Миф об Оресте и Ф.М. Достоевский.
Есть две парадигмы "греха", "преступления" в человеческой культуре.
Олицетворением первой являются Эринии (или понятие "кармы"). Характеризует эту парадигму в первую очередь неизбежность последствий. Преступление влечет за собой последствия автоматически, по факту совершения.
Вторая - это парадигма суда, милости, прощения или наказания. В известной трагедии ее олицетворяет Афина, могущая взвесить грехи (убийство матери меньший грех, чем убийство мужа)и своей милостью избавить подсудимого от мести Эриний.
Федор Михайлович Достоевский известен как автор, который принципиально не судит своих персонажей. Бахтин описал это в своей концепции "полифонического романа" Достоевского, концепции "героя-автора". Однако, вот мы читаем "Преступление и наказание" или "Братья Карамазовы", анонсированный как роман о богохульстве и его опровержении"(по крайней мере часть романа) и остаемся в некотором недоумении относительно "наказания" и "опровержения". Преступление и богохульство видно сразу, а чтобы найти вторую часть формулы специалисты исписали тонны бумаги и все как-то неубедительно. А что мы видим в тексте? А видим мы архаических Эриний. Видим, как само преступление неизбежно меняет мир вокруг персонажа.
Это очень интересно.
Олицетворением первой являются Эринии (или понятие "кармы"). Характеризует эту парадигму в первую очередь неизбежность последствий. Преступление влечет за собой последствия автоматически, по факту совершения.
Вторая - это парадигма суда, милости, прощения или наказания. В известной трагедии ее олицетворяет Афина, могущая взвесить грехи (убийство матери меньший грех, чем убийство мужа)и своей милостью избавить подсудимого от мести Эриний.
Федор Михайлович Достоевский известен как автор, который принципиально не судит своих персонажей. Бахтин описал это в своей концепции "полифонического романа" Достоевского, концепции "героя-автора". Однако, вот мы читаем "Преступление и наказание" или "Братья Карамазовы", анонсированный как роман о богохульстве и его опровержении"(по крайней мере часть романа) и остаемся в некотором недоумении относительно "наказания" и "опровержения". Преступление и богохульство видно сразу, а чтобы найти вторую часть формулы специалисты исписали тонны бумаги и все как-то неубедительно. А что мы видим в тексте? А видим мы архаических Эриний. Видим, как само преступление неизбежно меняет мир вокруг персонажа.
Это очень интересно.