Украинство как психопатология
Украинская народность, наверное, уникальна в том смысле, что она была создана на пустом месте: в то время, как русская и польская народности существовали в течение многих веков, украинская народность попыталась отделиться от них обеих, имея лишь русский и польский культурный субстрат. Для отделения же нужно было основываться на каком-то своём субстрате, которого не было, и тогда украинцы решили базироваться на анти-субстрате -- отрицании существующих субстратов. Это, наверное, немного напоминает метафору "дырки" в физике полупроводников: "дырка" -- это как бы частица, но суть её -- в отсутствии электрона.
Украинской народности не на чём другом основывать свою уникальность, кроме как на отрицании принадлежности к двум другим названным выше народностям, от которых ей захотелось отщепиться. Эта народность являет собой чистый негатив. Русские в этом отношении прямо противоположны: им хочется хоть тушкой, хоть чучелом быть принятыми в дружную семью европейских народов.
Думается, поляков украинцы ненавидят не меньше, чем русских: во время Второй Мировой войны зверства, которые творили бандеровцы против мирного польского населения, делали эсэсовских карателей выглядящими невинными младенцами.
Здесь следует отметить широко распространённый садизм среди украинцев. Вероятно, он обусловлен неизбывным комплексом неполноценности. Немецкий террор против советского населения был бесчеловечным, в смысле: безэмоциональным. Здесь можно провести такую аналогию. Когда я жил и работал в славном советском городе Обнинске, мне рассказали историю о некоторых обычаях Института медицинской радиологии. Там для медицинских экспериментов использовали мышей. От тех мышей, которые выжили в эксперименте и, возможно, даже не пострадали, полагалось избавляться, не использовать в других экспериментах для чистоты картины. И вот, рассказывал мне один бывший сотрудник этого института, сидят две молодые лаборантки, болтают, и одна из них достает из клетки одну за другой живую мышку, прижимает к столу и дергает за хвостик, ломая ей шею и затем сбрасывая её в ящик для биологических отходов, -- и всё это машинально, не отвлекаясь от болтовни. Вероятно, немцы относились к советскому населению примерно так же, как эта лаборантка -- к мышам.
Украинцы же находили в зверствах особенное удовольствие; в этом смысле они, в отличие от немцев, были людьми, а не машинами, но людьми чудовищно порочными. Как неожиданно для меня показала нынешняя война (а мне здесь сказали, что теперь эту войну разрешено называть войной), не так много изменилось в украинской душе за прошедшие 80 лет.
Украинской народности не на чём другом основывать свою уникальность, кроме как на отрицании принадлежности к двум другим названным выше народностям, от которых ей захотелось отщепиться. Эта народность являет собой чистый негатив. Русские в этом отношении прямо противоположны: им хочется хоть тушкой, хоть чучелом быть принятыми в дружную семью европейских народов.
Думается, поляков украинцы ненавидят не меньше, чем русских: во время Второй Мировой войны зверства, которые творили бандеровцы против мирного польского населения, делали эсэсовских карателей выглядящими невинными младенцами.
Здесь следует отметить широко распространённый садизм среди украинцев. Вероятно, он обусловлен неизбывным комплексом неполноценности. Немецкий террор против советского населения был бесчеловечным, в смысле: безэмоциональным. Здесь можно провести такую аналогию. Когда я жил и работал в славном советском городе Обнинске, мне рассказали историю о некоторых обычаях Института медицинской радиологии. Там для медицинских экспериментов использовали мышей. От тех мышей, которые выжили в эксперименте и, возможно, даже не пострадали, полагалось избавляться, не использовать в других экспериментах для чистоты картины. И вот, рассказывал мне один бывший сотрудник этого института, сидят две молодые лаборантки, болтают, и одна из них достает из клетки одну за другой живую мышку, прижимает к столу и дергает за хвостик, ломая ей шею и затем сбрасывая её в ящик для биологических отходов, -- и всё это машинально, не отвлекаясь от болтовни. Вероятно, немцы относились к советскому населению примерно так же, как эта лаборантка -- к мышам.
Украинцы же находили в зверствах особенное удовольствие; в этом смысле они, в отличие от немцев, были людьми, а не машинами, но людьми чудовищно порочными. Как неожиданно для меня показала нынешняя война (а мне здесь сказали, что теперь эту войну разрешено называть войной), не так много изменилось в украинской душе за прошедшие 80 лет.