СОБАЧКУ ТОПОРОМ
Оригинал взят у civil_disput в СОБАЧКУ ТОПОРОМ
Оригинал взят у civil_disput в СОБАЧКУ ТОПОРОМ
«Моим сослуживцем по корректорской «Правды» был Владимир Михайлович Чернов, брат Виктора Чернова, также эсер, но более правого толка. За «крамолу» был выслан в Сибирь. Его освободила Февральская революция. Когда судьба нас свела, ему было уже под шестьдесят. Тогда я считал это глубокой старостью.
Владимир Михайлович был типичным русским интеллигентом конца позапрошлого века, выдержанным, обходительным в обращении, скромным и непрактичным. Был он по-настоящему образованным человеком, но этого не показывал.
Одет он был плохо даже для эпохи военного коммунизма. Ходил мелкими шажками, и неспроста: его единственные брюки расползались и требовали деликатного обращения. Солидная борода, длинные волосы и пенсне на шнурке дополняли картину.
При Временном правительстве Чернов редактировал какую-то эсеровскую газету, но Октябрь выбил его из колеи, и он оказался не у дел. Он очутился где-то в провинции, но и там не мог устроиться, даже продовольственной карточки не удосужился получить. В 1918 году перебрался в Москву и сильно голодал. Ударили морозы. Бродя по пустырям, он наткнулся на замерзшую галку, принес ее домой, сварил и съел с аппетитом. После этого стал искать на пустырях замерзших галок. Иногда Фортуна ему улыбалась и посылала по две-три штуки в день. Но это бывало редко.
Как-то в особо незадачливый морозный вечер он возвращался с пустыми руками на свою мансарду на Леонтьевском переулке (ныне - улица Станиславского). В голове была только одна мысль: есть, есть, есть… Вдруг к нему пристала собачонка. Он приласкал ее, и она пошла за ним. Поднялся в свою мансарду, и она по пятам. Угостил ее косточками от вчерашней галки. Собачка брезгливо отвернулась. Видимо, хозяева о ней хорошо заботились.
И вдруг у Чернова мелькнула мысль: «А не съесть ли ее?» Он ужаснулся, стал отгонять от себя это страшное искушение. Но оно не отступало. Голод ужасная вещь, он может толкнуть и на людоедство. Не в силах себя побороть, Чернов воровским шагом пошел в кухню и принес топор. Собачка свернулась у его ног. Он ударил ее топором. Собачка, обливаясь кровью, завизжала».
http://iosilevich.livejournal.com/8256.html
Страшная история. Страшно то, что российский интеллектуальный класс способен быть героем такой истории, может поведать такую историю, может ей сопереживать - все это вместе страшно.
История повествует о голодном существе, которое пожирает другое голодное существо. О смерти, о страхе смерти. О том, как собачка, которая жила чувствами, доверилась им и обманулась, а так же о том, как человек не выполнил свою миссию.
На уровне чистого сознания нет еще мышления, то есть памяти о прошлых чувствах и реагированиях, и предвидения будущих чувств и реагирований в пределах сферы жизнеобеспечения - чувства боли, удовольствия и возможных реакций на эти чувства. Это «интеллектуальный» уровень бактерии, вируса, простейших организмов. У них есть сознание, но нет мышления.
Животным и, как утверждают некоторые исследования, растениям доступна память об опыте чувств и, следовательно, доступно также теоретизирование опыта. Но это непосредственный опыт чувств, который запоминается в своей первичной форме, а не опыт мыслей о чувствах, запоминаемый как прошлые мысли. Если бы собачка могла мыслить возможность животного в русском интеллигенте Чернове, она могла бы выжить.
Человек, овладевший языком, вследствие этого знания поднимается на третий уровень сознания - рассудочное мышление. Это способность мыслить о чувствах при помощи их заменителей, сохраняющих эмоциональную окраску, то есть мыслить не непосредственно чувствами, а словами: «я хочу», «мне приятно», «мне больно». В своей основе слова о чувствах - то же самое, что и сигнальные типы животных, они суть отпечатки чувств и порождают эмоциональное эхо у слушающих, но человеческий чувственный язык неизмеримо богаче, разнообразнее чувственных сигналов животных, что и позволяет говорить о качественном скачке.
В широкие пределы рассудочного мышления легко помещается все наше «народное»: предрассудки, приметы, обряды, мифы. Вообще говоря, рассудочного мышления человеку достаточно до тех пор, пока он имеет дело со всем зримым, осязаемым, предметным, «конечным». Например, антропоморфные изображения божеств - это дань рассудочному мышлению. Практические занятия, такие как любой бизнес и «власть» в ее российском понимании, также существуют на уровне рассудочного мышления. Большая часть теоретического мышления, - будь то в форме религии, искусства и науки, также не выходит за рамки рассудка.
Поэтому, в частности, понятие «народная интеллигенция» является строго научным применительно к большинству ее представителей.
Когда человек начинает мыслить о предметах, не имеющих границ, он от рассудочного мышления переходит на четвертый уровень - к собственно разумному мышлению. Как известно, математика началась именно с вопроса о границах, поставленного в пифагорейской школе. Верно ли, что ряд простых чисел безграничен? И верно ли, что между числами есть еще числа? Теоретическое обнаружение бесконечности было первым шагом человеческого мышления. Всем известные простейшие законы логики - это безграничные законы, применимые ко всему, что выдает в логиках представителей мышления четвертого уровня. Такие понятия, как «множество», «единичное», «абстрактное», «конкретное», «класс», да и само понятие «понятия» живут на четвертом этаже мышления. Науки заимствуют их наряду с математикой для целей теоретизирования рассудочного опыта, что и делает науки «научными».
Управление необходимо предполагает теоретизирование таких «безграничных» явлений как «общество», «государство», «институт», и в целом представляет собой явление в разумном мышлении четвертого уровня.
Доступно ли мышление четвертого уровня российскому интеллектуальному классу? Нет, недоступно.
Приведу три доказательства от противного:
1. Если бы такое мышление было доступно интеллектуальному классу, то философию Гегеля начинали бы учить в старших классах средней школы. Но у нас из интеллигентов Гегеля мало кто читал и в более позднем возрасте, а это единственное пособие в мышлении четвертого уровня.
2. Интеллигенция в России делится на марксистов, националистов и либералов - а это религии третьего рассудочного уровня, разновидности народной веры. На уровне разума «измов» быть не может. На четвертом уровне нет места также атеизму, ориентированному на конечное. Разумное мышление, ориентированное на беспредельное, рассматривает бога как чувственную форму понятия «объективное (беспредпосылочное) мышление», которое необходимо составляет априорную идею логики. Нет такой идеи, нет, следовательно, и логики, и самого разумного мышления.
3. Если бы интеллигенции был доступен уровень разума, то это автоматически сделало бы интеллигенцию правящим классом, и ей не пришлось бы откапывать из-под снега ворон или служить на посылках у рассудочной до-разумной власти.
Можно высказать еще много суждений на этот счет: не сидел бы интеллигент в ЖЖ, рассуждая о том, что еще натворил «народ» или его властная разновидность (нетленное: «Это народ? Это хуже народа - это лучшие люди города!»); не звал бы народ на митинги, поскольку интеллектуальный класс обязан управлять, а не митинговать; не распался бы СССР (поскольку это все равно, что собачку топором); и, наконец, бедность - опять же не признак ума.
Оригинал взят у civil_disput в СОБАЧКУ ТОПОРОМ
«Моим сослуживцем по корректорской «Правды» был Владимир Михайлович Чернов, брат Виктора Чернова, также эсер, но более правого толка. За «крамолу» был выслан в Сибирь. Его освободила Февральская революция. Когда судьба нас свела, ему было уже под шестьдесят. Тогда я считал это глубокой старостью.
Владимир Михайлович был типичным русским интеллигентом конца позапрошлого века, выдержанным, обходительным в обращении, скромным и непрактичным. Был он по-настоящему образованным человеком, но этого не показывал.
Одет он был плохо даже для эпохи военного коммунизма. Ходил мелкими шажками, и неспроста: его единственные брюки расползались и требовали деликатного обращения. Солидная борода, длинные волосы и пенсне на шнурке дополняли картину.
При Временном правительстве Чернов редактировал какую-то эсеровскую газету, но Октябрь выбил его из колеи, и он оказался не у дел. Он очутился где-то в провинции, но и там не мог устроиться, даже продовольственной карточки не удосужился получить. В 1918 году перебрался в Москву и сильно голодал. Ударили морозы. Бродя по пустырям, он наткнулся на замерзшую галку, принес ее домой, сварил и съел с аппетитом. После этого стал искать на пустырях замерзших галок. Иногда Фортуна ему улыбалась и посылала по две-три штуки в день. Но это бывало редко.
Как-то в особо незадачливый морозный вечер он возвращался с пустыми руками на свою мансарду на Леонтьевском переулке (ныне - улица Станиславского). В голове была только одна мысль: есть, есть, есть… Вдруг к нему пристала собачонка. Он приласкал ее, и она пошла за ним. Поднялся в свою мансарду, и она по пятам. Угостил ее косточками от вчерашней галки. Собачка брезгливо отвернулась. Видимо, хозяева о ней хорошо заботились.
И вдруг у Чернова мелькнула мысль: «А не съесть ли ее?» Он ужаснулся, стал отгонять от себя это страшное искушение. Но оно не отступало. Голод ужасная вещь, он может толкнуть и на людоедство. Не в силах себя побороть, Чернов воровским шагом пошел в кухню и принес топор. Собачка свернулась у его ног. Он ударил ее топором. Собачка, обливаясь кровью, завизжала».
http://iosilevich.livejournal.com/8256.html
Страшная история. Страшно то, что российский интеллектуальный класс способен быть героем такой истории, может поведать такую историю, может ей сопереживать - все это вместе страшно.
История повествует о голодном существе, которое пожирает другое голодное существо. О смерти, о страхе смерти. О том, как собачка, которая жила чувствами, доверилась им и обманулась, а так же о том, как человек не выполнил свою миссию.
На уровне чистого сознания нет еще мышления, то есть памяти о прошлых чувствах и реагированиях, и предвидения будущих чувств и реагирований в пределах сферы жизнеобеспечения - чувства боли, удовольствия и возможных реакций на эти чувства. Это «интеллектуальный» уровень бактерии, вируса, простейших организмов. У них есть сознание, но нет мышления.
Животным и, как утверждают некоторые исследования, растениям доступна память об опыте чувств и, следовательно, доступно также теоретизирование опыта. Но это непосредственный опыт чувств, который запоминается в своей первичной форме, а не опыт мыслей о чувствах, запоминаемый как прошлые мысли. Если бы собачка могла мыслить возможность животного в русском интеллигенте Чернове, она могла бы выжить.
Человек, овладевший языком, вследствие этого знания поднимается на третий уровень сознания - рассудочное мышление. Это способность мыслить о чувствах при помощи их заменителей, сохраняющих эмоциональную окраску, то есть мыслить не непосредственно чувствами, а словами: «я хочу», «мне приятно», «мне больно». В своей основе слова о чувствах - то же самое, что и сигнальные типы животных, они суть отпечатки чувств и порождают эмоциональное эхо у слушающих, но человеческий чувственный язык неизмеримо богаче, разнообразнее чувственных сигналов животных, что и позволяет говорить о качественном скачке.
В широкие пределы рассудочного мышления легко помещается все наше «народное»: предрассудки, приметы, обряды, мифы. Вообще говоря, рассудочного мышления человеку достаточно до тех пор, пока он имеет дело со всем зримым, осязаемым, предметным, «конечным». Например, антропоморфные изображения божеств - это дань рассудочному мышлению. Практические занятия, такие как любой бизнес и «власть» в ее российском понимании, также существуют на уровне рассудочного мышления. Большая часть теоретического мышления, - будь то в форме религии, искусства и науки, также не выходит за рамки рассудка.
Поэтому, в частности, понятие «народная интеллигенция» является строго научным применительно к большинству ее представителей.
Когда человек начинает мыслить о предметах, не имеющих границ, он от рассудочного мышления переходит на четвертый уровень - к собственно разумному мышлению. Как известно, математика началась именно с вопроса о границах, поставленного в пифагорейской школе. Верно ли, что ряд простых чисел безграничен? И верно ли, что между числами есть еще числа? Теоретическое обнаружение бесконечности было первым шагом человеческого мышления. Всем известные простейшие законы логики - это безграничные законы, применимые ко всему, что выдает в логиках представителей мышления четвертого уровня. Такие понятия, как «множество», «единичное», «абстрактное», «конкретное», «класс», да и само понятие «понятия» живут на четвертом этаже мышления. Науки заимствуют их наряду с математикой для целей теоретизирования рассудочного опыта, что и делает науки «научными».
Управление необходимо предполагает теоретизирование таких «безграничных» явлений как «общество», «государство», «институт», и в целом представляет собой явление в разумном мышлении четвертого уровня.
Доступно ли мышление четвертого уровня российскому интеллектуальному классу? Нет, недоступно.
Приведу три доказательства от противного:
1. Если бы такое мышление было доступно интеллектуальному классу, то философию Гегеля начинали бы учить в старших классах средней школы. Но у нас из интеллигентов Гегеля мало кто читал и в более позднем возрасте, а это единственное пособие в мышлении четвертого уровня.
2. Интеллигенция в России делится на марксистов, националистов и либералов - а это религии третьего рассудочного уровня, разновидности народной веры. На уровне разума «измов» быть не может. На четвертом уровне нет места также атеизму, ориентированному на конечное. Разумное мышление, ориентированное на беспредельное, рассматривает бога как чувственную форму понятия «объективное (беспредпосылочное) мышление», которое необходимо составляет априорную идею логики. Нет такой идеи, нет, следовательно, и логики, и самого разумного мышления.
3. Если бы интеллигенции был доступен уровень разума, то это автоматически сделало бы интеллигенцию правящим классом, и ей не пришлось бы откапывать из-под снега ворон или служить на посылках у рассудочной до-разумной власти.
Можно высказать еще много суждений на этот счет: не сидел бы интеллигент в ЖЖ, рассуждая о том, что еще натворил «народ» или его властная разновидность (нетленное: «Это народ? Это хуже народа - это лучшие люди города!»); не звал бы народ на митинги, поскольку интеллектуальный класс обязан управлять, а не митинговать; не распался бы СССР (поскольку это все равно, что собачку топором); и, наконец, бедность - опять же не признак ума.