В Рождество (а у нас в Рождественский пост) подумаем, какие мы христиане
Оригинал взят у orthodoxspain в post
Интервью с о. Петром Мещериновым:
"Перед тем как возводить новоначальную насельницу на высоты монашеской жизни с умной молитвой, откровением помыслов и пачеестественным смирением, - игумения должна ее «очеловечить», чтобы она стала для начала просто нормальным, порядочным и честным человеком с точки зрения нравственности. И тогда к этому уже можно прививать христианство, а потом и монашество".
Отец Петр, по сути, произносит то, что я сформулировал для себя около года назад.
Существуют - в западном обществе, по крайней мере - рамки приемлемого поведения. Хамство, наглость, жестокость - среди приличных людей неприемлемы как таковые, независимо от того, верующий ты или нет. Выполнение определенного "минимума" дает возможность для исполнения, собственно говоря, христианских заповедей, которые являются планкой, несоизмеримо более высокой, чем общепринятые нормы.
Таким образом, миссия возможна тогда, когда есть фундамент, на котором можно возводить здание христианина. Безмерно наивно считать, что "миссия" может быть исполнена путем "катехизации". Все наши "кумы", из-за которых Крещение задерживается, т.к. они не в курсе, где находится храм, и входят в него, забывая вынуть жвачку изо рта, не поддаются никакой "катехизации". Можно их посадить перед каким угодно супермиссионером, но они лишь будут смотреть на него рыбьими глазами, ожидая, пока закончится это мучение. И если у человека в храме звонит телефон, вместо того, чтобы отключить прибор, он, на пути к выходу, возглашает "Але, Галя, я в иглесии", то о христианстве на время можно забыть, и заняться более простыми вещами. И если, по дороге на требу, я сажусь в машину, где играет песня типа "Ах какая жэнщина мнеп такую", то я неизменно впадаю в ступор, потому что при этих звуках любое человеческое слово умолкает. Не может быть одновременно красивым и Евангелие, и песня про жэнщину. Если Евангелие - красиво, то песня дрянь. И наоборот, пока человеку хочется "мнеп такую", то про возвышенные позывы можно забыть.
К чему это все?
Если вера не положена на твердый фундамент добра и красоты, она становится антихристианской. В нравственном смысле этот фундамент заключается в "золотом правиле" - "Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф.7:12).
Так вот, когда я слышу о том, что во Пскове у практически достроенного католического храма отбирают разрешение на строительство, мне хочется спросить: "Ребята, а вы чем вообще думаете? Я вот тут, между прочим, тоже храм строю. И если мне ответят зеркально, и отберут разрешение, после того как мы поставим купола, это будет на что похоже?".
Но спрашивать не у кого, и ответа не будет.
Святоотеческая традиция лишь еще раз подтверждает правоту о. Петра - грех любит принимать на себя форму добродетели. Потому унизить и оскорбить нынче называется "смирить", ханжество выставляется за благочестие, и, в конце концов, весь набор добродетелей, при внешней праведности, оказывается диавольской подменой, о чем Евангелие предупреждает не единожды.
Так что, как говорит местный житель псковской писательнице в одной из книг на моей полке,
"Ты, Степановна, стройся. Тебя не по злобе сожгли, а по пьяни".
Интервью с о. Петром Мещериновым:
"Перед тем как возводить новоначальную насельницу на высоты монашеской жизни с умной молитвой, откровением помыслов и пачеестественным смирением, - игумения должна ее «очеловечить», чтобы она стала для начала просто нормальным, порядочным и честным человеком с точки зрения нравственности. И тогда к этому уже можно прививать христианство, а потом и монашество".
Отец Петр, по сути, произносит то, что я сформулировал для себя около года назад.
Существуют - в западном обществе, по крайней мере - рамки приемлемого поведения. Хамство, наглость, жестокость - среди приличных людей неприемлемы как таковые, независимо от того, верующий ты или нет. Выполнение определенного "минимума" дает возможность для исполнения, собственно говоря, христианских заповедей, которые являются планкой, несоизмеримо более высокой, чем общепринятые нормы.
Таким образом, миссия возможна тогда, когда есть фундамент, на котором можно возводить здание христианина. Безмерно наивно считать, что "миссия" может быть исполнена путем "катехизации". Все наши "кумы", из-за которых Крещение задерживается, т.к. они не в курсе, где находится храм, и входят в него, забывая вынуть жвачку изо рта, не поддаются никакой "катехизации". Можно их посадить перед каким угодно супермиссионером, но они лишь будут смотреть на него рыбьими глазами, ожидая, пока закончится это мучение. И если у человека в храме звонит телефон, вместо того, чтобы отключить прибор, он, на пути к выходу, возглашает "Але, Галя, я в иглесии", то о христианстве на время можно забыть, и заняться более простыми вещами. И если, по дороге на требу, я сажусь в машину, где играет песня типа "Ах какая жэнщина мнеп такую", то я неизменно впадаю в ступор, потому что при этих звуках любое человеческое слово умолкает. Не может быть одновременно красивым и Евангелие, и песня про жэнщину. Если Евангелие - красиво, то песня дрянь. И наоборот, пока человеку хочется "мнеп такую", то про возвышенные позывы можно забыть.
К чему это все?
Если вера не положена на твердый фундамент добра и красоты, она становится антихристианской. В нравственном смысле этот фундамент заключается в "золотом правиле" - "Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф.7:12).
Так вот, когда я слышу о том, что во Пскове у практически достроенного католического храма отбирают разрешение на строительство, мне хочется спросить: "Ребята, а вы чем вообще думаете? Я вот тут, между прочим, тоже храм строю. И если мне ответят зеркально, и отберут разрешение, после того как мы поставим купола, это будет на что похоже?".
Но спрашивать не у кого, и ответа не будет.
Святоотеческая традиция лишь еще раз подтверждает правоту о. Петра - грех любит принимать на себя форму добродетели. Потому унизить и оскорбить нынче называется "смирить", ханжество выставляется за благочестие, и, в конце концов, весь набор добродетелей, при внешней праведности, оказывается диавольской подменой, о чем Евангелие предупреждает не единожды.
Так что, как говорит местный житель псковской писательнице в одной из книг на моей полке,
"Ты, Степановна, стройся. Тебя не по злобе сожгли, а по пьяни".