Иннокентий Анненский (1855-1909)
Наверно, символично, что крупнейший поэт Серебряного века родился первого сентября, поскольку после окончания университета он всю жизнь работал педагогом. Вначале преподавал древние языки и русскую словесность. Позднее был директором гимназии в Киеве, Санкт-Петербурге, Царском Селе. Википедия пишет, что «чрезмерная мягкость, проявленная им в тревожное время 1905-1906 гг. служила причиной удаления его с этой должности». Его перевели на должность окружного инспектора. Незадолго до смерти он ушел в отставку. И умер от болезни сердца, скончавшись на ступеньках Царскосельского вокзала.
Первые свои стихи он опубликовал под псевдонимом и был очень малоизвестен, как поэт. Он был замкнут, одинок и не понят ни близкими, ни современниками. Настоящая слава пришла к нему лишь посмертно. Хотя немногие настоящие ценители знали его как автора стихов, передающих тончайшие нюансы чувств, литературного критика и переводчика Эврипида.
Моя первая встреча с Анненским - это романс на его стихи «Среди миров в сиянии светил…», который перепели многие - от Вертинского до Гребенщикова. Позднее мне посчастливилось приобрести том его «Избранного» во время поездки в Пушкинские Горы. Так родина гения Золотого века русской поэзии подарила мне встречу с блестящим поэтом Серебряного.И вот недавно образ предтечи акмеистов и футуристов возник в диалоге с прекрасными поэтами уже нашего времени Алексеем Пуриным ( all_himia) и Олегом Дозморовым (odozmorov) при обсуждении стихотворения Александра Леонтьева .
Думаю, что лучше о лирике Анненского можно сказать его же словами «Поэзия не изображает, она намекает на то, что остается недоступным выражению. Мы славим поэта не за то, что он сказал, а за то, что он дал нам почувствовать несказанное». Остальное доскажут его стихи.Черное море
Простимся, море... В путь пора.
И ты не то уж: всё короче
Твои жемчужные утра,
Длинней тоскующие ночи,
Всё дольше тает твой туман,
Где всё белей и выше гребни,
Но далей красочный обман
Не будет, он уж был волшебней.
И тщетно вихри по тебе
Роятся с яростью звериной,
Всё безучастней к их борьбе
Твои тяжелые глубины.
Тоска ли там или любовь,
Но бурям чуждые безмолвны,
И к нам из емких берегов
Уйти твои не властны волны.
Суровым отблеском ножа
Сверкнешь ли, пеной обдавая, -
Нет! Ты не символ мятежа,
Ты - Смерти чаша пировая.
Сентябрь
Раззолоченные, но чахлые сады
С соблазном пурпура на медленных недугах,
И солнца поздний пыл в его коротких дугах,
Невластный вылиться в душистые плоды.
И желтый шелк ковров, и грубые следы,
И понятая ложь последнего свиданья,
И парков черные, бездонные пруды,
Дано готовые для спелого страданья…
Но сердцу чудится лишь красота утрат,
Лишь упоение в завороженной силе;
И тех, которые уж лотоса вкусили,
Волнует вкрадчивый осенний аромат.
Любовь к прошлому
Сыну
Ты любишь прошлое, и я его люблю,
Но любим мы его по-разному с тобою,
Сам бог отвел часы прибою и отбою,
Цветам дал яркий миг и скучный век стеблю.
Ты не придашь мечтой красы воспоминаньям, -
Их надо выстрадать, и дать им отойти,
Чтоб жгли нас издали мучительным сознаньем
Покатой легкости дальнейшего пути.
Не торопись, побудь еще в обманах мая,
Пока дрожащих ног покатость, увлекая,
К скамейке прошлого на отдых не сманит -
Наш юных не берет заржавленный магнит...
Ноябрь
Сонет
Как тускло пурпурное пламя,
Как мертвы желтые утра!
Как сеть ветвей в оконной раме
Всё та ж сегодня, что вчера...
Одна утеха, что местами
Налет белил и серебра
Мягчит пушистыми чертами
Работу тонкую пера...
В тумане солнце, как в неволе...
Скорей бы сани, сумрак, поле,
Следить круженье облаков,-
Да, упиваясь медным свистом,
В безбрежной зыбкости снегов
Скользить по линиям волнистым.
Минута
Узорные тени так зыбки,
Горячая пыль так бела, -
Не надо ни слов, ни улыбки:
Останься такой, как была;
Останься неясной, тоскливой,
Осеннего утра бледней
Под этой поникшею ивой,
На сетчатом фоне теней…
Минута - и ветер, метнувшись,
В узорах развеет листы,
Минута - и сердце, проснувшись,
Увидит, что это - не ты…
Побудь же без слов, без улыбки,
Побудь точно призрак, пока
Узорные тени так зыбки
И белая пыль так чутка…
Аметисты
Когда, сжигая синеву,
Багряный день растет неистов,
Как часто сумрак я зову,
Холодный сумрак аметистов.
И чтоб не знойные лучи
Сжигали грани аметиста,
А лишь мерцание свечи
Лилось там жидко и огнисто.
И, лиловея и дробясь,
Чтоб уверяло там сиянье,
Что где-то есть не наша с в я з ь,
А лучезарное с л и я н ь е...
Я думал, что сердце из камня...»
Я думал, что сердце из камня,
Что пусто оно и мертво:
Пусть в сердце огонь языками
Походит - ему ничего.
И точно: мне было не больно,
А больно, так разве чуть-чуть.
И все-таки лучше довольно,
Задуй, пока можно задуть...
На сердце темно, как в могиле,
Я знал, что пожар я уйму...
Ну вот... и огонь потушили,
А я умираю в дыму.
Бесконечность
Девиз Таинственной похож
На опрокинутое 8:
Она - отраднейшая ложь
Из всех, что мы в сознаньи носим.
В кругу эмалевых минут
Ее свершаются обеты,
А в сумрак звездами блеснут
Иль ветром полночи пропеты.
Но где светил погасших лик
Остановил для нас теченье,
Там Бесконечность - только миг,
Дробимый молнией мученья.
Click to viewАнненский "Хризантемы" в исполнении дуэта "Мастер Гриша"