О 4 ОТНОШЕНИЯХ МЫСЛИ К ГЕГЕЛЕВСКОЙ СИСТЕМЕ (I).
Противоположность с которой мы начинаем это природная противоположность между дневной непосредственной бодростью и ночным сном. В возрасте семи лет мы узнаем, что сама по себе наша дневная бодрость как таковая есть разновидность сна, если она есть чистый покой. - Мы узнаём, что нам нужно трудиться, чтобы по-настоящему бодрствовать, то есть нам нужно начать получать образование, чтобы в последствии зарабатывать деньги на жизнь. - Покой из которого мы в самом начале исходим должен каким-то образом ассимилировать и совмещать беспокойство труда и обучения. Поэтому ценность покоя - растет по мере того как возрастает количество беспокойства в процессе труда и обучения. Нам объясняют, что существует зло, которое нас поглотит если мы не получим образование и не будем трудиться. В процессе взросления мы постигаем на деле существование зла и возможность его исключения из нашей жизни процессом труда и получения образования. И тем не менее, в какой то момент, вдруг, мы обнаруживаем, что способы зла, которые мы хотим исключить из сферы действительности, и «науки»,- посредством которых, в процессе труда мы их исключаем - представляют собой дурные ряды бегущих за горизонт бесконечностей. Нас посещает сомнение, что бесконечность способов зла можно элиминировать из человеческой жизни и мы отрекаемся от идеи полной элиминации зла, принимая за высшую цель только частичную, то есть для собственного покоя элиминацию зла.
Философия это наука, согласно которой дурные ряды бесконечности это миф, наука о том, что не существует «дурное количество способов зла», но в истинной бесконечности способов зла есть всего несколько принципиальных способов, а остальные есть лишь разновидности основных. То же самое и с науками: не существует дурного ряда наук, но в истинной бесконечности их всего три: «Физика», «Метафизика» и «Пневматология», а все остальные есть лишь экспликации из истинно бесконечного ряда.
По мере того как дурные ряды наук и способов зла овладевают мышлением и терзают своей бесконечностью индивидов, оппозицию этим рядам составляет реализация необходимости перевода суммы дурных рядов в истинно бесконечный, замкнутый сам на себя, - не убегающий ряд, то есть в систему. Уничтожение тирании дурных рядов представляют поэтому две самых мощных попытки систематизации всех наук Аристотелем в древней Греции и Гегелем в Новое время.
Этих попыток две так как систематизация Аристотеля это систематизация на основании категории «сущность» в то время как высшую прочность система может достичь только через «субъект» индивида, через его достоверность себя: «я мыслю следовательно существую». Систематизация Аристотеля, таким образом, не достигает высшей пластичности и, сохраняя разрывы между науками - удерживает субъективную логику в определённом обособлении. Систематизация Гегеля достигает простого самодвижения мысли как бесконечной рециркулентности из метафизики в физику и через пневматологию к первоначальному основанию. Но,- это мудрость самых трудолюбивых... Поэтому сами эти системы для индивидов, после их первого появления есть помрачённые в недрах своих сгустки наук. Они есть маяки, корни и якоря, к которым с одной стороны субъекты должны привязать сами себя, сохраняя определенную меру доверия и уважения к ним, а с другой стороны, так как они не могут вполне их понять, субъекты должны от них оттолкнуться, ибо мало ли что там понаписали Гегель и Аристотель в то время как есть и насущная масса проблем и вопросов, которые требует сиюминутного разрешения.
Однако как притяжение к гегелевской системе так и отталкивание от неё опять же таки могло превратиться в бессмысленный и хаотический ряд не поддающихся классификации способов притяжения и оттолкновения, утверждения и отрицания гегелевской системы, хаос различных способов отрицания если бы не было «Феноменологии духа» согласно которой не может быть бесконечного ряда способов отрицания гегелевской системы, но существуют ступени в развитии духа движение по которым, ассимилируя сферы наличного бытия делает знание о предмете тождественным знанию в «энциклопедии философских наук». Истина,- говорит Гегель,- не есть готовый предмет, но сам субъект должен стать истинным. Под деспотическим жезлом необходимости первое отрицание Гегеля не остаётся единственным и последним, но углубление духа в предмет, делает также все более ясным «Предмет предметов» то есть «Систему», если субъект время от времени к ней прибегает, дабы проверить - не прояснились ли для меня бывшие прежде туманными положения. Гегель поэтому предпосылает свою систему, с полным сознанием той перспективы, что самостоятельное развитие индивидов и постижение истины в единичных предметах, в конечном итоге, позволит открыть Систему как истину истин и, самый процесс отрицающего утверждения этой системы как флуктуацию опрозрачнения всех обособленных дисциплин перед лицом бесконечной науки.https://vk.com/wall-186985692_4773