узловыми станциями, через которые проходит максимум немецкого трафика". Синклер добавил, что возможность сильного нападения на эти города находится на рассмотрении стратегов Королевских ВВС.
В тот же день Черчилль ответил ему: "вчера вечером ... я спросил вас, можно ли считать Берлин и, без сомнения, другие крупные города восточной Германии особенно привлекательными целями. Я рад, что этот вопрос "под пристальным вниманием". Пожалуйста, сообщите мне завтра, что будет сделано".
В ряду «особенно привлекательных целей»: город Дрезден - «Вундерштадт», город чудес - стоял определенно..
В восемнадцатом веке Дрезден получил определение от Иоганна Вольфганга фон Гёте как «Ларец с чудесами», в то время как философ Иоганн Готфрид Гердер, друг Гёте, дал ему название «Флоренция на Эльбе». Бывшая средневековая столица курфюрстов Саксонии, Дрезден, хранила в сердце своего старого города небольшие дома с остроконечными деревянными и кирпичными крышами, построенными в эпоху Альбрехта Дюрера и Лютера и переулки, усеянные тавернами и пивоварнями. По воле таких правителей, как Фридрих Август I Сильный и его сын Фридрих Август, Дрезден превратился в сундук с сокровищами, в коллекцию произведений искусства, ювелирных изделий, уникальной архитектуры, сказочных дворцов в стиле барокко (среди них Цвингер) и рококо, церквей, украшенных башенками, шпилями, куполами, прекрасно ухоженных парков, которые приглашали жителей на долгие прогулки.
Другие немецкие города уже испытали на себе весь ужас Feuersturm: вышеупомянутый Гамбург, Эссен, Кассель, Дармштадт, Брансуик. Другие, как Вупперталь, были вообще стёрты с лица земли за одну ночь.
Так что же отличает бомбардировку Дрездена?
Дрезден был культурным городом, городом искусств, а не промышленным центром, как утверждают некоторые. В 2005 году, по случаю 60-й годовщины разрушения города, мэр Дрездена Ингольф Roßberg, принадлежащий к Свободной демократической партии Германии, политической немецкой партии либеральной ориентации, выступил с заявлением вызвавшим недоумение, сообщила газета Die Welt от 12 февраля: ”Dresden war im Februar 1945 das größte noch existierende Zentrum der deutschen Rüstungsindustrie. Deshalb müssen wir uns von der Formel der 'unschuldigen Stadt' lösen.“ (В феврале 1945 года Дрезден был крупнейшим действующим центром германской военной промышленности. Поэтому мы должны отказаться от схемы «невинный город».) Мало того, что это заявление не соответствовало действительности, но следует помнить, что - как это широко задокументировано - бомбардировка не нанесла существенного ущерба промышленным предприятиям (хотя и не представляющим большого стратегического интереса), расположенным в пригородах города. Фугасные и более шестисот тысяч зажигательных бомб, сброшенных Королевскими ВВС, упали именно на центральные районы, то есть на жилой фонд.
До того город подвергся только двум бомбардировкам за всю войну: 17 октября 1944 года тридцать самолетов 8-й воздушной армии бомбили промышленные здания в пригородах Дрезден-Лоебтау и Дрезден-Фридрихштадт, в результате чего погибло почти 500 человек, в основном рабочие и военнопленные союзников, работающие на фабрике. И вновь 16 января 1945 года, когда под удар попали железнодорожные пути Дрезден-Фридрихштадт, при этом погибло 376 человек, но и в тот раз ни одна бомба не упала на центр города.
Дрезден, один из самых красивых и романтичных городов Европы, считал себя привилегированным. В тот момент в его обитателях укоренилось убеждение, что он может выйти относительно невредимым из войны, будучи оснащённым очень ограниченной противовоздушной обороной. Всего одна эскадрилья ночных истребителей Messerschmitt дежурила в аэропорту Дрезден-Клоцше, при этом подняться в воздух она могла только по прямому приказу верховного командования Люфтваффе.
Согласно английскому историку Дэвиду Ирвингу Дрезден мог считаться «открытым городом» в соответствии с условиями Международной Гаагской конвенции, поскольку рассеяние его средств ПВО началось с октября 1944 года. В связи с усилением наступления Красной Армии на восточном фронте и проникновением союзных бронетанковых дивизий в пределы западной Германии зенитные установки стали востребованы в других местах, где они были наиболее необходимы.
Многие британские пилоты были удивлены абсолютным молчанием зенитных орудий, чему есть разнообразные свидетельства. Из бортового журнала штурмана на борту самолета под командованием Ле Гуда: «13-14 февраля 1945 г., Дрезден. Никакой ПВО».
Зенитные установки молчали просто потому, что их не было в городе, считавшим себя защищенным от массированных авиаударов.
Вот поэтому Дрезден стал пунктом назначения для сотен тысяч беженцев, большинство из которых были женщинами и детьми, бежавшими от Красной Армии, которые прибывали в город на Эльбе потому, что они слышали, что это безопасное место, которое не это было целью бомбардировок, поскольку в нём не было значительных военных заводов и военных объектов. Союзники знали о большом скоплении беженцев в городе.
По словам немецкого историка Гетца Бергандера, автора эссе " Dresden im Luftkrieg: Vorgeschichte-Zerstörung-Folgen” (Flechsig Verlag, 1998), число перемещенных лиц в городе в те февральские дни составляло двести тысяч. Другие источники оценивают количество беженцев в полмиллиона. В городе было целых 25 больничных центров, открытых для раненых солдат и гражданского населения. В Дрездене также находилось не менее 26 000 союзных пленных, в основном англичан, которые пользовались немыслимой для других мест свободой перемещения.
Дэвид Ирвинг подчеркивает эту деталь, поскольку в соответствии со статьей 9 Женевской международной конвенции (27 июля 1929 года) военнопленные «не должны содержаться в избранных местах, чтобы сделать определенные стратегические районы застрахованными от бомбардировок». Немцы всегда скрупулезно придерживались этого правила, что подтверждается нейтральной Швейцарией.
Среди военнопленных в городе был писатель Курт Воннегут, немец по происхождению, американец в четвертом поколении, который спас себя, найдя убежище в подземельях скотобойни. Позже он был использован вместе с другими, как военнопленными, так и гражданскими для извлечения трупов из под обломков домов. Вернувшись домой после войны, Воннегут начал писать рассказы и в 1969 году приступил к работе, посвященной его опыту военнопленного и очевидца зажигательной бомбардировки Дрездена. Его книга «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей» была запрещена в нескольких американских штатах из-за жалобы, так как по мнению Воннегута Royal Air Force (RAF) учинили в Дрездене резню.
В интервью газете The Independent, 20-12-2001, стр. 19, Воннегут недвусмысленно заявил: «Вы, ребята [британцы], превратили его в пепел, превратили в сплошной столб огня. В этом великом пламени погибло больше людей, чем в Хиросиме и Нагасаки, вместе взятых».
Когда упоминается ужас Дрездена, то ответ часто бывает самым ненавистнеческим из всех возможных клише: «Это война» или «Они её начали и они её получили».
В статье, опубликованной в National Journal в 2008 году, Томас Брукс указывает, что «именно Англия начала террористические бомбардировки гражданского населения Германии спустя два дня после объявления войны. Первые террористические налеты были совершены 5 сентября 1939 года против Вильгельмхафена и Куксхафена; 12 января 1940 года был атакован Вестерланд / Зильт. 20 марта под удар попали Киль и Хоернум/Зильт, которые были атакованы зажигательными бомбами, которые разрушили больницу. В апреле 1940 года английские бомбардировщики бомбили и другие города, не имеющие военного значения».
Лишь после этих налётов немецкое правительство приказало Люфтваффе нанести ответный удар по британской столице. Рейд на Ковентри, в результате которого погибло восемьсот человек, состоялся только 14 ноября 1940 года.
Воздушный удар по Дрездену был отвратительным преступлением, тщательно спланированным в кабинетах и совершенным против безоружного гражданского населения. Спустя годы генерал авиации сэр Роберт Саундби в предисловии к книге Дэвида Ирвинга почувствует необходимость - почти потребность снять бремя со своей совести - подчеркнуть, что, хотя он и участвовал в этом преступлении, он никоим образом не отвечал за принятое решение, что также оправдывает и его начальника, сэра Артура Харриса. В качестве оправдания Саундби выдвигает тезис, согласно которому они подчинялись приказу, полученному от министерства авиации, которое, в свою очередь, исполняло волю высших представителей правительства.
Примечательно, что такой же тезис всегда считается неприемлемым, когда его приводят бывшие немецкие солдаты: достаточно привести примеры девяностолетнего Альфреда Шторка или даже Эрика Прибке.
Сколько же было жертв Дрезденской Резни?
Между специалистами нет согласия по этому вопросу.
По словам Германа Кнелля, автора книги «Уничтоженные города: стратегические бомбардировки и ее последствия для человечества во Второй мировой войне», число выявленных жертв составляет 35 000, в то время как идентифицировать и определить число неопознанных жертв невозможно.
В феврале 2005 года в Дрездене была создана “Комиссия историков по установлению числа жертв воздушных налетов на город Дрезден 13-15 февраля 1945 года”. После четырех лет работы эта комиссия пришла к выводу, что эта цифра составляет от 22 700 до 25 000 смертей.
В 1955 году бывший канцлер ФРГ Конрад Аденауэр заявил: «13 февраля 1945 года в результате нападения на город Дрезден, который был переполнен беженцами, погибло около 250 000 человек». (Deutschland Heute, опубликовано в информационной пресс-службой федерального правительства, Висбаден, 1955, с.154).
За последние десятилетия Дрезденская Трагедия превратилась в политический случай. С весны 1945 года она представляет собой настоящую занозу в заднице для пропагандистов т.н. «Крестового похода в Европу» (как гласило название мемуаров генерала Дуайта Эйзенхауэра). Убийство огнём десятков тысяч мирных жителей в городе на Эльбе - это несмываемое пятно на «доске почета» т.н. «Победителей», более чем когда-либо преисполненных решимости сохранить и увековечить свою репутацию «паладинов Добра» и «спасителей человечества» от абсолютного Зла, воплощенного в Третьем Рейхе.
Через месяц после бомбардировки немецкие власти запретили коллективные захоронения и для предотвращения риска распространения эпидемий было принято радикальное решение. На площади Альтмаркт были устроены гигантские костры с использованием стальных балок, извлеченных из под обломков складов Реннера и кирпичных блоков. Таким способом были сложены сотни и сотни тел, в том числе и тела множества детей.
Апокалиптический пейзаж Дрездена после криминальной англо-американской бомбардировки. Разрушенные здания, пылевидные, разорванные взрывами тела, обугленные огнем, сожженные жаром, задохнувшиеся от продуктов горения и недостатка воздуха в подвалах и укрытиях. В «больничном городе, который никогда не будут бомбить» - из статьи, написанной Деннисом Броком для журнала Clarion, - будут разрушены практически все больницы, но организационная машина партии будет энергично действовать для удовлетворения насущных потребностей выживших. Были быстро созданы спасательные центры под управлением Союза немецких девушек и Женской организации.
Недовольство победителей и их сторонников в Германии резко возросло в последние годы, точнее, с тех пор, как город Дрезден стал местом паломничества для тысяч европейцев, решивших почитать память мучеников в годовщину резни огнём.
Буржуазная пресса (прежде всего Die Zeit и Der Spiegel) поспешила заклеймить участников Trauermarsch «неонацистами». Со своей стороны, каждый год Линке и антифа с криком "Deutsche Täter sind keine Opfer!" (Немецкие палачи не являются жертвами) проводят свои бойкоты, направленные на то, чтобы не допустить мирного памятного марша.
Госучреждения, со своей стороны, сочли целесообразным «зайти с туза», создав вышеупомянутую Комиссию историков. Эти деятели уменьшили число рейда до двадцати тысяч, занявшись отрицанием того, что есть доказательства присутствию масс перемещенных лиц в городе и что были применены пулеметы для уничтожения гражданских лиц, которые искали спасения на берегу реки: «по совпадению», это было именно то, что т.н. «Победители» - и их сторонники в Германии - хотели навсегда утвердить и навязать в качестве «правды» о событиях в Дрездене. Не зря 10 февраля 2008 года на страницах “Шпигеля” британский историк Фредерик Тейлор, автор эссе "Dresden: Tuesday, February 13, 1945" (Harper Perennial, 2005) поднял вопрос о выводах комиссии. Тот самый Фредерик Тейлор, который основал всю свою книгу на тезисе, согласно которому Дрезден являлся важным транспортным узлом, центром железнодорожной и военной промышленности и, таким образом, представлял из себя законную цель.