Что я хочу сказать? Что Рим, это действительно был впечатляющий прорыв вперёд. Который теперь своею яркостью заслепляет нас в том, что магистральный путь развития аграрного общества, феодальный, был достигаем и без Рима. Вот на что настойчиво указывал тот же проф. Неусыхин разработкой неримских путей перехода к феодализму. Безусловно, что наследие Рима в Европе, его впечатляющее нахождение за спиной у европейцев Средневековья - не могло не оказать на них влияния. Тем более, что несмотря на провал тёмных веков, они сохраняли представление о Риме. Обращение же к классическому наследию в итоге ведь и послужило, собственно, тем, на что опиралась эпоха Возрождения. Понять коей материалистическую подоснову я сумел благодаря Виктору Либерману и Стивену Гринблатту. Первый -
в своем труде "Странные параллели" показал, что импульсы падений и возобновлений политий (государств) в Средневековье совпадали в Евразии. И во второй части указанного, их восстановлений - ещё и нарастающими темпами, на каждом последующем историческом витке. Т. е. Либерман подтвердил своим этим признанным исследованием, что происходило усиление политаристской тенденции, скажем так. Второй же упомянутый автор, Гринблатт, в своей книге «Поворот: как мир стал современным», продемонстрировал, на частном примере обращения из Средневековья к Античности (когда один из ценителей древних рукописей, благодаря полуслучайной находке - но в результате целенаправленные поисков! - обнаружил и вернул тем самым в общественное пользование являвшуюся до того потерянной более чем на тысячелетие поэму Лукреция "О природе вещей"), вообщем, что достигаемое пусть даже естественно материальное развитие - подстегивало и культурное, посредством того же даже пусть просто антикварства вначале. (Удалось ли мне передать, донести до вас мысль о том, что когда у людей появляется достаток, то есть средства к жизни больше лишь самого необходимого - некоторые из них могут потому сами по себе начинать обращаться и к культурным ценностям? Что, собственно, и стимулирует тех создание, восстановление, если они были прежде утрачены, и обновление.)
...Но как же обстояло дело с эксплуатацией? То есть тем, что обычно и волнует историков-марксистов. Ещё раз повторим ранее чётко обозначенное: оная служит созданию излишков. (В чем её противоречивая природа наглядно проявляется - пресыщение теми ведёт в конечном счёте к дестимулированию эксплуататоров к жёсткости контроля за эксплуатацией. Что, собственно, послужило "феодальной либерализации" уже в Др. Риме, и даже его последующему краху. Как писал про оный Арнальдо Момильяно: "В Риме невероятно рано заговорили о дряхлости государства. Менее неожиданно в четвёртом веке н. э. некоторые христиане, такие, как св. Амвросий и св. Иероним, настойчиво говорили об упадке. Аммиан Марцеллин, который явно реагирует на этих пророков дурных предзнаменований, вспоминая, сколько раз в прошлом римское государство находилось на краю пропасти, всё же вынужден признать, что в прошлом «ситуация приводилась в норму, потому что умеренность древних, ещё не испорченных изнеженностью слишком распущенной жизни, не стремилась ни к тщеславным трапезам, ни к постыдным доходам»".)
Позвольте же здесь ещё одно отступление. В жж у Синей Вороны одна из посетительниц как-то задалась вопросом о том, в чем же заключалась мораль тогда, когда неизбежной была эксплуатация для общественного развития?
Конечно, мне кажется, что мораль способствовала тогда доблести. Что ещё могли думать люди, поставленные в суровые условия необходимости выживания в конкурентном обществе - только за счёт кого-то!? "Если Бог и судьба ставят нас в такие условия, то не стоит ли оказаться и в них - лучшими!?" (В современности это звучит гораздо прозаичнее. Как отмечал то Андре Влчек, эти люди, придерживающиеся конкурентной логики сейчас, рассуждают так: черт подери, если я не буду творить всё то зло, необходимое мне для успеха, его просто сотворит кто другой - и станет успешным за счёт меня!..
Тем более, если жизнь и тогда вознаграждала за то, теми же излишками в результате эксплуатации. Но что же далее, по их наличию? Ведь возможно было, заполучая блага, как те же кочевники в результате своих завоеваний - прожигать их бездарно, бесследно!
И здесь, кмк, можно сделать и отсылку к христианской морали - помните об известной притче о том, что "кому много дано, с того много и спросится?" Забегая вперёд, можно вспомнить и про современника Маркса, Дарвина. Который задавался вопросом: "одно дело, если существующие порядки злы сами по себе... И совсем другое - если они таковы по нашей, человеческой воле!.."
Возвращаясь к эпохе Возрождения. Бьондо Флавио, который, как считается у нас, первым ввёл понятие средних веков, отделив их тем самым от современности уже в 15 веке, этот итальянский гуманист в своём трактате "Roma triumphans" (1459), реконструируя республиканские институты и нравы Др. Рима в контексте современной ему историко-политической мысли и ренессансного понимания и использования термина respublica, - так вот Бьондо, будучи не одинок в чем, утверждал, что величие Рима проистекало не из конкретной конституционной формы, а из приверженности его лидеров к частной и общественной добродетели. Конечно, он идеализировал, концентрируясь на положительной стороне римского развития. Но вспомним же их великое: Благо народа пусть будет высшим законом (с) Цицерон.
И здесь мы переходим к следующей заслуживающей нашего внимания теме. Теме развития.