Коммунизм в сельскохозяйственных коммунах СССР
Обсудив тему «Главное открытие А.С. Макаренко», мы убедились, что реальная власть, предоставленная рядовым труженикам, служит мощным мотивом их труда и социального поведения, превосходящим по эффективности материальное стимулирование.
Давайте поищем другие практические примеры, подтверждающие наши теоретические выкладки.
Где искать, понятно - среди трудовых коллективов советского периода. Но по каким признакам? Предлагаю использовать два критерия:
1. Резкий взлет эффективности производства, намного превосходящий эффективность коллективов, занимавшихся аналогичной деятельностью.
2. Ликвидация большевиками этих экспериментов, несмотря ни на какие успехи последних.
Обнаружив в истории соответствующий критериям пример, нужно разобраться, на чем основана мотивация труда в данном коллективе. Проще говоря, выявить механизм поголовного участия всех работников в управлении.
И первыми, конечно же, обращают на себя внимание сельхозкоммуны. Подавляющее большинство этих коммун показали свою никчемность и в самом начале коллективизации с облегчением перешли на уставы сельхозартелей (колхозов). Однако были и другие. Их было крайне мало, но они были. Богатые, процветающие, легко выполняющие любые плановые и сверхплановые задания по госпоставкам. Они превосходили колхозы и совхозы по всем статьям и не хотели становиться колхозами. Такие коммуны превращались в колхозы насильно, в том числе и путем репрессий, во второй половине 30-ых годов.
Только вот общедоступной информации об этих коммунах практически нет. Разумеется, об их выдающихся достижениях писали в газетах и журналах того времени (до XVII съезда ВКП(б), брошюры издавали. Но всё это ушло в архивы и спецхраны, а желающих писать диссертации о коммунах не находилось, по понятным причинам.
Впрочем, нам немножко повезло. Коммунами заинтересовалась французская исследовательница Доминик Дюран и в 1978 году написала целую монографию. Никем не востребованная рукопись провалялась до 2010 года, когда Европейский университет Санкт-Петербурга перевел ее и издал под названием «Коммунизм своими руками: образ аграрных коммун в Советской России 1920-х годов».
Книга, прямо скажу, так себе. (Что может понять француженка в нашей жизни?) Зато она цитирует источники - ее-то в спецхраны пускали без проблем. В частности, подробно цитируется очерк председателя знаменитой Бессарабской сельхозкоммуны В. Левицкого «Вопросы управления и поднятия производительности труда в с-х коммунах», опубликованный в журнале «Коллективист» (1925, №№ 2-3).
Это же как раз то, что нам нужно! Посмотрим, как была организована коммунистическая мотивация труда у бессарабских коммунаров.
«В Бессарабской коммуне предусмотрена переходящая должность дежурного по коммуне…
Каждый коммунар и коммунарка по очереди по особому календарному списку несут это дежурство…
… дежурный есть высшее административное лицо внутри коммуны, отвечающее перед Советом за свои действия и несущее полную моральную ответственность за хозяйственное и внутреннее положение коммуны в целом…
Такой подход радикально меняет отношения управляющих и управляемых: тяжесть управления лежит на дежурном, а так как дежурят по очереди, то, тем самым, тяжесть управления коммуной лежит на общей массе коммунаров.
В результате верхушка, самая сознательная и деятельная часть коммуны (актив), не оторвана, а растворена в общей массе коммунаров.
А публикация достижений каждого оказывается воспитательной и побуждающей к усердию мерой…»
Итак, мы убедились и на этом примере (вслед за примером трудкоммуны А.С. Макаренко), что в основе коммунистических отношений лежит наделение реальной властью каждого трудящегося.
Какова судьба коммуны имени Г.И. Котовского, спросите вы. Как и у других - уничтожена, т.е. «переведена на устав сельхозартели». Председатель Виктор Федорович Левицкий расстрелян 25 августа 1937 года.
Давайте поищем другие практические примеры, подтверждающие наши теоретические выкладки.
Где искать, понятно - среди трудовых коллективов советского периода. Но по каким признакам? Предлагаю использовать два критерия:
1. Резкий взлет эффективности производства, намного превосходящий эффективность коллективов, занимавшихся аналогичной деятельностью.
2. Ликвидация большевиками этих экспериментов, несмотря ни на какие успехи последних.
Обнаружив в истории соответствующий критериям пример, нужно разобраться, на чем основана мотивация труда в данном коллективе. Проще говоря, выявить механизм поголовного участия всех работников в управлении.
И первыми, конечно же, обращают на себя внимание сельхозкоммуны. Подавляющее большинство этих коммун показали свою никчемность и в самом начале коллективизации с облегчением перешли на уставы сельхозартелей (колхозов). Однако были и другие. Их было крайне мало, но они были. Богатые, процветающие, легко выполняющие любые плановые и сверхплановые задания по госпоставкам. Они превосходили колхозы и совхозы по всем статьям и не хотели становиться колхозами. Такие коммуны превращались в колхозы насильно, в том числе и путем репрессий, во второй половине 30-ых годов.
Только вот общедоступной информации об этих коммунах практически нет. Разумеется, об их выдающихся достижениях писали в газетах и журналах того времени (до XVII съезда ВКП(б), брошюры издавали. Но всё это ушло в архивы и спецхраны, а желающих писать диссертации о коммунах не находилось, по понятным причинам.
Впрочем, нам немножко повезло. Коммунами заинтересовалась французская исследовательница Доминик Дюран и в 1978 году написала целую монографию. Никем не востребованная рукопись провалялась до 2010 года, когда Европейский университет Санкт-Петербурга перевел ее и издал под названием «Коммунизм своими руками: образ аграрных коммун в Советской России 1920-х годов».
Книга, прямо скажу, так себе. (Что может понять француженка в нашей жизни?) Зато она цитирует источники - ее-то в спецхраны пускали без проблем. В частности, подробно цитируется очерк председателя знаменитой Бессарабской сельхозкоммуны В. Левицкого «Вопросы управления и поднятия производительности труда в с-х коммунах», опубликованный в журнале «Коллективист» (1925, №№ 2-3).
Это же как раз то, что нам нужно! Посмотрим, как была организована коммунистическая мотивация труда у бессарабских коммунаров.
«В Бессарабской коммуне предусмотрена переходящая должность дежурного по коммуне…
Каждый коммунар и коммунарка по очереди по особому календарному списку несут это дежурство…
… дежурный есть высшее административное лицо внутри коммуны, отвечающее перед Советом за свои действия и несущее полную моральную ответственность за хозяйственное и внутреннее положение коммуны в целом…
Такой подход радикально меняет отношения управляющих и управляемых: тяжесть управления лежит на дежурном, а так как дежурят по очереди, то, тем самым, тяжесть управления коммуной лежит на общей массе коммунаров.
В результате верхушка, самая сознательная и деятельная часть коммуны (актив), не оторвана, а растворена в общей массе коммунаров.
А публикация достижений каждого оказывается воспитательной и побуждающей к усердию мерой…»
Итак, мы убедились и на этом примере (вслед за примером трудкоммуны А.С. Макаренко), что в основе коммунистических отношений лежит наделение реальной властью каждого трудящегося.
Какова судьба коммуны имени Г.И. Котовского, спросите вы. Как и у других - уничтожена, т.е. «переведена на устав сельхозартели». Председатель Виктор Федорович Левицкий расстрелян 25 августа 1937 года.