ИСТОРИЯ ПОЭЗИИ СЕСТРА
Оригинал взят у igorkurl в
Идея новой поэтической антологии
А вот собрать бы стихи выдающихся русских поэтов об Истории - от Державина до наших дней. По-моему, такой поэтической антологии еще не было. Из поэтов Серебряного века, например, наиболее выражена историософская тема у Максимилиана Волошина. Но ведь у многих это проходит в той или иной мере. Многое можно было бы отобрать.
Вношу свою первую лепту. Очень занята, поэтому пока только стихи прямо со словом «история».
А на тридцать третьем году
я попала, но не в беду,
а в историю. Как смешно
прорубить не дверь, не окно,
только форточку, да еще
так старательно зарешё-
ченную, что гряда облаков
сквозь нее - как звено оков.
К ДИСКУССИИ О СТАТИСТИКЕ
Не будем спорить. Лишний миллион
засуженных, замученных, забитых
- всего лишь цифра. И мильон слезинок
не слился, и не вызвал наводненья,
и не оттаял вечной мерзлоты.
Допустим, этот миллион имен
История накопит и предъявит,
но кто же в четырех столицах мира
прочтет подобный телефонной книжке
по весу и по скуке этот том.
Кто это купит? На костяшках счётов
махнуть и сбросить. Миллион слезинок,
а не оттаял вечной мерзлоты.
Из цикла «EXEGI MONUMENTUM»
8.
История поэзию не учит,
поэзия историю - тем паче,
и кто кого по пересылкам мучит,
не зарифмуешь...
Умри, мой стих, нечесаный, немытый
и, проявивши нрав, лишенный прав.
Невинно убиенный Лжедимитрий,
заряжен в пушку, падает стремглав.
9.
Кто с колокольни
глядит на муравейник,
а кто еще школьник,
значит, муравей.
Копытами кони,
хвостами как веником,
кто уже покойник,
а кто еще живой.
10.
История поэзии сестра
и только.
Их не регистра не сравнить, ни реестра,
малая толика
семейной схожести в тяжести век,
в манере
рот приоткрыть, но не в дискурсе, нет,
по крайней мере.
Идея новой поэтической антологии
А вот собрать бы стихи выдающихся русских поэтов об Истории - от Державина до наших дней. По-моему, такой поэтической антологии еще не было. Из поэтов Серебряного века, например, наиболее выражена историософская тема у Максимилиана Волошина. Но ведь у многих это проходит в той или иной мере. Многое можно было бы отобрать.
Вношу свою первую лепту. Очень занята, поэтому пока только стихи прямо со словом «история».
А на тридцать третьем году
я попала, но не в беду,
а в историю. Как смешно
прорубить не дверь, не окно,
только форточку, да еще
так старательно зарешё-
ченную, что гряда облаков
сквозь нее - как звено оков.
К ДИСКУССИИ О СТАТИСТИКЕ
Не будем спорить. Лишний миллион
засуженных, замученных, забитых
- всего лишь цифра. И мильон слезинок
не слился, и не вызвал наводненья,
и не оттаял вечной мерзлоты.
Допустим, этот миллион имен
История накопит и предъявит,
но кто же в четырех столицах мира
прочтет подобный телефонной книжке
по весу и по скуке этот том.
Кто это купит? На костяшках счётов
махнуть и сбросить. Миллион слезинок,
а не оттаял вечной мерзлоты.
Из цикла «EXEGI MONUMENTUM»
8.
История поэзию не учит,
поэзия историю - тем паче,
и кто кого по пересылкам мучит,
не зарифмуешь...
Умри, мой стих, нечесаный, немытый
и, проявивши нрав, лишенный прав.
Невинно убиенный Лжедимитрий,
заряжен в пушку, падает стремглав.
9.
Кто с колокольни
глядит на муравейник,
а кто еще школьник,
значит, муравей.
Копытами кони,
хвостами как веником,
кто уже покойник,
а кто еще живой.
10.
История поэзии сестра
и только.
Их не регистра не сравнить, ни реестра,
малая толика
семейной схожести в тяжести век,
в манере
рот приоткрыть, но не в дискурсе, нет,
по крайней мере.