Генерал Джон Мур, или Жертвы борьбы роковой
16 января 1809 года, при Ла-Корунье, английский экспедиционный корпус выдержал тяжелый бой с французской армией маршала Сульта. Главнокомандующий англичан генерал Джон Мур, подобно Нельсону, получил в бою смертельное ранение: пушечное ядро, попав ему в левый бок, переломало ребра, кости плеча и повредило лёгкое. Он оставался в сознании еще довольно долгое время и умер со словами: «Я надеюсь, моя страна почтит мои заслуги».
Джон Мур действительно оказал родине неоценимые услуги, противостоя французам в Голландии, Италии, Египте, Вест-Индии. В 1808 году у него был шанс умереть от русской пули - английское правительство послало его на помощь Швеции, которая вела войну против России; однако у генерала возникли трения со шведским королем Густавом IV, и его перевели в Испанию.
Англия почтила заслуженного генерала устами поэта Чарльза Вулфа (1791−1823), написавшего в 1816 году стихотворение «Погребение Сэра Джона Мура в Корунье», которая начинается со слов:
Not a drum was heard, not a funeral note,
As his corse to the rampart we hurried;
Not a soldier discharged his farewell shot
O'er the grave where our hero we buried.
(Английский текст полностью)
В 1825 году оно попалось на глаза поэту и переводчику Ивану Ивановичу Козлову (1779-1840).
Этот талантливый человек, которому мы обязаны «Вечерним звоном», в то время переживал тяжелейший кризис: паралич ног и слепота превратили его из блестящего гвардейского офицера в калеку. Но именно физический недуг пробудил в нем поэтический дар. В.А. Жуковский писал о Козлове: «Несчастье сделало его поэтом, и годы страдания были самыми деятельными ума его. Знавши прежде совершенно французский и итальянский языки, он уже на одре болезни, лишенный зрения, научился по-английски и по-немецки, и все, что прочитал он на сих языках, осталось врезанным в его памяти...».
Перевод Козлова стихотворения Вулфа был напечатан под названием «На погребение английского генерала сира Джона Мура»:
Не бил барабан перед смутным полком,
Когда мы вождя хоронили,
И труп не с ружейным прощальным огнем
Мы в недра земли опустили.
И бедная почесть к ночи отдана;
Штыками могилу копали;
Нам тускло светила в тумане луна,
И факелы дымно сверкали.
На нем не усопших покров гробовой,
Лежит не в дощатой неволе -
Обернут в широкий свой плащ боевой,
Уснул он, как ратники в поле.
Недолго, но жарко молилась творцу
Дружина его удалая
И молча смотрела в глаза мертвецу,
О завтрашнем дне помышляя.
Быть может, наутро внезапно явясь,
Враг дерзкий, надменности полный,
Тебя не уважит, товарищ, а нас
Умчат невозвратные волны.
О нет, не коснется в таинственном сне
До храброго дума печали!
Твой одр одинокий в чужой стороне
Родимые руки постлали.
Еще не свершен был обряд роковой,
И час наступил разлученья;
И с валу ударил перун вестовой,
И нам он не вестник сраженья.
Прости же, товарищ! Здесь нет ничего
На память могилы кровавой;
И мы оставляем тебя одного
С твоею бессмертною славой.
Друг Козлова Александр Егорович Варламов (1801-1848), одаренный композитор-дилетант, положил слова на музыку.
В последние годы жизни Варламов работал над серией обработок для голоса
с фортепьяно русских и украинских народных песен «Русский певец»
(не окончил, вышли 43 песни). Некоторые песни Варламова стали
народными («Красный сарафан», «Вдоль по улице метелица метет»).
Творчеством Варламова восхищались многие зарубежные музыканты,
в том числе знаменитый венгерский композитор и пианист Ференц Лист.
Романс быстро стал популярным, особенно среди офицеров. Россия вела войны с Турцией, начала покорение Кавказа, так что поводов затянуть торжественную печальную мелодию было более чем достаточно. В исполнении духовых оркестров романс превратился в траурный марш. Пели его и казаки.
Предположительно, впервые в качестве военного траурного марша произведение Козлова-Варламова прозвучало на похоронах генерал-адъютанта Карла Ивановича Бистрома, умершего в 1838 году от старых ран.
Спустя несколько десятилетий популярную траурную мелодию расслышали и в революционной среде.
В 1870-х годах бедствующий поэт и публицист Антон Алексеевич Амосов (1854-1915), публиковавшийся под псевдонимом А. Архангельский, написал к ней новые слова, использовав свои два более ранние стихотворения:
Мы жертвою пали борьбы роковой,
Любви беззаветной к народу;
Мы отдали всё, что могли, за него,
За жизнь его, труд и свободу.
Порой изнывали мы в тюрьмах сырых...
Свой суд беззаконный над нами
Судьи-палачи изрекли, и на казнь
Идем мы, гремя кандалами.
А деспот пирует в роскошном дворце,
Тревогу вином заливая,
Но грозные буквы давно на стене
Уж чертит рука роковая...
. . . . . . . . . . . .
Получилось душещипательно-пафосно - вполне в революционном вкусе. Очень скоро «мы» заменили на более скромное «вы» (да от лица умерших и петь как-то не очень здорово), сгладили стилистические шероховатости, и на похоронах «жертв режима» повсеместно зазвучало:
Вы жертвою пали в борьбе роковой
Любви беззаветной к народу,
Вы отдали всё, что могли, за него,
За честь его, жизнь и свободу!
Порой изнывали по тюрьмам сырым,
Свой суд беспощадный над вами
Враги-палачи уж давно изрекли,
И шли вы, гремя кандалами.
Идете, усталые, цепью гремя,
Закованы руки и ноги,
Спокойно и гордо свой взор устремя,
Вперед по пустынной дороге.
Нагрелися цепи от знойных лучей
И в тело впилися змеями,
И каплет на землю горячая кровь
Из ран, растравленных цепями.
А деспот пирует в роскошном дворце,
Тревогу вином заливая,
Но грозные буквы давно на стене
Уж чертит рука роковая!
Настанет пора - и проснется народ,
Великий, могучий, свободный!
Прощайте же, братья, вы честно прошли
Ваш доблестный путь, благородный!
Н.К.Крупская рассказывает в своих воспоминаниях, что группа русских большевиков-эмигрантов во главе с В.И.Лениным стихийно запела эту песню под впечатлением известия о кровавом воскресенье 9 января 1905 года: «Собравшиеся почти не говорили между собой, слишком все были взволнованы. Запели "Вы жертвою пали...", лица были сосредоточены. Всех охватило сознание, что революция уже началась... что теперь совсем уже близко то время, когда "падет произвол, и восстанет народ, великий, могучий, свободный...».
Есть свидетельство очевидца, что «Вы жертвою пали...» пели перед расстрелом 19 матросов - участников Кронштадтского мятежа 1906 года.
Впервые легально революционный траурный марш прозвучал на так называемых «похоронах жертв Февральской революции» в Петрограде (23 марта 1917 г.).
После Октября 1917 года песня была занесена в Германию - немецкий текст под заглавием «Бессмертная жертва» написал дирижер Герман Шерхен, которого Первая мировая война застигла в России.
На мелодии «Вы жертвою пали...» построена 3-я часть 11-й симфонии Д. Шостаковича.
Третья часть - примерно с 35-й минуты.
Джон Мур действительно оказал родине неоценимые услуги, противостоя французам в Голландии, Италии, Египте, Вест-Индии. В 1808 году у него был шанс умереть от русской пули - английское правительство послало его на помощь Швеции, которая вела войну против России; однако у генерала возникли трения со шведским королем Густавом IV, и его перевели в Испанию.
Англия почтила заслуженного генерала устами поэта Чарльза Вулфа (1791−1823), написавшего в 1816 году стихотворение «Погребение Сэра Джона Мура в Корунье», которая начинается со слов:
Not a drum was heard, not a funeral note,
As his corse to the rampart we hurried;
Not a soldier discharged his farewell shot
O'er the grave where our hero we buried.
(Английский текст полностью)
В 1825 году оно попалось на глаза поэту и переводчику Ивану Ивановичу Козлову (1779-1840).
Этот талантливый человек, которому мы обязаны «Вечерним звоном», в то время переживал тяжелейший кризис: паралич ног и слепота превратили его из блестящего гвардейского офицера в калеку. Но именно физический недуг пробудил в нем поэтический дар. В.А. Жуковский писал о Козлове: «Несчастье сделало его поэтом, и годы страдания были самыми деятельными ума его. Знавши прежде совершенно французский и итальянский языки, он уже на одре болезни, лишенный зрения, научился по-английски и по-немецки, и все, что прочитал он на сих языках, осталось врезанным в его памяти...».
Перевод Козлова стихотворения Вулфа был напечатан под названием «На погребение английского генерала сира Джона Мура»:
Не бил барабан перед смутным полком,
Когда мы вождя хоронили,
И труп не с ружейным прощальным огнем
Мы в недра земли опустили.
И бедная почесть к ночи отдана;
Штыками могилу копали;
Нам тускло светила в тумане луна,
И факелы дымно сверкали.
На нем не усопших покров гробовой,
Лежит не в дощатой неволе -
Обернут в широкий свой плащ боевой,
Уснул он, как ратники в поле.
Недолго, но жарко молилась творцу
Дружина его удалая
И молча смотрела в глаза мертвецу,
О завтрашнем дне помышляя.
Быть может, наутро внезапно явясь,
Враг дерзкий, надменности полный,
Тебя не уважит, товарищ, а нас
Умчат невозвратные волны.
О нет, не коснется в таинственном сне
До храброго дума печали!
Твой одр одинокий в чужой стороне
Родимые руки постлали.
Еще не свершен был обряд роковой,
И час наступил разлученья;
И с валу ударил перун вестовой,
И нам он не вестник сраженья.
Прости же, товарищ! Здесь нет ничего
На память могилы кровавой;
И мы оставляем тебя одного
С твоею бессмертною славой.
Друг Козлова Александр Егорович Варламов (1801-1848), одаренный композитор-дилетант, положил слова на музыку.
В последние годы жизни Варламов работал над серией обработок для голоса
с фортепьяно русских и украинских народных песен «Русский певец»
(не окончил, вышли 43 песни). Некоторые песни Варламова стали
народными («Красный сарафан», «Вдоль по улице метелица метет»).
Творчеством Варламова восхищались многие зарубежные музыканты,
в том числе знаменитый венгерский композитор и пианист Ференц Лист.
Романс быстро стал популярным, особенно среди офицеров. Россия вела войны с Турцией, начала покорение Кавказа, так что поводов затянуть торжественную печальную мелодию было более чем достаточно. В исполнении духовых оркестров романс превратился в траурный марш. Пели его и казаки.
Предположительно, впервые в качестве военного траурного марша произведение Козлова-Варламова прозвучало на похоронах генерал-адъютанта Карла Ивановича Бистрома, умершего в 1838 году от старых ран.
Спустя несколько десятилетий популярную траурную мелодию расслышали и в революционной среде.
В 1870-х годах бедствующий поэт и публицист Антон Алексеевич Амосов (1854-1915), публиковавшийся под псевдонимом А. Архангельский, написал к ней новые слова, использовав свои два более ранние стихотворения:
Мы жертвою пали борьбы роковой,
Любви беззаветной к народу;
Мы отдали всё, что могли, за него,
За жизнь его, труд и свободу.
Порой изнывали мы в тюрьмах сырых...
Свой суд беззаконный над нами
Судьи-палачи изрекли, и на казнь
Идем мы, гремя кандалами.
А деспот пирует в роскошном дворце,
Тревогу вином заливая,
Но грозные буквы давно на стене
Уж чертит рука роковая...
. . . . . . . . . . . .
Получилось душещипательно-пафосно - вполне в революционном вкусе. Очень скоро «мы» заменили на более скромное «вы» (да от лица умерших и петь как-то не очень здорово), сгладили стилистические шероховатости, и на похоронах «жертв режима» повсеместно зазвучало:
Вы жертвою пали в борьбе роковой
Любви беззаветной к народу,
Вы отдали всё, что могли, за него,
За честь его, жизнь и свободу!
Порой изнывали по тюрьмам сырым,
Свой суд беспощадный над вами
Враги-палачи уж давно изрекли,
И шли вы, гремя кандалами.
Идете, усталые, цепью гремя,
Закованы руки и ноги,
Спокойно и гордо свой взор устремя,
Вперед по пустынной дороге.
Нагрелися цепи от знойных лучей
И в тело впилися змеями,
И каплет на землю горячая кровь
Из ран, растравленных цепями.
А деспот пирует в роскошном дворце,
Тревогу вином заливая,
Но грозные буквы давно на стене
Уж чертит рука роковая!
Настанет пора - и проснется народ,
Великий, могучий, свободный!
Прощайте же, братья, вы честно прошли
Ваш доблестный путь, благородный!
Н.К.Крупская рассказывает в своих воспоминаниях, что группа русских большевиков-эмигрантов во главе с В.И.Лениным стихийно запела эту песню под впечатлением известия о кровавом воскресенье 9 января 1905 года: «Собравшиеся почти не говорили между собой, слишком все были взволнованы. Запели "Вы жертвою пали...", лица были сосредоточены. Всех охватило сознание, что революция уже началась... что теперь совсем уже близко то время, когда "падет произвол, и восстанет народ, великий, могучий, свободный...».
Есть свидетельство очевидца, что «Вы жертвою пали...» пели перед расстрелом 19 матросов - участников Кронштадтского мятежа 1906 года.
Впервые легально революционный траурный марш прозвучал на так называемых «похоронах жертв Февральской революции» в Петрограде (23 марта 1917 г.).
После Октября 1917 года песня была занесена в Германию - немецкий текст под заглавием «Бессмертная жертва» написал дирижер Герман Шерхен, которого Первая мировая война застигла в России.
На мелодии «Вы жертвою пали...» построена 3-я часть 11-й симфонии Д. Шостаковича.
Третья часть - примерно с 35-й минуты.