Гондурас и "неизменность конституции"
В недавнем обсуждении гондурасских событий противники Селайи оправдывали действия путчистов тем что Селайа якобы нарушил конституцию, а парламент и другие органы встали на её защиту. Селайе явно можно было предьявить много претензий, но путчистам - намного больше. При том что каждая сторона обвиняет другую в нарушении основных законов, возникает вопрос можно ли такие законы не нарушать вообще. В конституции Гондураса специально оговорена неизменяемость нескольких статей (в частности об одном сроке президенства) и даже сама попытка изменить их или поставить на общественное обсуждение обьявлялась преступной.
На мой взгляд это делает саму конституцию в существующем виде главной виновницей политического кризиса. Если что-то обьявляется неизменным "на вечные времена", это напоминает религиозный догматизм, "Нет Бога кроме Аллаха". И делают подобные путчи и кризисы практически неизбежными. На самом деле не так уж редко возникают ситуации когда политический кризис в обществе принципиально неразрешим в строгих рамках существующей законности, и в конечном итоге одна или все стороны прибегают к "волевым" усилиям, наплевав на бумагу закона. Я не вижу как, например, политический конфликт между Ельциным и Верховным Советом мог разрешиться строго в пределах существующих законом, которые к тому времени противоречили друг другу. За два года до этого, во время и после августовского путча, едва ли разрешение кризиса было возможным при строгом соблюдении советских законов. Смешно утверждать что во время "цветных революций" смена власти так же проходила по закону. В конце концов побеждает просто более сильная сторона - как правлио не та что представляет большинство, а у которой более сплочённые и "пассионарные" сторонники и части элиты.
В Латинской Америке после многочисленных военных переворотов 60-х и 70-х и центральноамериканских гражданских войн 80-х, возникла тенденция (на рубеже 80-х и 90-х) максимально ограничить исполнительную власть и прописать законы настолько жёсткими чтобы их нельзя было изменить, "на вечные времена". Об одном таком примере, в Аргентине, я расскажу ниже.
Отсюда появились, в частности, ограничения на один президентский срок в ряде латино-американских стран, и "неизменяемость конституции" как в Гондурасе. В 2000-е такие жёсткие ограничения на исполнительную власть стали терять популярность. В Венесуэлле Уго Чавес провёл (и выиграл) несколько референдумов, радикально расширивших президентские полномочия. Менее известно что примерно то же самое проделал и президент Колумбии Альваро Урибе, отменивший ограничение президентской власти одним сроком. Поскольку Урибе - едва ли не единственный оставшийся про-американский лидер в Южной Америке - в США очень редко можно встретить критику или сомнения в его политике, по сравнению с Чавесом.
А теперь про Аргентину. Дело было в 2001 году, во время развития жесточайшего экономического кризиса в этой стране. У меня в то время было небольшое количество российских евробондов, и я участвовал в интернетном форуме посвящённом emerging markets bond investing. Мы активно осбуждали положение в Аргентине. Для меня к началу 2001-го становилось ясно что Аргентина радостно марширует по всем граблям по которым прошлась Россия в 1998, только ещё хуже. Скорая развязка была неотвратима. Идиоты из МВФ и ведущих инвестиционных банков этого в основом не видели, потому что Аргентина была "на хорошем счету" и следовала всем рекомендациям "Вашингтонского консенсуса". Я поспорил на форуме с одним финансистом, работающим в аргентинском центробанке, что до конца 2001 в стране случится дефолт и/или девальвация. Мы поспорили на ящик аргентинского вина. Я об этом немного писал, в частности, в статье Collapse в "Экзайле". Вообще, это замечательная история, как-нибудь напишу в ЖЖ поподробнее.
К спору присоединились, с моей стороны, один аналитик (литовско-русского происхождения) из центральноевропейского банка, и с противоположной - итальянский политик в отставке Оттавио Л., многолетний депутат итальянского парламента, личный друг Берлускони. Оттавио был приятным в общении плутократом - долгое время был вторым или третьим лицом в той партии где была Чиччоллина с сиськами, в частности казначеем этой партии. С тех пор он скопил достаточно денег и жил на одном из менее посещаемых туристами карибских островов. Вот здесь он возглавляет группу частных инвесторов в коллективном иске против Аргентины, после её дефолта.
Когда мы обсуждали перспективы развития аргентинского кризиса, я продолжал утверждать что дефолт и девальвация неизбежны. Оттавио говорил: "Как может случиться девальвация, если паритет песо к доллару прописан в конституции страны?". Действительно, в начале 90-х, вскоре после избрания президента Менема в Аргентине была принята currency board и в конституцию была добавлена статья о приравнивании песо и американского доллара, и свободного обмена одного на другое.
Я отвечал что это ничего не значит, (статья в конституции), когда реальность "грубо, зримо" вторгается в построения политиков. Currency board сначала помог стабилизации монетарной системы и остановке инфляции, но к 2001 стал тормозом - и мёртвым альбатросом на шее страны. Он делал аргентинскую экономику неконкурентноспособной, и заставлял процентные ставки быть чудовишно высокими. Для его поддержания требовались запасы твёрдой валюты покрывающие денежную массу песо, но в результате финансовых махинаций аргентинских "младореформаторов" это покрытие стало полной фикцией.
В результате, когда ситуация полностью вышла из под контроля, экономика полностью остановилась и начались уличные бунты в конце декабря 2001 (за неделю до истечения нашего спора), о статье в конституции никто и не вспомнил - и девальвация и дефолт случились сами собой, очень быстро. Это стало крупнейшим суверенным дефолтом в истории (если не считать отказ США от золотого стандарта 15 августа 1971, что фактически было равнозначно дефолту).
На мой взгляд это делает саму конституцию в существующем виде главной виновницей политического кризиса. Если что-то обьявляется неизменным "на вечные времена", это напоминает религиозный догматизм, "Нет Бога кроме Аллаха". И делают подобные путчи и кризисы практически неизбежными. На самом деле не так уж редко возникают ситуации когда политический кризис в обществе принципиально неразрешим в строгих рамках существующей законности, и в конечном итоге одна или все стороны прибегают к "волевым" усилиям, наплевав на бумагу закона. Я не вижу как, например, политический конфликт между Ельциным и Верховным Советом мог разрешиться строго в пределах существующих законом, которые к тому времени противоречили друг другу. За два года до этого, во время и после августовского путча, едва ли разрешение кризиса было возможным при строгом соблюдении советских законов. Смешно утверждать что во время "цветных революций" смена власти так же проходила по закону. В конце концов побеждает просто более сильная сторона - как правлио не та что представляет большинство, а у которой более сплочённые и "пассионарные" сторонники и части элиты.
В Латинской Америке после многочисленных военных переворотов 60-х и 70-х и центральноамериканских гражданских войн 80-х, возникла тенденция (на рубеже 80-х и 90-х) максимально ограничить исполнительную власть и прописать законы настолько жёсткими чтобы их нельзя было изменить, "на вечные времена". Об одном таком примере, в Аргентине, я расскажу ниже.
Отсюда появились, в частности, ограничения на один президентский срок в ряде латино-американских стран, и "неизменяемость конституции" как в Гондурасе. В 2000-е такие жёсткие ограничения на исполнительную власть стали терять популярность. В Венесуэлле Уго Чавес провёл (и выиграл) несколько референдумов, радикально расширивших президентские полномочия. Менее известно что примерно то же самое проделал и президент Колумбии Альваро Урибе, отменивший ограничение президентской власти одним сроком. Поскольку Урибе - едва ли не единственный оставшийся про-американский лидер в Южной Америке - в США очень редко можно встретить критику или сомнения в его политике, по сравнению с Чавесом.
А теперь про Аргентину. Дело было в 2001 году, во время развития жесточайшего экономического кризиса в этой стране. У меня в то время было небольшое количество российских евробондов, и я участвовал в интернетном форуме посвящённом emerging markets bond investing. Мы активно осбуждали положение в Аргентине. Для меня к началу 2001-го становилось ясно что Аргентина радостно марширует по всем граблям по которым прошлась Россия в 1998, только ещё хуже. Скорая развязка была неотвратима. Идиоты из МВФ и ведущих инвестиционных банков этого в основом не видели, потому что Аргентина была "на хорошем счету" и следовала всем рекомендациям "Вашингтонского консенсуса". Я поспорил на форуме с одним финансистом, работающим в аргентинском центробанке, что до конца 2001 в стране случится дефолт и/или девальвация. Мы поспорили на ящик аргентинского вина. Я об этом немного писал, в частности, в статье Collapse в "Экзайле". Вообще, это замечательная история, как-нибудь напишу в ЖЖ поподробнее.
К спору присоединились, с моей стороны, один аналитик (литовско-русского происхождения) из центральноевропейского банка, и с противоположной - итальянский политик в отставке Оттавио Л., многолетний депутат итальянского парламента, личный друг Берлускони. Оттавио был приятным в общении плутократом - долгое время был вторым или третьим лицом в той партии где была Чиччоллина с сиськами, в частности казначеем этой партии. С тех пор он скопил достаточно денег и жил на одном из менее посещаемых туристами карибских островов. Вот здесь он возглавляет группу частных инвесторов в коллективном иске против Аргентины, после её дефолта.
Когда мы обсуждали перспективы развития аргентинского кризиса, я продолжал утверждать что дефолт и девальвация неизбежны. Оттавио говорил: "Как может случиться девальвация, если паритет песо к доллару прописан в конституции страны?". Действительно, в начале 90-х, вскоре после избрания президента Менема в Аргентине была принята currency board и в конституцию была добавлена статья о приравнивании песо и американского доллара, и свободного обмена одного на другое.
Я отвечал что это ничего не значит, (статья в конституции), когда реальность "грубо, зримо" вторгается в построения политиков. Currency board сначала помог стабилизации монетарной системы и остановке инфляции, но к 2001 стал тормозом - и мёртвым альбатросом на шее страны. Он делал аргентинскую экономику неконкурентноспособной, и заставлял процентные ставки быть чудовишно высокими. Для его поддержания требовались запасы твёрдой валюты покрывающие денежную массу песо, но в результате финансовых махинаций аргентинских "младореформаторов" это покрытие стало полной фикцией.
В результате, когда ситуация полностью вышла из под контроля, экономика полностью остановилась и начались уличные бунты в конце декабря 2001 (за неделю до истечения нашего спора), о статье в конституции никто и не вспомнил - и девальвация и дефолт случились сами собой, очень быстро. Это стало крупнейшим суверенным дефолтом в истории (если не считать отказ США от золотого стандарта 15 августа 1971, что фактически было равнозначно дефолту).