СВОБОДУ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫМ!
Написано 25 лет назад. И снова - актуально...
Пушкин - здесь и теперь
Сто пятьдесят лет со дня смерти злодейски убиенного поэта - казалось бы, повод лишь для траура и скорби. А если к этому прибавить еще едва ли не полных семьдесят лет измывательства над поэтом: зачисления его в патроны советских праздников, раздергиванья на цитаты для воинственных плакатов и нравоучительных бесед, еженедельного трепетанья его летящего профиля рядом с висячими усами певца Соловков и Беломорканала, сегодня же вдвоем призванных осенять новую «гласность», - так и вовсе останется рыдмя рыдать. Но чудо Пушкина, свет Пушкина - с нами, здесь и теперь, - сушит слезы. Стихотворения, изодранные в цитатные клочья, стряхивают следы медвежьих лап, отрясают кошмарное наважденье - и даже шрама на них не осталось. Словно нынче ночью написаны - и нами впервые, вот в это утро, прочитаны. Прочитаем здесь, на первой странице, среди бурных и сумбурных политических новостей, одно - почти наугад. Все-таки не совсем наугад: в дни смятений и надежд одна надежда остается верной - на душу человеческую.
В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины:
На волю птичку выпускаю
При светлом празднике весны.
Я стал доступен утешенью;
За что на Бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать!
Русская мысль. 6.02.1987 (бнз моей подписи)
Пушкин - здесь и теперь
Сто пятьдесят лет со дня смерти злодейски убиенного поэта - казалось бы, повод лишь для траура и скорби. А если к этому прибавить еще едва ли не полных семьдесят лет измывательства над поэтом: зачисления его в патроны советских праздников, раздергиванья на цитаты для воинственных плакатов и нравоучительных бесед, еженедельного трепетанья его летящего профиля рядом с висячими усами певца Соловков и Беломорканала, сегодня же вдвоем призванных осенять новую «гласность», - так и вовсе останется рыдмя рыдать. Но чудо Пушкина, свет Пушкина - с нами, здесь и теперь, - сушит слезы. Стихотворения, изодранные в цитатные клочья, стряхивают следы медвежьих лап, отрясают кошмарное наважденье - и даже шрама на них не осталось. Словно нынче ночью написаны - и нами впервые, вот в это утро, прочитаны. Прочитаем здесь, на первой странице, среди бурных и сумбурных политических новостей, одно - почти наугад. Все-таки не совсем наугад: в дни смятений и надежд одна надежда остается верной - на душу человеческую.
В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины:
На волю птичку выпускаю
При светлом празднике весны.
Я стал доступен утешенью;
За что на Бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать!
Русская мысль. 6.02.1987 (бнз моей подписи)