Коммунизм и религия.
Услуга - за услугу.
Хороший пост на важную для меня сейчас тему.
Оригинал взят у morozovsb в Коммунизм и религия.
Не раз уже высказывался по данной тематике. И вот, еще один повод:
Аргументация подобного типа Геннадием Андреевичем опробована и обкатана, и она эффективна при работе простым, не слишком продвинутым в этом плане избирателем. Обычно, при этом лидер коммунистов говорит еще и о Христе как первом коммунисте. Образно, красиво, верно. Но хотелось бы поглубже и пообъемнее раскрыть этот вопрос.
Я уже говорил, как-то, что воинствующий атеизм исходного марксизма был порожден излишне позитивистским настроем, чрезмерной верой в научность XIX века образца. Тогда казалось, что еще чуть-чуть и наука все расставит по своим местам, все объяснит и прояснит. Минуло полтора столетия, а ничего не объяснилось и не разъяснилось. только запуталось, стало более неопределенным и неясным в своих основаниях.
Поэтому коммунистической идеологии, в свете этого научного обнаружения неясности и нерешенности, ничего не остается, как согласиться с данными современной науки, а не науки и научных стереотипов XIX века, свойственных классическому марксистскому воззрению. Мир стал более известен и менее ясен и определен. В связи с этим нет никаких оснований для развития устарелой, уже с научных позиций, точки зрения о том, что научный коммунизм означает коммунизм атеистический. Верность науки для коммунистической теории значимее чем верность атеизму и предрассудкам, догматизированному невежеству и неосведомленности.
В этом, собственно говоря, состоит основа второго аргумента в пользу признания ценности религгии и ее права на существование. Атеизм, был совершенно ненаучной примесью к научному пониманию действительности. Он представлял собой чисто умозрительное, философское, спекулятивное истолкование вопроса о Боге. Догму, порожденную рессентиментом, завистью гуманистического, индивидуалистического, буржуазного, если хотите воззрения. Бог отрицается атеизмом не во имя абстрактных форм всемогущей природы, а во имя своего узкого Я. История атеизма в этом смысле это путь от Дмитрия Карамазова как мятущегося и непоследовательного Я, не лишенного целостности духа, к отвлеченному общечеловеческому эгоизму Ивана и, затем, к эгоистической смердяковщине буржуазного мещанства.
Беда коммунизма в том, что он не разглядел изначально в атеизме, этой критикуемой марксистской классикой робинзонады, отрыжки буржуазного индивидуализма, в котором материализм и природность служит лишь подпоркой собственному эгоизму, не разглядел того, что в атеизме содержится покушение на основную как для коммунизма, так и религии, идею товарищества, братства, единства и взаимосвязи человека с человеком, человека с миром, общества с природой.
Скажут и верно скажут, что христианство - это братство во Христе. Все так, и это указание в коммунизме, естественно опущенно. Почему? Да от того, что речь в коммунизме идет не о мистическом, а социальном братстве и товариществе. Мистическое начало в этом социальном единении отступает на второй план - и остается та же социальность, которая представлена в христианстве: общечеловеческое единство и равенство, единство без утраты индивидуальности и своеобразия (расового, национального, полового). Остается община, остается ощущение связи с миром, а не замкнутой социальной атомарности. Все люди - братья, разве это не единая основа христианства и коммунизма. Всяк должен помогать другому и стоять за другого - разве не евагельская заповедь, облеченная в принцип коммунистического бытия?
Индивидуализм, либерализм. отбрасывает идею человеческого братства и товарищества, превращает целостность общинной коммунистической жизни в корпоративный сговор, со-бытие по расчету. Удивительно, как все это не видят наши батюшки! Личности нет в капитализме, есть инструмент, атом, кирпичик, из которого складывается уже не община и товарищество, а масса, механизм, нечто управлемое и прагматичное. Личность растворяется здесь и отбрасывается за ненадобностью, слишком сложно, слишком непрагматично, слишком затратно.
Да и то сказать, какое общечеловеческое братство может быть между хозяином и работником? Эксплуататором и эксплуатируемым? Можно сколь угодно говорить о морали. Но мораль, это не отвлеченная истина в книжке и не только доброе расположение. Мораль - это сам строй общественного бытия, который не оставляет пространства для возведенных в систему несправедливости, для посягательства на общечеловеческое товарищество. Коммунизм создает онтологические условия для этого товарищества, для воспроизводства братства уже не на словах, а на деле.
И разве может христианин, исповедующий идею общечеловеческого братства быть равнодушным, или более того, отрицательно настроенным по отношению к коммунизму, принципиально эту идею поддерживающему и осуществляющему? Разве может он не осознавать, что только в этом товариществе и братстве исцеление от внутренней ржи индивидуализма, стяжательства, безразличия, разъедающей ныне церковный организм, пожирающей души православных, оставляющей от церковного организма, лишь видимость, лишь внешний хитиновый покров, иллюзию внутреннего здравия и развития.
Хороший пост на важную для меня сейчас тему.
Оригинал взят у morozovsb в Коммунизм и религия.
Не раз уже высказывался по данной тематике. И вот, еще один повод:
Аргументация подобного типа Геннадием Андреевичем опробована и обкатана, и она эффективна при работе простым, не слишком продвинутым в этом плане избирателем. Обычно, при этом лидер коммунистов говорит еще и о Христе как первом коммунисте. Образно, красиво, верно. Но хотелось бы поглубже и пообъемнее раскрыть этот вопрос.
Я уже говорил, как-то, что воинствующий атеизм исходного марксизма был порожден излишне позитивистским настроем, чрезмерной верой в научность XIX века образца. Тогда казалось, что еще чуть-чуть и наука все расставит по своим местам, все объяснит и прояснит. Минуло полтора столетия, а ничего не объяснилось и не разъяснилось. только запуталось, стало более неопределенным и неясным в своих основаниях.
Поэтому коммунистической идеологии, в свете этого научного обнаружения неясности и нерешенности, ничего не остается, как согласиться с данными современной науки, а не науки и научных стереотипов XIX века, свойственных классическому марксистскому воззрению. Мир стал более известен и менее ясен и определен. В связи с этим нет никаких оснований для развития устарелой, уже с научных позиций, точки зрения о том, что научный коммунизм означает коммунизм атеистический. Верность науки для коммунистической теории значимее чем верность атеизму и предрассудкам, догматизированному невежеству и неосведомленности.
В этом, собственно говоря, состоит основа второго аргумента в пользу признания ценности религгии и ее права на существование. Атеизм, был совершенно ненаучной примесью к научному пониманию действительности. Он представлял собой чисто умозрительное, философское, спекулятивное истолкование вопроса о Боге. Догму, порожденную рессентиментом, завистью гуманистического, индивидуалистического, буржуазного, если хотите воззрения. Бог отрицается атеизмом не во имя абстрактных форм всемогущей природы, а во имя своего узкого Я. История атеизма в этом смысле это путь от Дмитрия Карамазова как мятущегося и непоследовательного Я, не лишенного целостности духа, к отвлеченному общечеловеческому эгоизму Ивана и, затем, к эгоистической смердяковщине буржуазного мещанства.
Беда коммунизма в том, что он не разглядел изначально в атеизме, этой критикуемой марксистской классикой робинзонады, отрыжки буржуазного индивидуализма, в котором материализм и природность служит лишь подпоркой собственному эгоизму, не разглядел того, что в атеизме содержится покушение на основную как для коммунизма, так и религии, идею товарищества, братства, единства и взаимосвязи человека с человеком, человека с миром, общества с природой.
Скажут и верно скажут, что христианство - это братство во Христе. Все так, и это указание в коммунизме, естественно опущенно. Почему? Да от того, что речь в коммунизме идет не о мистическом, а социальном братстве и товариществе. Мистическое начало в этом социальном единении отступает на второй план - и остается та же социальность, которая представлена в христианстве: общечеловеческое единство и равенство, единство без утраты индивидуальности и своеобразия (расового, национального, полового). Остается община, остается ощущение связи с миром, а не замкнутой социальной атомарности. Все люди - братья, разве это не единая основа христианства и коммунизма. Всяк должен помогать другому и стоять за другого - разве не евагельская заповедь, облеченная в принцип коммунистического бытия?
Индивидуализм, либерализм. отбрасывает идею человеческого братства и товарищества, превращает целостность общинной коммунистической жизни в корпоративный сговор, со-бытие по расчету. Удивительно, как все это не видят наши батюшки! Личности нет в капитализме, есть инструмент, атом, кирпичик, из которого складывается уже не община и товарищество, а масса, механизм, нечто управлемое и прагматичное. Личность растворяется здесь и отбрасывается за ненадобностью, слишком сложно, слишком непрагматично, слишком затратно.
Да и то сказать, какое общечеловеческое братство может быть между хозяином и работником? Эксплуататором и эксплуатируемым? Можно сколь угодно говорить о морали. Но мораль, это не отвлеченная истина в книжке и не только доброе расположение. Мораль - это сам строй общественного бытия, который не оставляет пространства для возведенных в систему несправедливости, для посягательства на общечеловеческое товарищество. Коммунизм создает онтологические условия для этого товарищества, для воспроизводства братства уже не на словах, а на деле.
И разве может христианин, исповедующий идею общечеловеческого братства быть равнодушным, или более того, отрицательно настроенным по отношению к коммунизму, принципиально эту идею поддерживающему и осуществляющему? Разве может он не осознавать, что только в этом товариществе и братстве исцеление от внутренней ржи индивидуализма, стяжательства, безразличия, разъедающей ныне церковный организм, пожирающей души православных, оставляющей от церковного организма, лишь видимость, лишь внешний хитиновый покров, иллюзию внутреннего здравия и развития.