Очередное «Муж вернулся из Крыма»: камеры хранения и таможня
В Крым Толик старается ездить раз в месяц проведывать отца. Иногда с ним еду и я. Каждый раз при возвращении рассказывает об очередных новшествах, которые вводят российские власти. В основном, эти новшества проявляются на таможне. Но в этот раз на вокзале.
Как я уже рассказывала, в Джанкое сейчас вокзал не действующий. Его открывают пару раз в день, когда приходит симферопольская электричка. Но камеры хранения работают. Оказывается, сейчас для того чтобы сдать туда вещи, нужно заполнять бланк, в котором пишутся сведения о пассажире, вплоть до серии и номера паспорта. И все сидят на скамеечках и это пишут. Толик приемщикам говорит: «Ну хорошо, что сейчас людей немного, а если бы как раньше было. Люди бы стояли в длиннющих очередях. Ругались. Зачем вам скандалы?». На что ему отвечали, что и самы этому не рады, ездят в основном, местные, многие паспорта с собой не берут, но оставить вещи хотят. Но раз пришло распоряжение, все должны ему подчиняться.
«Ну, ладно. А как таможню прошел», - спрашиваю я. Дело в том, что кто-то из сотрудников Толика ездил на майские в Крым и на российской таможне всех заставляли вытаскивать вещи из сумки и рассказывать для чего они. Но у Толика вещей не вытаскивали, однако сумку в раскрытом виде осматривали.
Когда я в марте ездила с ним, то сначала у всех в кабинке смотрели паспорта, потом с собачкой осматривали пустую машину и выставленные вещи, потом железным щупом по людям проводили. Так вот пока все это делали с остальными пассажирами нашей машины, я все стояла у окошка паспортного контроля. Не меньше двадцати минут.
Толик, которого пропустили беспрекословно, дважды ко мне подбегал. Тетка в окне говорила, чтобы я не волновалась и ждала. Ну а что мне еще оставалось делать? Наконец, дождались мордатого эфэсбэшника, который, наверно, завтракал. Он задал мне два вопроса. Первый - не меняла ли я фамилию, второй - когда в последний раз была в Чертаново. Я удивилась, однако. Но в обоих случаях ответствовала отрицательно.
Вот такие мои приключения на таможне. А для вас еще дополнительным бонусом стих Евгения Бунимовича про меня и про Чертаново. Потому что я тоже засыпаю в предутренние часы и немного бездельник. И никогда не была в Чертаново.
Но с удовольствием прочла «Чертановские терцины», а это двенадцатая.
Когда засыпают поэты, а также бездельники,
в предутренний час, расположенный к мятежу,
когда завывают одновременно будильники
и дрожь проходит по этажу,
когда просыпаюсь с мурлыканьем утра туманного
и в утро туманное не просыпаясь вхожу,
толкаюсь, спешу, бормочу, спотыкаюсь и заново
так все переделаю, если смогу,
чтобы вместе со мной половина Чертанова
влезала - как утром в автобус - в строку...
Как я уже рассказывала, в Джанкое сейчас вокзал не действующий. Его открывают пару раз в день, когда приходит симферопольская электричка. Но камеры хранения работают. Оказывается, сейчас для того чтобы сдать туда вещи, нужно заполнять бланк, в котором пишутся сведения о пассажире, вплоть до серии и номера паспорта. И все сидят на скамеечках и это пишут. Толик приемщикам говорит: «Ну хорошо, что сейчас людей немного, а если бы как раньше было. Люди бы стояли в длиннющих очередях. Ругались. Зачем вам скандалы?». На что ему отвечали, что и самы этому не рады, ездят в основном, местные, многие паспорта с собой не берут, но оставить вещи хотят. Но раз пришло распоряжение, все должны ему подчиняться.
«Ну, ладно. А как таможню прошел», - спрашиваю я. Дело в том, что кто-то из сотрудников Толика ездил на майские в Крым и на российской таможне всех заставляли вытаскивать вещи из сумки и рассказывать для чего они. Но у Толика вещей не вытаскивали, однако сумку в раскрытом виде осматривали.
Когда я в марте ездила с ним, то сначала у всех в кабинке смотрели паспорта, потом с собачкой осматривали пустую машину и выставленные вещи, потом железным щупом по людям проводили. Так вот пока все это делали с остальными пассажирами нашей машины, я все стояла у окошка паспортного контроля. Не меньше двадцати минут.
Толик, которого пропустили беспрекословно, дважды ко мне подбегал. Тетка в окне говорила, чтобы я не волновалась и ждала. Ну а что мне еще оставалось делать? Наконец, дождались мордатого эфэсбэшника, который, наверно, завтракал. Он задал мне два вопроса. Первый - не меняла ли я фамилию, второй - когда в последний раз была в Чертаново. Я удивилась, однако. Но в обоих случаях ответствовала отрицательно.
Вот такие мои приключения на таможне. А для вас еще дополнительным бонусом стих Евгения Бунимовича про меня и про Чертаново. Потому что я тоже засыпаю в предутренние часы и немного бездельник. И никогда не была в Чертаново.
Но с удовольствием прочла «Чертановские терцины», а это двенадцатая.
Когда засыпают поэты, а также бездельники,
в предутренний час, расположенный к мятежу,
когда завывают одновременно будильники
и дрожь проходит по этажу,
когда просыпаюсь с мурлыканьем утра туманного
и в утро туманное не просыпаясь вхожу,
толкаюсь, спешу, бормочу, спотыкаюсь и заново
так все переделаю, если смогу,
чтобы вместе со мной половина Чертанова
влезала - как утром в автобус - в строку...