Про валютные махинации
Начинать ЖЖ нужно, наверное, с чего-то эпохального, достойного жанра мемуаров, или с чего-то автобиографического, вводящего в курс дела кто ты, что ты, или с чего-то очень актуального, на злобу дня, что называется. Но я вот начинаю с истории из далеких 70-х, которая никак не тянет ни на злобу дня, ни на значимый факт биографии. Просто совпало. Сын, уже в который раз, пытается завести для меня страничку в ЖЖ. "Да, не знаю я, о чем там писать!" - отнекиваюсь я. "Да, напиши, например, как ты была валютчицей!" Я как раз накануне рассказала ему эту историю, и она его очень позабавила. Его мама, сложись обстоятельства по трагичному сценарию, могла бы сесть в тюрьму за валютные операции!" Уму непостижимо в наше время, когда чуть ли не каждая вторая пенсионерка хранит дома запас зелененьких на черный день.
А дело было так. После окончания медицинского института я оказалась по распределению (кто помнит ещё? выпускников вузов в СССР ждало неизбежное, страшное и ужасное распределение) в районном центре Ленинградсой области. Жилья там не было, и начальник райздравотдела предложил мне уехать ещё дальше - в деревню, в амбулаторный пункт, зато с двухкомнатной квартирой, вокруг - лес, малина, яблоневые сады, много озер, природа, чистый воздух, красота. Муж заканчивал 6-й курс, я с двухлетним ребенком одна, как без жилья? И я согласилась. И вот, имея в своем распоряжении двухкомнатную квартиру, служебную, конечно, я тем не менее, получала автоматически право пригласить в гости из-за границы своих родственников. И хоть в советские времена бытовала поговорка: "Курица - не птица, Польша - не заграница", сделать это раньше, живя в студенческом общежитии, я не могла.
Двоюродный брат Петя с женой Верой в гости собрались сразу, как только получили приглашение. Поездка у них была не только познавательно-туристическая, но и меркантильно-коммерческая, трое детей и мама-пенсионерка - Петя с Верой крутились, как могли, чтобы жить по польским меркам достойно. В бытовом плане имеется в виду. И это у них, надо сказать, получалось. Домой они уезжали, увешанные, как новогодние елки, советскими золотыми изделиями (в Польше в конце70-х как раз был золотой бум, и побрякушки легко конвертировались в злотые для той самой достойной жизни), за которыми мы втроем стояли в огромнейших очередях в ленинградских ювелирных магазинах. Надо ли говорить, что польские шмотки, привезенные ими в огромных чемоданах, разлетелись среди друзей, знакомых и соседей буквально за пару дней
А еще где-то в самом укромном месте у Веры было спрятано целых 60 долларов. Огромная сумма! В польских аналогах советских "Березок" в конце 70-х за доллары можно было купить абсолютно всё. Но черный курс на них там просто зашкаливал. И потому, едва приехав в Ленинград, мои гости тут же спросили: нельзя ли здесь купить валюту? И я ничтоже сумняшеся сказала, что могу спросить об этом у своих зарубежных друзей, с которыми училась в мединституте. Сказано - сделано. Знакомые ливанцы с удовольствием продали (естественно не по официальному тогда курсу - 74 копейки, а, теперь уже и не помню, по сколько рублей, но для поляков - фантастически дёшево) 60 долларов - им вечно не хватало русских денег на любимые ими ленинградские рестораны, и мои родственникии были просто счастливы - поездка складывалась невероятно удачным образом. Ливанцы предупредили, что о сделке болтать не стоит, а то у них могут быть неприятности. А вот о том, какие, мягко говоря, могут быть неприятности у меня, ни слова не сказали. То ли тоже не знали, то ли, какая им разница.
Сейчас в это трудно поверить, даже мне самой трудно, как такое могло быть, но доживя до 24 (кажется это было в 1977-м) лет, я понятия не имела о том, как опасно то, что я совершила. Как-то вот прошла мимо меня информация о валютных операциях, валютчиках, сроках и даже смертных казнях за особо в крупных размерах. Полный "ноль". В 1960-м, когда расстреляли Рокотова с коллегами, я ещё только в первый класс пошла, а "Легенды Невского проспекта" в 1977 ещё не были написаны, и о статье 88 я понятия не имела.
"Статья 88 Уголовного кодекса РСФСР 1960 года (на сленге валютчиков - «бабочка»[1]) «Нарушение правил о валютных операциях» предусматривала уголовное наказание за операции с иностранной валютой и валютными ценностями. Осуждение по ст. 88 предполагало в зависимости от состава преступления лишение свободы на срок от 3 до 15 лет, конфискацию имущества, ссылку на срок до 5 лет и смертную казнь".
И поляки мои, конечно, отчаянные были. Нет, конечно, они волновались перед дорогой, нервничали: "Как там на границе?", но, видно больно уж велик был соблазн приобретения всяких дефицитов, если всё сойдет с рук. Сошло!
А Петя с Верой потом долго вспоминали эту поездку и при каждой встрече благодарили меня за неё, говоря о том, как хорошо они "поднялись" после Ленинграда. Купили на золото, приобретенное за ерундовые польское шмотки, всю мебель и бытовую технику в квартиру, а на доллары - конечно же, джинсы и всякие модные штучки. .
А дело было так. После окончания медицинского института я оказалась по распределению (кто помнит ещё? выпускников вузов в СССР ждало неизбежное, страшное и ужасное распределение) в районном центре Ленинградсой области. Жилья там не было, и начальник райздравотдела предложил мне уехать ещё дальше - в деревню, в амбулаторный пункт, зато с двухкомнатной квартирой, вокруг - лес, малина, яблоневые сады, много озер, природа, чистый воздух, красота. Муж заканчивал 6-й курс, я с двухлетним ребенком одна, как без жилья? И я согласилась. И вот, имея в своем распоряжении двухкомнатную квартиру, служебную, конечно, я тем не менее, получала автоматически право пригласить в гости из-за границы своих родственников. И хоть в советские времена бытовала поговорка: "Курица - не птица, Польша - не заграница", сделать это раньше, живя в студенческом общежитии, я не могла.
Двоюродный брат Петя с женой Верой в гости собрались сразу, как только получили приглашение. Поездка у них была не только познавательно-туристическая, но и меркантильно-коммерческая, трое детей и мама-пенсионерка - Петя с Верой крутились, как могли, чтобы жить по польским меркам достойно. В бытовом плане имеется в виду. И это у них, надо сказать, получалось. Домой они уезжали, увешанные, как новогодние елки, советскими золотыми изделиями (в Польше в конце70-х как раз был золотой бум, и побрякушки легко конвертировались в злотые для той самой достойной жизни), за которыми мы втроем стояли в огромнейших очередях в ленинградских ювелирных магазинах. Надо ли говорить, что польские шмотки, привезенные ими в огромных чемоданах, разлетелись среди друзей, знакомых и соседей буквально за пару дней
А еще где-то в самом укромном месте у Веры было спрятано целых 60 долларов. Огромная сумма! В польских аналогах советских "Березок" в конце 70-х за доллары можно было купить абсолютно всё. Но черный курс на них там просто зашкаливал. И потому, едва приехав в Ленинград, мои гости тут же спросили: нельзя ли здесь купить валюту? И я ничтоже сумняшеся сказала, что могу спросить об этом у своих зарубежных друзей, с которыми училась в мединституте. Сказано - сделано. Знакомые ливанцы с удовольствием продали (естественно не по официальному тогда курсу - 74 копейки, а, теперь уже и не помню, по сколько рублей, но для поляков - фантастически дёшево) 60 долларов - им вечно не хватало русских денег на любимые ими ленинградские рестораны, и мои родственникии были просто счастливы - поездка складывалась невероятно удачным образом. Ливанцы предупредили, что о сделке болтать не стоит, а то у них могут быть неприятности. А вот о том, какие, мягко говоря, могут быть неприятности у меня, ни слова не сказали. То ли тоже не знали, то ли, какая им разница.
Сейчас в это трудно поверить, даже мне самой трудно, как такое могло быть, но доживя до 24 (кажется это было в 1977-м) лет, я понятия не имела о том, как опасно то, что я совершила. Как-то вот прошла мимо меня информация о валютных операциях, валютчиках, сроках и даже смертных казнях за особо в крупных размерах. Полный "ноль". В 1960-м, когда расстреляли Рокотова с коллегами, я ещё только в первый класс пошла, а "Легенды Невского проспекта" в 1977 ещё не были написаны, и о статье 88 я понятия не имела.
"Статья 88 Уголовного кодекса РСФСР 1960 года (на сленге валютчиков - «бабочка»[1]) «Нарушение правил о валютных операциях» предусматривала уголовное наказание за операции с иностранной валютой и валютными ценностями. Осуждение по ст. 88 предполагало в зависимости от состава преступления лишение свободы на срок от 3 до 15 лет, конфискацию имущества, ссылку на срок до 5 лет и смертную казнь".
И поляки мои, конечно, отчаянные были. Нет, конечно, они волновались перед дорогой, нервничали: "Как там на границе?", но, видно больно уж велик был соблазн приобретения всяких дефицитов, если всё сойдет с рук. Сошло!
А Петя с Верой потом долго вспоминали эту поездку и при каждой встрече благодарили меня за неё, говоря о том, как хорошо они "поднялись" после Ленинграда. Купили на золото, приобретенное за ерундовые польское шмотки, всю мебель и бытовую технику в квартиру, а на доллары - конечно же, джинсы и всякие модные штучки. .