Конфликт Мусульманского Мира с Западом
Глава из «САМООРГАНИЗАЦИЯ СОЦИУМА общие закономерности»
Наши суждения о конфликтах эгрегоров ввиду их абстрактного общего подхода применимы и к современному конфликту Мусульманского мира с Западной цивилизацией.
Казалось бы, что может быть лучше и благороднее, чем помочь установить демократию в стране, где правит деспотический режим, ну, скажем, в Ливии или в Ираке! Но что если их ментальная среда пока не способна поддерживать общество с высоким уровнем доверия, каким является демократия? Что если этот деспотический режим - пока что наиболее удалённое от точки коллапса равновесное состояние, на которое такой социум может рассчитывать?
После разрушения в такой стране упорядоченности, в основе которой находился диктатор, в ней неизбежно запустятся болезненные, а может быть и кровавые переходные процессы. И не факт, что образовавшийся в конце этих процессов режим окажется демократичнее предыдущего. Дезорганизованный социум неизбежно будет пытаться найти объект доверия, вокруг которого сложился бы новый порядок. Без влияния извне на процесс борьбы за власть им, скорее всего, окажется новый диктатор. При этом новый строй может называться как угодно, хоть Самой Демократичной Республикой.
Конечно же, эгрегор страны-донора демократии будет пытаться замкнуть процессы установления порядка на себя, направлять действия своей страны на то, чтобы она и оказалась этим объектом доверия, то есть стала для развалившегося государства донором порядка. А для этого совершенно не обязательно содержать оккупационную администрацию, как это сделали США в Ираке. Достаточно просто выступить гарантом для нового лидера, поддержать кредитами, сделать инвестиции в экономику, скупить обесценившиеся производства - экономика ведь дезорганизована и тому подобное. В результате установившийся в стране порядок будет завязан на страну-донора порядка, поскольку она станет источником исходной определённости. Теперь вполне самостоятельная когда-то диктатура превратится в страну-сателлита, может быть и демократию, но карманную, опирающуюся на поддержку извне. Таким образом эгрегор страны-донора порядка достигнет своей цели - поток дивиденда из страны-сателлита либо в виде сырья либо в виде прибыли от инвестиций направится в его сторону.
Критика вмешательства Западных стран в события, подобные событиям в Ливии, обычно сводится к утверждению, что истинными целями вмешательства как раз и есть эти материальные цели такой неявной колонизации, а вовсе не какая-то там демократия. Такой взгляд для нас можно назвать традиционным, но, как мы пытаемся показать, не полностью адекватным, поскольку он основан на принятии во внимание лишь рациональных мотивов поведения. Правильнее, наверное, было бы утверждать, что эгрегор социума потворствует, закрывает глаза на человеческий эгоизм, если этот эгоизм способствует расширению его ментальных границ. Но лишь до тех пор, пока он явно не входит в противоречие с основополагающими ожиданиями социума, не противоречит представлениям социума о своей сущности.
Даже если найти конкретных людей, которые строили планы по захвату контроля над чужой страной и способствовали именно такому развитию событий, рассчитывая получить конкретную материальную выгоду, всё равно цели этих людей нельзя отождествлять с целями всей страны-донора порядка. В противном случае Джордж Буш-младший сказал бы 18 марта 2003-го года в обращении к американским гражданам без жеманства: «Ребята, давайте грохнем Саддама, вместо него посадим послушного муфлона, дадим ему пару долларов, а местным аборигенам по лепёшке. Пусть качают нам нефть, и будет всем счастье!». Конечно же, он не мог этого сказать (хотя, может быть, и думал так)! А не мог потому, что в этом случае его заявление полностью противоречило бы общественному мнению нации по этому поводу, которое есть не что иное, как часть ожиданий американского народа от своего президента. Причём, не простая часть, а часть, касающаяся основополагающих соглашений американской нации - мнение американцев о том, что есть США. За соответствие своей страны этим ожиданиям многие из американцев готовы отдать жизнь. Не оправдать этих ожиданий значит тут же лишиться власти. Поэтому, если говорить об истинных целях вмешательства для установления демократии в другой стране, то для нации в целом этой целью, конечно же, и является установление демократии. Граждане США испытывают гордость и удовлетворение от того, что способствовали установлению демократии в Японии после Второй Мировой войны.
Однако то, что для граждан страны может выглядеть как их благородная жертва ради приобщения других к своему хорошему и правильному способу жизни, - а это могут быть не только военные потери, но и экономическая помощь, гуманитарная помощь, миссионерская и благотворительная деятельность, стремление поделиться культурными достижениями и тому подобное, - для эгрегора демократического государства приносит совершенно конкретную практическую пользу. Расширяется зона его влияния, а значит, растёт «площадь» для формирования дивиденда. Как следствие - от этого растёт относительный размер дивиденда (размер производства благ на душу населения) ввиду мультипликативного роста дивиденда в зависимости от количества объединённых участников скоординированных действий (см. формулу размера дивиденда в главе Механизм угнетения).
«Зона влияния» означает, что здесь действуют условности, которыми направляется скоординированные действия общественного производства. Это значит не только то, что расширится зона, где будут соблюдаться привычные для ведения бизнеса правила, но и то, что здесь также будут смотреть наивно-нелепый фильм про Человека-паука, пить пиво вместо кальяна, покупать куклу Барби, ходить на рок-концерты, праздновать Рождество и тому подобное. Весь этот шарм жизненного уклада влияющей страны, очарование её культуры, её стереотипы поведения, всё то, что вызывает у её жителей тёплые чувства и чем они готовы бескорыстно делиться с Миром, начнёт приносить Голливуду, компании игрушек Маттел и пивной компании Анхойзер-Буш конкретную денежную прибыль. В то же время для страны, оказавшейся под внешним экономическим и культурным влиянием, всё это будет свидетельством собственного неуспеха, собственной вторичности, будет ставить под сомнение опорный прогноз. Неизбежно это вызовет защитную реакцию противодействия со стороны её эгрегора.
Эта реакция может быть очень жёсткой и даже казаться абсурдной, если не принимать во внимание иррациональные мотивы поведения, направленные на защиту эгрегора, которые мы перечислили главе Ментальные войны. Как следствие, казалось бы рациональные и адекватные действия влияющей стороны, направленные на прекращение конфликта, на самом деле таковыми не оказываются и приводят к противоположному результату. В этом и заключается причина кажущейся трансцендентности (непостижимости) спора цивилизаций, когда все вроде бы за мир и дружбу, но каждый раз заверения оппонента о своей приверженности миру и дружбе вызывают у другого оппонента непонятную досаду. Такую, что хочется взять камень (ракету Кассам, атомную бомбу, АК-47) и врезать между его непорочных глаз.
Мы не можем проникнуть во внутренний мир человека, направлявшего пассажирский самолёт в американский небоскрёб или того человека, кто взрывал своих же соотечественников на рынке в Багдаде. Но мы теперь можем полнее представить себе обстоятельства, которые давили на их психику и, возможно, сломали её. Можем точнее понять побудительные мотивы, которые ими двигали.
Для человека, выросшего в традиционной мусульманской семье, жившего на женской половине до семи лет, имевшего братьев и сестёр от жён своего отца, сосватанного родителями в пять лет, унаследовавшего статусное положение своего клана, тяжело наблюдать, как постепенно рушится его мир. Другой мир, сильный и бесцеремонный, вроде бы признающий его право жить своей жизнью, на самом деле ясно даёт понять, что всё то, что кажется ему родным и близким, что греет его душу, оказывается неконкурентоспособным. Этот мир тайно, а иногда и явно, насмехается над его жизненным укладом и, подобно массивной чёрной дыре, высасывает миллионы эмигрантов. Вместе со своими экономическими приёмами и техническими новшествами он привносит новые стереотипы поведения, вызывающие эрозию традиционного уклада жизни, разрушающие его целостность (консистентность). Тем самым высвобождаются скованные этим укладом внутренние напряжения, что вызывает хаос и смятение. Он вмешивается в этот спровоцированный им же хаос, но вмешивается каждый раз так, чтобы ещё больше «просунуть ногу в дверь». Всё это вызывает желание отмстить другому миру, отомстить всем, кто идёт у него на поводу. А бессилие противостоять его мощи толкает на отчаянные, самоубийственные поступки.
Погасить конфликты цивилизаций одним лишь пониманием мотивов поведения, которые способствуют их разжиганию, невозможно, поскольку движение человечества к унификации неизбежно сталкивает между собой цивилизации. И это является постоянным источником конфликтности. Однако непонимание этих мотивов очень часто обостряет такие конфликты до предела из-за того, что их участники идут на поводу своих инстинктов.
Эти инстинкты подталкивают к тому, чтобы нанести вред тем, кто сеет сомнение в твоей успешности, в то время как разум позволяет понять, что веру в собственную состоятельность необходимо укреплять, прежде всего, собственным успехом.
Эти инстинкты заставляют всякий раз, даже когда в этом нет никакой практической необходимости, демонстрировать ущербность оппонента на своём фоне и обязательно реагировать на аналогичные выпады с его стороны, в то время как разум подсказывает, что кроме обострения конфликта никакой пользы от этого не будет. Оппонент, может быть, и признал бы свои ошибки, но свою ущербность - никогда. С позиции уверенного превосходства гораздо разумнее не оттенять своё превосходство при каждом удобном случае, не реагировать всякий раз на выпады оппонента, проистекающие от его неуверенности в себе, а дождаться, когда он «вымахается» и начнёт воспринимать ваши ценности как результат собственных исканий, а не как результат своего морального поражения.
Этот инстинкты искушают вмешиваться в чужие конфликты на стороне того, кто льстит вашему мироустройству, заявляет о приверженности вашим идеалам и своей преданности, а это мешает разуму разглядеть те случаи, когда вас просто хотят использовать, чтобы втянуть в конфликт на своей стороне.
Этим инстинкты исправно служили человечеству в эпоху его становления, но бездумно следовать им в наши дни, когда разрушительная мощь человечества достигла огромных размеров - может обойтись слишком дорого.
Трудности, с которыми столкнулась Мусульманская цивилизация, конечно же не решить разрушением американских небоскрёбов. Ей необходимо, прежде всего, не отрекаясь от своей сущности, искать и исправлять внутренние причины собственного неуспеха. Другой стороне этого конфликта - Западному миру, тем его представителям, которые искренне хотят поделиться успехом своей цивилизации, пока не хватает, по мнению автора, понимания того, что демократия, как способ общественного устройства, не может быть хорошей или плохой сама по себе. Она хороша, но лишь в том обществе, где может выжить. Необходимым условием её существования является способность социума придерживаться выработанных формальных ограничений (права), а не только учреждение демократического права самого по себе, поскольку, как мы отмечали ранее, любую систему законов можно обойти с помощью сговора. Религиозная закрепощенность некоторых мусульманских народов как раз и свидетельствует о том, что у них с этим проблемы. Религиозная одержимость помогает обществу сдерживаться там, где не удаётся сдерживаться путём осознанного самоограничения. Религия берет на себя роль сдерживающего инструмента против напора эгоизма. Вполне возможно, что эти народы в своё время и приняли идеи ислама как раз потому, что ислам в меньшей степени доверяет осознанной человеческой добродетели, а в основу всего ставит безусловное выполнении заповедей всемогущество и непостижимого Бога, усматривая добродетель в покорности Ему.
Наивность, с которой Запад навязывает такому обществу демократию, граничит с наивностью восторженного подростка, который расхваливает свой новый айфон перед детьми небогатых родителей.