...история в стихах
Стихотворение о собаке
Маргарита Смирнова
Из биографии бывшего узника концлагеря "Сан-Пёльтен" (Австрия) В. Калиниченко
Мальчишка - узник малолетний холокоста,
Он видел трубы пеплом дышащих печей,
Колонны пленных в чёрно-белую полоску,
Что шли к воротам, поглощающим людей.
Его лошадкой называли немцы, «пфердик»,
В повозку старую как пони запрягли,
С усмешкой тыкали в лицо засохшей веткой
И, скалив зубы, издевались, как могли.
Кто мог сказать тогда несчастному мальчонке,
За что сапог его ударил под ребро?
А мысли путались в уставшей головёнке,
Держал ручонками отбитое нутро.
Был слишком мал, не понимал, что происходит,
И все побои, унижения сносил,
Он помнил мать с отцом, убитых в огороде,
А запах мёда с молоком давно забыл.
И в сотый раз, опять от страха леденея,
Когда над ним нога фашиста занеслась,
Хотел сквозь землю провалиться, слиться с нею,
Бескровным тельцем истощённым лёг он в грязь.
Не захотел фашист сапог своих испачкать,
И в этот раз мальчишке чудом повезло,
Давно он понял, что нельзя, не надо плакать,
Найдут другое наказанье для него.
У лагерфюрера был свой, большой ребёнок,
Давно он догов королевских полюбил,
Огромный пёс по кличке Цезарь, как телёнок,
Он даже фрицев в исступление вводил.
И, чтобы видели, где дог, а где дворняжка,
Решил собаку натравить немецкий Ганс,
Он показал ему на мальчика в упряжке
И дал команду догу: «Цезарь, schneller, фас!»
Дог оказался в два прыжка с ребёнком рядом,
Мальчишка слаб был, чтоб куда-то убежать,
Обнюхав смертника, оценивая взглядом,
Он грациозно повернув, пошёл назад.
Хозяин был взбешён, не удалась забава,
А пёс залаял, по-собачьи значит: «Нет!».
Удивлена была фашистская орава…
Фриц кобуру достал и вынул пистолет.
Со злостью выстрелил он в своего «верзилу»,
Настигла пуля злая Цезаря в прыжке,
Смертельно раненый, с оставшеюся силой,
Успел сомкнуть клыки у Ганса на плече...
Война закончилась, с тех пор прошло полвека,
Седой мужчина не нашёл, где был барак,
Но не забыл он ту собаку-человека,
Среди фашистских человеческих собак.
Им, детям, выпало пройти все муки ада,
Концлагерь ведь не детская игра,
Остались шрамы в душах - лагеря «награды»,
А на запястьях будут вечно номера.
Маргарита Смирнова
Из биографии бывшего узника концлагеря "Сан-Пёльтен" (Австрия) В. Калиниченко
Мальчишка - узник малолетний холокоста,
Он видел трубы пеплом дышащих печей,
Колонны пленных в чёрно-белую полоску,
Что шли к воротам, поглощающим людей.
Его лошадкой называли немцы, «пфердик»,
В повозку старую как пони запрягли,
С усмешкой тыкали в лицо засохшей веткой
И, скалив зубы, издевались, как могли.
Кто мог сказать тогда несчастному мальчонке,
За что сапог его ударил под ребро?
А мысли путались в уставшей головёнке,
Держал ручонками отбитое нутро.
Был слишком мал, не понимал, что происходит,
И все побои, унижения сносил,
Он помнил мать с отцом, убитых в огороде,
А запах мёда с молоком давно забыл.
И в сотый раз, опять от страха леденея,
Когда над ним нога фашиста занеслась,
Хотел сквозь землю провалиться, слиться с нею,
Бескровным тельцем истощённым лёг он в грязь.
Не захотел фашист сапог своих испачкать,
И в этот раз мальчишке чудом повезло,
Давно он понял, что нельзя, не надо плакать,
Найдут другое наказанье для него.
У лагерфюрера был свой, большой ребёнок,
Давно он догов королевских полюбил,
Огромный пёс по кличке Цезарь, как телёнок,
Он даже фрицев в исступление вводил.
И, чтобы видели, где дог, а где дворняжка,
Решил собаку натравить немецкий Ганс,
Он показал ему на мальчика в упряжке
И дал команду догу: «Цезарь, schneller, фас!»
Дог оказался в два прыжка с ребёнком рядом,
Мальчишка слаб был, чтоб куда-то убежать,
Обнюхав смертника, оценивая взглядом,
Он грациозно повернув, пошёл назад.
Хозяин был взбешён, не удалась забава,
А пёс залаял, по-собачьи значит: «Нет!».
Удивлена была фашистская орава…
Фриц кобуру достал и вынул пистолет.
Со злостью выстрелил он в своего «верзилу»,
Настигла пуля злая Цезаря в прыжке,
Смертельно раненый, с оставшеюся силой,
Успел сомкнуть клыки у Ганса на плече...
Война закончилась, с тех пор прошло полвека,
Седой мужчина не нашёл, где был барак,
Но не забыл он ту собаку-человека,
Среди фашистских человеческих собак.
Им, детям, выпало пройти все муки ада,
Концлагерь ведь не детская игра,
Остались шрамы в душах - лагеря «награды»,
А на запястьях будут вечно номера.