Продолжение предыдущего материала
"О причинах Гражданской войны в России. Часть 1 - Историография." Рассмотрим социальную природу противостоящих в гражданской войне сторон. Начнём с боровшихся за центральную власть "красных" и "белых".
Между 1858 и 1897 гг. численность потомственных дворян в 41 губернии Европейской России (за исключением Царства Польского) выросла более чем в 2 раза - с 234 до 478 тыс. В то же время общая площадь принадлежавшей дворянам земли сократилась с 78 до 58 млн. десятин. Средний размер поместья только в 1870 - 1897 гг. сократился с 176 до 104 десятин. Быстро рос процент безземельных и обанкротившихся дворян. Эта ситуация подтолкнула дворянство к поиску альтернативных источников дохода, главным из которых была государственная служба.
Ужесточение конкуренции за места в госаппарате вызвало резкий рост спроса на образование. В результате в 1861-1897 гг. численность студентов выросла вчетверо и впоследствии рост продолжался. За тот же период количество мест на государственной службе увеличилось всего лишь на 21%[1]. Неудивительно, что возник сравнительно обширный слой «лишних людей» - образованных разночинцев, интеллигентов, не имевших перспектив построить карьеру соответствующую амбициям. Георгий Дерлугьян пишет об этом - «узость рынка профессиональных услуг, нехватка университетов и общая бедность специалистов (доходы врачей, агрономов и даже военных в царской России были много ниже доходов аналогичных профессий в Европе) толкали множество образованной молодёжи на поиск самореализации в идейном радикализме. Так возникает интеллигенция - во Франции XVIII в., в России XIX в. и далее по всему Третьему миру XX в.»[2]. Другими словами, возникла ситуация перепроизводства элит или, выражаясь терминами Рэндалла Коллинза, «кризис дипломов»[3].
Из этой среды вышли многочисленные русские революционеры последней трети XIX и начала XX века. Эти люди представляли новую - технологическую, детерминистскую, часто атеистическую культуру и считали необходимым преобразование страны в соответствии с передовыми западными идеями и практиками. Большевики были из их числа, историк В.В. Дамье пишет об этом: «на верхних этажах партийной иерархии преобладали и задавали тон представители тех слоёв радикальной интеллигенции, которые сами воспринимали себя как истинную элиту - знающую, как следует преобразовать Россию и весь мир, но подвергающуюся дискриминации в условиях «старого режима». Для их настроений <...> были характерны, с одной стороны, «народопоклонничество», а с другой - «высокомерное отношение к народу как к объекту спасительного воздействия, как к несовершеннолетнему, нуждающемуся в няньке для воспитания «сознательности», непросвещённому в интеллигентском смысле слова»[4].
К лету 1917 г. большевики выделялись среди прочих партий разве что необыкновенной решительностью, политической волей к захвату и удержанию власти любой ценой; прагматичной готовностью переступать через теоретические схемы ради политических выгод, обещать радикальные (и сколь угодно утопичные) перемены ради популярности; заключать самые невероятные союзы и легко разрывать их при необходимости. Будучи идейными последователями Маркса они на практике следовали примеру совсем других немцев: пророку планового капитализма Вальтеру Ратенау и строителю «военного социализма» времён Первой мировой генералу Людендорфу[5]. Именно эти качества и практики предопределили их конечную победу и одновременно толкнули в антибольшевистский лагерь все прочие политические силы.
Но противоборство интеллигенции и правящей элиты было не единственным конфликтом раздиравшим российский социум того времени, со времён Петра I в русском обществе укоренился раскол между европеизированным образованным слоем и традиционалистской массой в основном крестьянского населения. В годы Гражданской войны взаимное презрение и недоверие между этим группами превратилось в открытую ненависть и обернулось насилием и жестокостями.
В период революции и Гражданской войны ряды большевиков пополнили сотни тысяч выходцев из социальных низов, которым вступление в партию открывало головокружительные карьерные возможности. Только за 1917 г. партия выросла с 24 до 350 тыс. человек, а к середине 1921 года в ней насчитывалось 732 тыс. человек. Затем в результате «чистки рядов» численность большевиков сократилась почти вдвое, но только чтобы вновь возрасти в ходе «ленинского призыва» до 780 тыс. В результате первоначальное ядро большевиков, состоящее из модернистски настроенных интеллигентов, оказалось размыто носителями общинного крестьянского сознания. Последние прониклись идеями прогресса и необходимости преобразования России по лекалам передовых стран, но невольно наложили на советский проект печать крестьянского традиционализма, стихийными носителями которого являлись.
Борис Колоницкий пишет о новом, сформировавшемся уже после февральской революции "комитетском классе". Десятки тысяч солдат, унтер-офицеров, офицеров военного времени были избраны в солдатские комитеты в период Временного правительства, вовлечены тем самым в политическую жизнь, вкусили власти и увидели перспективы, которые перед ними открывает революция. Сродни им был рабочий актив избиравшийся в советы в тыловых городах. И те и другие были в массе молодыми, энергичными, брутальными, склонными к насилию людьми из низших социальных слоёв империи, внезапно обнаружившими, что могут войти в элиту общества, о чём при старом порядке не могли и мечтать. К осени 1917 года они по большей части поддержали большевиков, когда стало ясно, что ленинская партия единственная сила, которая выступает за превращение советов рабочих и солдатских депутатов в постоянно действующие органы, в советскую власть, и только вместе с ней интеграция комитетского класса в элиту может завершиться.
Под стягами противостоявших большевикам белых армий собрались самые разные политические силы, от умеренных социалистов (эсеров и меньшевиков), до либералов и монархистов. Но в конечном итоге, основной организующей силой в этом движении выступило де-факто офицерство, стремившееся к военной диктатуре[6]. Втягивание военных в политику началось ещё в период Первой мировой войны, когда с генералитетом начали налаживать связи представители думской оппозиции, военно-промышленных комитетов и Земгора[7]. В конечном итоге это привело к отказу руководства армии поддержать Николая II в условиях революционных событий февраля 1917 г. и стало одним из решающих моментов революции. Но Временное правительство также не оправдало надежд офицерства, главная их претензия к гражданским властям - неспособность поддержать порядок в тылу и обеспечить нужды армии, стала ещё более актуальной, что толкнуло военных на попытку прямого захвата власти, первая и самая робкая из них - «Корниловский мятеж».
Начатые большевиками переговоры о мире с Германией и последующее его подписание на самых невыгодных условиях, было воспринято многими офицерами как прямое национальное предательство, и они начали вооружённую борьбу. Что важно, на первых порах они воспринимали свою деятельность как продолжение Первой мировой, а большевиков считали немецкими марионетками. Вокруг этого жупела в течении всего 1918 г. строилась белая пропаганда, но судя по всему, многие участники движения действительно так полагали[8]. В конечном итоге офицерство пришло к убеждению, что победить в войне возможно только под прямым руководством военных и только при условии отстранения от власти неспособных навести порядок и погрязших «болтовне» гражданских.
Другой составляющей белого движения были политические партии, лишённые большевиками власти в результате Октябрьской революции и последующего разгона Учредительного собрания. Среди них особо выделялись кадеты, ставшие главными гражданскими сторонниками и политическим советниками военных, и эсеры, большую часть 1918 г. возглавлявшие антибольшевистские режимы в Сибири, на Урале и в Поволжье. Причём первые, убедившись опасности революционной стихии, были сторонниками жёстких мер и в немалой степени стыдились своего участия в событиях февраля 1917 г. Вторые же стремились вернуть страну в рамки политического процесса, а значит к Учредительному собранию, коалиционному правительству, выборной власти, и на этой почве расходились со стремившимися к диктатуре военными.
Разношёрстность помешала белому движению выдвинуть ясную широким слоям населения политическую программу. Единственное что они смогли предложить - это обещание «порядка» и патриотическую риторику. Беда в том, что порядка им как раз и не удалось обеспечить, да и с патриотизмом не заладилось. После окончания Первой мировой попытки представить большевиков немецкими наймитами стали выглядеть нелепо, хуже того, белые обнаружили, что теперь они главные проводники иностранного влияния в России, так как не могут обойтись без помощи Антанты и вынуждены, ради продолжения сотрудничества, брать на себя всё более и более кабальные обязательства перед ней. Всё это в немалой степени способствовало моральному надлому белого движения, не случайно от окончательного провала «похода на Москву» в начале ноября 1919 г. до «Новороссийской катастрофы» прошло всего четыре месяца.
О других линиях разлома периода гражданской войны в следующих частях.
[1] О причинах Русской революции. С. 173
[2] Дерлугьян Г. Как устроен этот мир. Наброски на макросоциологические темы. С.127
[3] Есть ли будущее у капитализма? С.84
[4] Дамье В.В. Стальной век: Социальная история советского общества. С. 20-21
[5] Дерлугьян Г. Указ.соч. С. 128;
Вальтер Гёрлиц. Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945.
http://www.k2x2.info/istorija/germanskii_generalnyi_shtab_istorija_i_struktura_1657_1945/p8.php (дата обращения 18.05.2016)
[6] Дамье В.В. Стальной век: Социальная история советского общества. С. 50-51
[7] Шубин А.В. Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года. С. 102-103
[8] Л.Г. Новикова. Патриотическая риторика в годы Гражданской войны
http://postnauka.ru/video/57259 (дата обращения 18.05.2016)