Терри Мартин срывает покровы-2
Отсюда: https://rabochy.livejournal.com/78819.html
Воронович вскользь говорит о некотором поражении в правах русских в СССР. Но Мартин пишет не столь прямолинейно. Он разъясняет, что русские не имели своей компартии (хотя бы не Русской, а даже Российской), причем этот вопрос ставился несколько раз, но каждый раз оставался в подвешенном состоянии.
Русские были слишком большим народом, тем более до революции занимали основное положение в элитах (впрочем, это место у Мартина мне кажется требующим дополнительного обоснования: ведь существовала и «Теория господ» - что русские сами не способны к госстроительству и им нужны хозяева: викинги-варяги, татары, потом шведы-немцы, потом евреи и кавказцы (последние «хозяева» приписывались русским германскими нацистами и современными российскими неонацистами)).
Так или иначе, но господствующим языком был русский, господствующей религией - православие, распространенное среди русских, в царское время постоянно употребляли корень «рос»-«рус» и т.п.
Исходя из этой господствующей роли русской культуры и русских начальников, большевики решили сбить спесь с откровенных русских националистов, всячески гнобы «великодержавный, великорусский шовинизм», который Мартин называет «принципом главной опасности».
Он поясняет, что большевики, судя по всему, опасались ситуации вроде той, что сложилась в СССР в 1990 году - когда появился Ельцин и стали также говорить о необходимости создания Российской компартии. Такая большая республика всегда могла провозгласить свою самодостаточность и вызвать ответные центробежные тенденции в приграничных республиках. В сущности, так оно и получилось в ходе распада СССР.
Впрочем, Мартин детально не разбирает опасения советских вождей по этому поводу - правда они были такими пророками или это он уже задним числом разъяснил их прозорливость.
Итак, никакого особого поражения в правах русские в РСФСР не имели. А вот в республоиках у них возникли сложности - поскольку была установка на набор руководящих кадров из местного населения, чтобы, не дай Бог, никто не подумал о колониальном угнетении. Это вызывало немало нареканий со стороны местных русских.
В частности, особенное раздражение вызывал набор среднеазиатов на работу вместо русских, которым прямо говорили, что они могут уехать в свою республику.
А так как именно русские и русскоязычные были во главе революционного движения в азиатских республиках, то они возмущались ущемлением прав тех, кто устанавливал в Азии Советскую власть.
В период НЭПа (1926-1928 гг.) это вызывало даже погромы тех же киргизов из-за борьбы за рабочие места, когда они отдавались местным по тем соображениям, что русские - бывшая угнетающая национальность.
Главная беда в формировании восточных наций и их «почти государственности» в рамках Советского Союза была в нехватке мало-мальски образованных людей. Тем не менее Советская власть взялась серьезно за подготовку нацкадров, установив различные квоты по приему их в училища и институты, причем заполнить места никак не удавалось, да и уровень обучившихся был низким.
Вместо всеобщего обучения на русском языке была установлена необходимость ведения делопроизводства и официального общения, подготовки в школах и т.п. на национальных языках.
Так как грамотные люди зачастую были вовсе не коммунистических убеждений, Советская власть не остановилась перед тем, чтобы набирать в ряды интеллигентов различных буржуазных спецов.
Основной задачей на Востоке (в Азии и на Кавказе) было поднять уровень «культурно отсталых народов».
Эта отсталось и отсутствие по границам СССР в тех краях привлекательных и сильных государств делал это направление национальной политики более или менее второстепенным.
Основной проблемой советской нацполитики была работа с «западными нациями».
Эти нации были весьма развиты, у них имелась довольно значительная интеллигенция. Речь, конечно, о белорусах и украинцах. Как ни странно, особых проблем с грузинами или армянами, у которых также хватало образованных людей, у Советской власти не возникало.
(Думаю, это было обусловлено их нахождением на отшибе Азии и Европы - армянам подаваться в Турцию было явно не резон, а самостоятельное бытие столь маленбкого государства явно затруднительно. Аналогичная проблема и у Грузии, хотя она и не испытала столь радикальных насилий с турецкой или, скажем, иранской стороны.)
Прибалтика, как мы помним, до 1939-1940 гг. находилась вне сферы советского влияния, поэтому о ней речи не идет.
И вот украинская проблема стала основной при формировании советской национальной политики.
Во-первых, возник вопрос: нужно ли создавать русские национальные советы? Дело в том, что по всей стране в местах компактного проживания нацменьшинств должны были создаваться нацсоветы, а то и нацрайоны с руководством из представителей этой национальности. Тем самым Советская власть гарантировала отсутствие колониального угнетения и уважение к «национальным чувствам».
Русские на Украине были нацменьшинством, в то же время они были крупнейшей нацией в стране в целом.
Во-вторых, разделенность украинского народа на советскую и польскую части вызывало у советского руководства соблазн использовать нациестроительство в УССР в целях раскачивания национально-освободительной борьбы в Польше. При этом Польша была основным противником СССР вплоть до конца 1930-х, когда в СССР завершились индустриализация и военное строительство.
В конце концов, РККА потерпела военное поражение от поляков в 1921 году.
Такой способ объединять народы Мартин называет «Пьемонтским принципом» - вокруг Пьемонта некогда объединилась Италия: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%8C%D0%B5%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D1%82
В-третьих, украинский язык был развит куда меньше русского. По сути, он не имел литературной формы. И известные филологи с Украины - вроде Соболевского или Белецкого, конечно, никакого украинского языка не изучали.
Украинский язык был языком села, сельской буржуазии, как прямо говорил возглавлявший УКП в 1919 году Пятаков. Русский был языком города. Поэтому массами рабочих украинский был так же презираем, и они стремились овладеть русским, да и владели им, хотя и с местными вкраплениями (так называемый суржик).
Движение «украинства» сформировалось в Австрийской империи, преимущественно во Львове.
Выходцем из тех краев был, например, Михаил Грушевский, который в 1918 году возглавил Центральную Раду, а в 1920-е годы был приглашен коммунистами на работу в УССР, где стал академиком.
Так далеко заходили стремления большевиков показать добрую волю в строительстве украинской нации.
Аналогичная картина была и в Белоруссии, хотя более бледная, в силу хотя бы куда меньших размеров.
И вот большевики надумали поощрять массовое использование украинского. Они обязали сотрудников госорганов освоить этот язык, расширить его преподавание в школах и увеличить число газет на украинском языке. Однако рядовые коммунисты эти решения саботировали. Язык изучался плохо, а один из лидеров УКП В. Затонский вспоминал, что его в 1919 году чуть не убили красные, когда обнаружили в кармане обрывок большевистской (!) газеты на украинском языке - настолько эта национальная тематика воспринималась как устремления националистов, петлюровцев и т.п.
Особо рьяно стал проводить украинизацию Каганович, присланный возглавить украинскую компартию, который стал оказывать давление на саботирующих «украинизацию - коренизацию». Он сам изучил украинский и говорил на нем вполне бегло. (Интересно, что сам он был выходцем из Киевской губернии и всю юность провел в Днепропетровске да Юзовке (Донецке), но украинского толком не знал - что показывает на его непредставленность в городах. Также интересно, что в статье в Википедии он подается как борец со всякими проявлениями буржуазного украинского национализма - намеком читается, что с украинскими началами вообще.)
Советская нацполитика как раз и строилась в надежде выбить козыри из рук националистов - мол, видите, как мы поощряем национальное строительство - вы не уличите нас в угнетении: у нас и язык, и школы, и начальники все национальные.
И как мы все помним из 1980-х - удар националистов как раз пришелся по этим направлениям: многовато секретарей местных ЦК из русских, маловато часов на изучение местного языка и культуры и т.п.
Но главным, конечно, оказалось то, что «культуру» перестали воспринимать так узко, как во времена Ленина - туда попали и Андрей Рублев с Даниилом Галицким, и даже в образе Обломова стали находить симпатичные черты.
И уж, конечно, все подзабыли трактовку Лениным принципа «самоопределения наций» (ранее я приводил цитату из Тарасова). Его стали трактовать вполне в буржуазно-демократическом духе.
Ничего такого Советская власть себе позволить не могла.
Поэтому «проверкой на вшивость» стала коллективизация. Так как основные зерновые районы СССР оказались населены украинцами (Кубань была насыщена их национальными советами и районами, изучение украинского там чуть ли не насильственно проводилось), то при столкновении с сопротивлением хлебозаготовкам большевики стали искать крайних.
Сказать, что планы хлебозаготовок завышены, нереалистичны и т.п., они не могли. Когда Б. Шеболдаев (первый секретарь Северо-Кавказского крайкома партии) попросил о снижении плана, ему ответили, что он чересчур пессимистичен: http://www.bibliotekar.ru/golodomor/32.htm. При этом его самого Рой Медведев считает чуть не монстром по жесткости выбивания хлеба: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A8%D0%B5%D0%B1%D0%BE%D0%BB%D0%B4%D0%B0%D0%B5%D0%B2,_%D0%91%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%81_%D0%9F%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
Тогда-то и пригодились враги. Оказалось, что они давно и повсеместно создали враждебные организации националистического толка. Они-то и саботировали хлебозаготовки и мешали счастью нашего народа.
Кроме того, возникли сомнения в реализации «пьемонтского принципа».
В 1928 году руководство Компартии Западной Украины (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D0%BC%D0%BC%D1%83%D0%BD%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BF%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B8%D1%8F_%D0%97%D0%B0%D0%BF%D0%B0%D0%B4%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D0%A3%D0%BA%D1%80%D0%B0%D0%B8%D0%BD%D1%8B) в большинстве поддержали Шумского против Кагановича, что ознаменовало «националистический уклон» украинских коммунистов.
Сам Шумский в 1933 году был осужден по обвинению в причастности к некоей Украинской военной организации, а отношения с КПЗУ потихоньку сворачивались.
Поэтому в пропаганде активно использовался образ врагов и ишпионов, которые пробрались в руководство украинскими советскими органами и оттуда вредили индустриализации и коллективизации.
Вдобавок активизировалась и польская разведка - так что вопрос был лишь в раздувании масштабов - явление-то существовало.
Весной 1933 года были арестованы или покончили с собой видные украинские большевики Яловой, Хвылевой и Скрипник, поскольку проблемы в коллективизации увязывались с ростом украинского национализма.
Теперь надо было говорить об украинском строительстве социализма, но увязывать его с общегосударственным, централизованным делом.
И чем это принципиально отличалось от централизации в Российской империи?
Ранее, кстати, уже возникала проблема общения Центра и регионов на национальных языках - именно украинцы пытались писать отчеты и письма в Москву на украинском языке.
В итоге они все-таки стали писать по-русски.
Однако не надо думать, что коренизацию свернули. О ней перестали шуметь на каждом углу, ее формы приняли более умеренный характер, но суть оставалась той же: СССР развивает все национальные культуры, все народы равны и имеют массу возможностей для саморазвития и нациестроительства. Но в рамках СССР.
Думаю, на этом можно закончить тему украинской национальной политики в СССР.
Во второй половине третьей части хочу остановиться на теме репрессий по национальному признаку в 1937-38 гг. и подытожить тему «дружбы народов».
Продолжение следует.
Воронович вскользь говорит о некотором поражении в правах русских в СССР. Но Мартин пишет не столь прямолинейно. Он разъясняет, что русские не имели своей компартии (хотя бы не Русской, а даже Российской), причем этот вопрос ставился несколько раз, но каждый раз оставался в подвешенном состоянии.
Русские были слишком большим народом, тем более до революции занимали основное положение в элитах (впрочем, это место у Мартина мне кажется требующим дополнительного обоснования: ведь существовала и «Теория господ» - что русские сами не способны к госстроительству и им нужны хозяева: викинги-варяги, татары, потом шведы-немцы, потом евреи и кавказцы (последние «хозяева» приписывались русским германскими нацистами и современными российскими неонацистами)).
Так или иначе, но господствующим языком был русский, господствующей религией - православие, распространенное среди русских, в царское время постоянно употребляли корень «рос»-«рус» и т.п.
Исходя из этой господствующей роли русской культуры и русских начальников, большевики решили сбить спесь с откровенных русских националистов, всячески гнобы «великодержавный, великорусский шовинизм», который Мартин называет «принципом главной опасности».
Он поясняет, что большевики, судя по всему, опасались ситуации вроде той, что сложилась в СССР в 1990 году - когда появился Ельцин и стали также говорить о необходимости создания Российской компартии. Такая большая республика всегда могла провозгласить свою самодостаточность и вызвать ответные центробежные тенденции в приграничных республиках. В сущности, так оно и получилось в ходе распада СССР.
Впрочем, Мартин детально не разбирает опасения советских вождей по этому поводу - правда они были такими пророками или это он уже задним числом разъяснил их прозорливость.
Итак, никакого особого поражения в правах русские в РСФСР не имели. А вот в республоиках у них возникли сложности - поскольку была установка на набор руководящих кадров из местного населения, чтобы, не дай Бог, никто не подумал о колониальном угнетении. Это вызывало немало нареканий со стороны местных русских.
В частности, особенное раздражение вызывал набор среднеазиатов на работу вместо русских, которым прямо говорили, что они могут уехать в свою республику.
А так как именно русские и русскоязычные были во главе революционного движения в азиатских республиках, то они возмущались ущемлением прав тех, кто устанавливал в Азии Советскую власть.
В период НЭПа (1926-1928 гг.) это вызывало даже погромы тех же киргизов из-за борьбы за рабочие места, когда они отдавались местным по тем соображениям, что русские - бывшая угнетающая национальность.
Главная беда в формировании восточных наций и их «почти государственности» в рамках Советского Союза была в нехватке мало-мальски образованных людей. Тем не менее Советская власть взялась серьезно за подготовку нацкадров, установив различные квоты по приему их в училища и институты, причем заполнить места никак не удавалось, да и уровень обучившихся был низким.
Вместо всеобщего обучения на русском языке была установлена необходимость ведения делопроизводства и официального общения, подготовки в школах и т.п. на национальных языках.
Так как грамотные люди зачастую были вовсе не коммунистических убеждений, Советская власть не остановилась перед тем, чтобы набирать в ряды интеллигентов различных буржуазных спецов.
Основной задачей на Востоке (в Азии и на Кавказе) было поднять уровень «культурно отсталых народов».
Эта отсталось и отсутствие по границам СССР в тех краях привлекательных и сильных государств делал это направление национальной политики более или менее второстепенным.
Основной проблемой советской нацполитики была работа с «западными нациями».
Эти нации были весьма развиты, у них имелась довольно значительная интеллигенция. Речь, конечно, о белорусах и украинцах. Как ни странно, особых проблем с грузинами или армянами, у которых также хватало образованных людей, у Советской власти не возникало.
(Думаю, это было обусловлено их нахождением на отшибе Азии и Европы - армянам подаваться в Турцию было явно не резон, а самостоятельное бытие столь маленбкого государства явно затруднительно. Аналогичная проблема и у Грузии, хотя она и не испытала столь радикальных насилий с турецкой или, скажем, иранской стороны.)
Прибалтика, как мы помним, до 1939-1940 гг. находилась вне сферы советского влияния, поэтому о ней речи не идет.
И вот украинская проблема стала основной при формировании советской национальной политики.
Во-первых, возник вопрос: нужно ли создавать русские национальные советы? Дело в том, что по всей стране в местах компактного проживания нацменьшинств должны были создаваться нацсоветы, а то и нацрайоны с руководством из представителей этой национальности. Тем самым Советская власть гарантировала отсутствие колониального угнетения и уважение к «национальным чувствам».
Русские на Украине были нацменьшинством, в то же время они были крупнейшей нацией в стране в целом.
Во-вторых, разделенность украинского народа на советскую и польскую части вызывало у советского руководства соблазн использовать нациестроительство в УССР в целях раскачивания национально-освободительной борьбы в Польше. При этом Польша была основным противником СССР вплоть до конца 1930-х, когда в СССР завершились индустриализация и военное строительство.
В конце концов, РККА потерпела военное поражение от поляков в 1921 году.
Такой способ объединять народы Мартин называет «Пьемонтским принципом» - вокруг Пьемонта некогда объединилась Италия: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%8C%D0%B5%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D1%82
В-третьих, украинский язык был развит куда меньше русского. По сути, он не имел литературной формы. И известные филологи с Украины - вроде Соболевского или Белецкого, конечно, никакого украинского языка не изучали.
Украинский язык был языком села, сельской буржуазии, как прямо говорил возглавлявший УКП в 1919 году Пятаков. Русский был языком города. Поэтому массами рабочих украинский был так же презираем, и они стремились овладеть русским, да и владели им, хотя и с местными вкраплениями (так называемый суржик).
Движение «украинства» сформировалось в Австрийской империи, преимущественно во Львове.
Выходцем из тех краев был, например, Михаил Грушевский, который в 1918 году возглавил Центральную Раду, а в 1920-е годы был приглашен коммунистами на работу в УССР, где стал академиком.
Так далеко заходили стремления большевиков показать добрую волю в строительстве украинской нации.
Аналогичная картина была и в Белоруссии, хотя более бледная, в силу хотя бы куда меньших размеров.
И вот большевики надумали поощрять массовое использование украинского. Они обязали сотрудников госорганов освоить этот язык, расширить его преподавание в школах и увеличить число газет на украинском языке. Однако рядовые коммунисты эти решения саботировали. Язык изучался плохо, а один из лидеров УКП В. Затонский вспоминал, что его в 1919 году чуть не убили красные, когда обнаружили в кармане обрывок большевистской (!) газеты на украинском языке - настолько эта национальная тематика воспринималась как устремления националистов, петлюровцев и т.п.
Особо рьяно стал проводить украинизацию Каганович, присланный возглавить украинскую компартию, который стал оказывать давление на саботирующих «украинизацию - коренизацию». Он сам изучил украинский и говорил на нем вполне бегло. (Интересно, что сам он был выходцем из Киевской губернии и всю юность провел в Днепропетровске да Юзовке (Донецке), но украинского толком не знал - что показывает на его непредставленность в городах. Также интересно, что в статье в Википедии он подается как борец со всякими проявлениями буржуазного украинского национализма - намеком читается, что с украинскими началами вообще.)
Советская нацполитика как раз и строилась в надежде выбить козыри из рук националистов - мол, видите, как мы поощряем национальное строительство - вы не уличите нас в угнетении: у нас и язык, и школы, и начальники все национальные.
И как мы все помним из 1980-х - удар националистов как раз пришелся по этим направлениям: многовато секретарей местных ЦК из русских, маловато часов на изучение местного языка и культуры и т.п.
Но главным, конечно, оказалось то, что «культуру» перестали воспринимать так узко, как во времена Ленина - туда попали и Андрей Рублев с Даниилом Галицким, и даже в образе Обломова стали находить симпатичные черты.
И уж, конечно, все подзабыли трактовку Лениным принципа «самоопределения наций» (ранее я приводил цитату из Тарасова). Его стали трактовать вполне в буржуазно-демократическом духе.
Ничего такого Советская власть себе позволить не могла.
Поэтому «проверкой на вшивость» стала коллективизация. Так как основные зерновые районы СССР оказались населены украинцами (Кубань была насыщена их национальными советами и районами, изучение украинского там чуть ли не насильственно проводилось), то при столкновении с сопротивлением хлебозаготовкам большевики стали искать крайних.
Сказать, что планы хлебозаготовок завышены, нереалистичны и т.п., они не могли. Когда Б. Шеболдаев (первый секретарь Северо-Кавказского крайкома партии) попросил о снижении плана, ему ответили, что он чересчур пессимистичен: http://www.bibliotekar.ru/golodomor/32.htm. При этом его самого Рой Медведев считает чуть не монстром по жесткости выбивания хлеба: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A8%D0%B5%D0%B1%D0%BE%D0%BB%D0%B4%D0%B0%D0%B5%D0%B2,_%D0%91%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%81_%D0%9F%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
Тогда-то и пригодились враги. Оказалось, что они давно и повсеместно создали враждебные организации националистического толка. Они-то и саботировали хлебозаготовки и мешали счастью нашего народа.
Кроме того, возникли сомнения в реализации «пьемонтского принципа».
В 1928 году руководство Компартии Западной Украины (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D0%BC%D0%BC%D1%83%D0%BD%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BF%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B8%D1%8F_%D0%97%D0%B0%D0%BF%D0%B0%D0%B4%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D0%A3%D0%BA%D1%80%D0%B0%D0%B8%D0%BD%D1%8B) в большинстве поддержали Шумского против Кагановича, что ознаменовало «националистический уклон» украинских коммунистов.
Сам Шумский в 1933 году был осужден по обвинению в причастности к некоей Украинской военной организации, а отношения с КПЗУ потихоньку сворачивались.
Поэтому в пропаганде активно использовался образ врагов и ишпионов, которые пробрались в руководство украинскими советскими органами и оттуда вредили индустриализации и коллективизации.
Вдобавок активизировалась и польская разведка - так что вопрос был лишь в раздувании масштабов - явление-то существовало.
Весной 1933 года были арестованы или покончили с собой видные украинские большевики Яловой, Хвылевой и Скрипник, поскольку проблемы в коллективизации увязывались с ростом украинского национализма.
Теперь надо было говорить об украинском строительстве социализма, но увязывать его с общегосударственным, централизованным делом.
И чем это принципиально отличалось от централизации в Российской империи?
Ранее, кстати, уже возникала проблема общения Центра и регионов на национальных языках - именно украинцы пытались писать отчеты и письма в Москву на украинском языке.
В итоге они все-таки стали писать по-русски.
Однако не надо думать, что коренизацию свернули. О ней перестали шуметь на каждом углу, ее формы приняли более умеренный характер, но суть оставалась той же: СССР развивает все национальные культуры, все народы равны и имеют массу возможностей для саморазвития и нациестроительства. Но в рамках СССР.
Думаю, на этом можно закончить тему украинской национальной политики в СССР.
Во второй половине третьей части хочу остановиться на теме репрессий по национальному признаку в 1937-38 гг. и подытожить тему «дружбы народов».
Продолжение следует.