Бомба из Кокана
Оригинал взят у dragon_naga в Бомба из Кокана
Сначала - основная канва событий. На фоне ведущихся в мьянманском регионе Кокан боевых действий между правительственными войсками Мьянмы с сепаратистами из Армии национального демократического альянса Мьянмы (MNDAA), возглавляемой этническим китайцем Пэн Цзяшэном, произошло два инцидента, получившие широкое освещение в китайских СМИ.
8 марта два самолета МиГ-29 ВВС Мьянмы, преследуя отступающих в сторону Китая сепаратистов, на короткое время вторглись в воздушное пространство Китая и атаковали населенный пункт в юго-западной китайской провинции Юньнань (позднее другие китайские СМИ фактически дали свою версию событий, написав, что на территорию КНР «залетел шальной снаряд», и тем самым дезавуировав сообщение о бомбе, сброшенной с самолета). Тогда обошлось без жертв, но был разрушен жилой дом. Тем не менее, на чем китайские источники продолжают настаивать - так это на авианалете на территорию Китая, совершенном 13 марта. По их сообщениям, в результате взрыва бомбы, сброшенной с мьянманского самолета на поле сахарного тростника, было убито четыре и ранено девять граждан КНР.
На следующий день после этого инцидента, 14 марта, заместитель председателя Центрального военного совета КНР Фань Чанлун провел срочный телефонный разговор с мьянманским главкомом вооруженных сил, старшим генералом Мин Аун Хлайном. В сообщении «Синьхуа» это разговор описан так:
«Фань Чанлун напомнил, что в последнее время мьянманские военные самолеты многократно пересекали воздушную границу с Китаем, и на территорию Китая залетали шальные снаряды мьянманской армии, что привело к человеческим жертвам и нанесло материальный ущерб китайской стороне. Эти происшествия вызвали резкую реакцию китайского народа.
Фань Чанлун отметил, что мьянманская сторона должна внимательно отнестись к инцидентам, осознать серьезность проблемы, строго наказать виновных, принести извинения и предоставить компенсации пострадавшим и родственникам погибших, а также дать объяснения китайской стороне.
Китай требует от руководства мьянманской армии строго контролировать вооруженные силы, заявил Фань Чанлун, подчеркнув, что ни в коем случае нельзя допустить повторения подобных инцидентов. В противном случае, заявил он, китайские вооруженные силы вынуждены будут принять меры для обеспечения безопасности жизни и имущества китайского народа.»
После такого демонстративно-угрожающего заявления Китай начал стягивать войска к границе с Мьянмой. По сообщению ТАСС со ссылкой на портал «Sina», «в приграничной зоне развернуты дополнительные позиции зенитно-ракетных комплексов средней дальности HQ-12, а также 122-миллиметровых реактивных систем залпового огня Type 89 (аналог российской установки БМ-21 "Град"). Вдоль границы барражируют вертолеты Ми-17 армейской авиации.» По сообщениям других источников, вблизи границы были размещены многоцелевые истребители Chengdu J-7.
Интересно, что в сообщениях об инциденте тут же (по принципу Шакала Табаки) довольно громко стали звучать подголоски сепаратистов, указывавших на то, что мьянманские истребители уже много раз нарушали воздушное пространство КНР (например, 7 марта они, якобы, использовали его для разворота, чтобы нанести новый удар по боевикам на территории Мьянмы). В тиражировании подобных сообщений отметилась, в частности, китайская газета «Глобал таймс». Она, например, цитировала слова местного жителя, который описывал приближение к деревне самолетов, после чего «что-то упало сверху», раздался звук «банг» и все затянуло пылью и дымом.
Тем не менее, мьянманская сторона причастность к этому инциденту отрицает. «Мы проверили с военными, - прокомментировал журналистам директор офиса президента страны Зо Тхэй. - На основе наших данных и GPS, наши самолеты не залетали на китайскую территорию. Наземная информация показала, что мы не заходили на китайскую территорию.» Тем не менее, мьянманская сторона в специальном правительственном заявлении выразила «глубокое сожаление» гибелью людей. Больше того, мьянманцы, чтобы доказать, что им нечего скрывать, выступили за немедленное создание совместной комиссии по расследованию инцидента, и она уже приступила к работе. По их мнению, «посредством расследования будет установлено, причастна ли повстанческая группировка к этому инциденту, направленному на подрыв дружбы между Мьянмой и Китаем и создание нестабильности на границе». Китайцы, между тем, продолжают настаивать на том, что бомба точно была сброшена с мьянманского военного самолета.
Кстати, очень странным представляется выбор комментатора с мьянманской стороны. Обычно новости от имени высшего руководства комментирует активный фейсбучный пользователь и по совместительству министр информации страны Е Тхут (к слову сказать, отставной офицер - он дослужился до подполковника), но здесь подал свой голос влиятельнейший мьянманский непубличный чиновник Зо Тхэй. В сообщениях российских агентств этот факт проигнорировали, хотя Зо Тхэй - это глава администрации президента страны (то есть, директор президентского офиса), назвав его просто «чиновником» или «представителем президента». Учитывая своеобразие организации власти в Мьянме, можно сказать, что по вопросу бомбардировки высказался второй по влиятельности человек в гражданской вертикали страны.
Но и тот факт, что конфликт был откомментирован на самом высоком уровне, не вносит ясность. Дело в том, что по указу президента от 17 февраля, вся полнота власти в Кокане на 90 дней передана армии (нужно напомнить, что главком вооруженных сил страны по Конституции - это отдельная самостоятельная фигура, которая при определенных условиях даже имеет юридически законное право отстранить президента от должности). То есть, подписав этот указ, президент Тейн Сейн снял с «гражданской вертикали» полную ответственность за происходящее в Кокане - почему тогда глава его администрации комментирует эти события?
К сказанному надо добавить, что в свое время, общаясь с журналистами, главком вооруженных сил, старший генерал Мин Аун Хлайн, прямо в ходе этого общения назначил одного из генералов ответственным за дальнейшую оперативную связь со СМИ и за комментирование событий. Почему-то во время конфликта в Кокане все мьянманские генералы набрали в рот воды, и фактически единственный, кто что-то сказал по поводу злосчастной бомбежки, был министр обороны Вай Лвин - да и то потому что он был в Малайзии, а там убежать от журналистов сложнее, чем в Мьянме.
Что касается Китая, то с его стороны декларируемая жёсткость позиции и угрозы принять «решительные меры» вполне понятны.
Во-первых, обычные китайцы достаточно сочувственно относятся к Пэн Цзяшэну, к его борьбе и его попыткам установить контроль над Коканом (достаточно почитать китайские форумы). Что понятно: Пэн - китаец. Плюс к этому - гибель граждан КНР.
Во-вторых, сам Пэн и его команда умело играют на этих настроениях. То есть, считается, что даже дата активизации боевых действий перед самым китайским новым годом выбрана им не случайно: на фоне праздника телевидение в КНР начало показывать несчастных китайских беженцев из Кокана. Этот контраст вызвал волну сочувствия и сопереживания у китайцев, что сыграло Пэну на руку.
В-третьих, представлять действия Пэна как метания маргинального авантюриста-одиночки в корне неверно. На кону - территория, где издавна процветал наркобизнес (когда Пэн провозгласил Кокан зоной, свободной от наркотиков, ему мало кто поверил), и у Пэна, видимо, после четырех десятилетий контроля над этой территорией, есть достаточно средств и возможностей, чтобы обеспечить себе лояльность и поддержку по крайней мере (скажу очень осторожно) на низовом уровне в провинции Юньнань.
В этих условиях перед руководством Китая объективно стоят две задачи:
Во-первых, показать общественности, что оно решительно и энергично защищает граждан КНР и требует прекратить конфликт на территории Кокана, от которого страдают этнические китайцы. А для этого - выступить с самыми грозными заявлениями о самых решительных мерах. Именно поэтому звонок Фань Чанлуна мьянманскому главкому Мин Аун Хлайну широко освещался в китайской прессе - особенно подчеркивался демонстративно-угрожающий тон китайского генерала, который фактически устроил выволочку мьянманскому главкому, как будто это его подчиненный.
Во-вторых, поставить под контроль ситуацию вдоль границы. А именно - перекрыть все тропинки и дорожки с китайской территории, которые, как ни странно, ведут именно к Пэн Цзяшэну. Там граница очень сложная, местность малонаселенная, лесистая и холмистая - то есть, контролировать ее трудно. По сути, вооруженные сепаратисты шастают через нее туда-сюда, нанося удары по войскам Мьянмы, а потом благополучно отходят в Китай и укрываются там (а бирманцы, естественно, вслед им стреляют). Оттуда, или через сопредельную мьянманскую территорию Ва, видимо, им доставляются вооружение и боеприпасы (в основном, китайские, хотя на территории Ва, говорят, есть пара оружейных заводов по производству и ремонту АК-47 кустарным способом).
Именно поэтому для Китая именно контроль за линией границы и «отпинывание» от нее сепаратистов (или их разоружение - как это было сделано китайцами в 2009 году - тоже выход, показывающий то, что может реально сделать Китай для окончания конфликта, если захочет) является в некоторой степени гарантией того, что снаряды и бомбы не будут прилетать на китайскую территорию, потому что там не по кому будет стрелять. Ну и плюс тотальный контроль над всей линией границы (а также границы Китая с сопредельной мьянманской территорией Ва) позволит сделать Пэна и его компанию более «управляемыми» из Китая - потому что они не смогут перебежать через границу, когда им это надо, и получать из Китая или с территории Ва вооружение. Плюс к ним не смогут (или наоборот - смогут в нужное время, если это будет нужно Китаю) просачиваться китайские «добровольцы» из «отпускников» или «отставников» НОАК (хотя лидеры сепаратистов категорически опровергают участие китайских граждан в своих отрядах). Да и власти территории Ва, во многом завязанные на трансграничную торговлю (в том числе нелегальную) быстро взвоют от закрытия границы и начнут давить на Пэна, чтобы он прекращал конфликт.
То есть, поставив под контроль границу, высшие руководители КНР фактически получают доступ к главному рубильнику проекта «Пэн Цзяшэн» и сделают конфликт в Кокане абсолютно управляемым с их стороны. Для китайских лидеров это важно: команда Пэна показала, что эти люди при отсутствии контроля могут быть ловкими и опасными манипуляторами, и поэтому пора брать их в ежовые рукавицы.
При этом не следует думать, что китайцы, ужесточая контроль на границе, собираются помогать правительству Мьянмы. У Китая здесь просматриваются свои интересы. Я думаю, что если бои будут затягиваться, следующим шагом руководства КНР будет предложение сторонам конфликта сесть за стол переговоров, причем Китай будет назойливо предлагать себя в качестве посредника (как это было во время конфликта в мьянманском штате Качин, к северо-западу от Кокана - там тоже граница с Китаем). Собственно, это - именно тот вариант, который как раз и нужен Пэн Цзяшэну. Если будет так, то придется признать, что какой-то маргинальный наркобарон-хуацяо (пусть и с большими деньгами) для решения своих личных задач сумел манипулировать внешней политикой огромной страны. То есть, хвост сумел повилять собакой.
Нужно сказать, что любые переговоры сведутся к констатации факта, что кроме как с Пэном в Кокане мьянманцам договариваться не с кем. Уже ясно, что Пэн на должность главы Кокана собрался номинировать либо своего сына, нынешнего командующего силами сепаратистов Пэн Дасюня (по-китайски его имя обычно пишут как 彭德仁, или 彭大顺, то есть, Пэн Дэжэнь или Пэн Дашунь, но по-английски - чаще всего Peng Daxun), либо зятя Тхун Мьят Лина (по-китайски 吞妙林 - хотя это скорее похоже на транскрипцию его бирманского имени; вообще считается, что он предпочитает называть себя на бирманский манер именно во имя политического будущего) - выпускника университета в Мандалае, женатого на младшей дочери Пэн Цзяшэна. Кстати, видимо, именно он является мотором всего грамотного GR и PR сопровождения кампании по возвращению Пэна в Кокан. При этом китайцы, вероятнее всего, разберутся, с кем и как взаимодействовали на территории Китая Пэн Цзяшэн и Тхун Мьят Лин, чтобы поставить их под полный контроль со стороны КНР.
На фото выше и ниже - Пэн Дасюнь.
Этот вариант китайцам выгоден. Я уже сказал, что что-то подобное в штате Качин они уже предлагали. Согласится ли на него мьянманская сторона - скорее нет, чем да. По двум причинам: если в случае с не-китайцами качинами Китай мог позиционировать себя как нейтральная, но заинтересованная в мире сила (там тоже были толпы беженцев, спасавшиеся на китайской территории - и у Китая были все основания выступать с инициативами по урегулированию конфликта), то здесь - совсем другой национальный расклад, и ясно, что объяснить все это общественному мнению Мьянмы будет сложно. И вторая причина - это процессы внутри Мьянмы: в результате войны в Кокане (которая здесь рассматривается прежде всего под антикитайским углом зрения - к Китаю в Мьянме в целом очень настороженное отношение) авторитет армии (не сильно высокий, учитывая времена военного режима) впервые за много лет начал снова расти. То есть, военное руководство мьянманской армии пойдет на мир лишь в том случае, если война примет затяжной характер и будет сопровождаться многочисленными жертвами. Плюс сам факт триумфального возвращения к власти в Кокане семейства Пэн Цзяшэна неизбежно станет вдохновляющим примером для других сепаратистских группировок Мьянмы - а мьянманским военным это нужно меньше всего.
Вообще, интересна в этом плане роль китайской газеты «Глобал таймс». В зарубежных СМИ, которые на нее ссылаются, она называется «влиятельным таблоидом, выпускаемым «Жэньминь Жибао». То есть, с одной стороны ясен круг ее читателей - это охочая до меньшего официоза и более свободного стиля изложения публика, а с другой - подчеркивается, что в этой газете ничего случайно опубликовано быть не может по определению. Так вот, именно эта газета в декабре отметилась тем, что в ней впервые за много лет была предоставлена трибуна Пэн Цзяшэну, а потом были опубликованы несколько материалов по коканскому конфликту (в одном из них как раз и содержалось предостережение не отождествлять Кокан с Крымом). А совсем недавно в одной из редакционных статей было заявлено, что китайская сторона должна активизировать свою роль в коканском конфликте и надавить на обе стороны с целью принуждения их к миру. То есть, сделать то, что хочет от Китая Пэн Цзяшэн.
Кстати, в промежутке между этими публикациями «Глобал таймс» вдруг напечатала пространную статью о том, что Китай не должен строить свою политику в Мьянме без учета роли и интересов лидера «демократической» оппозиции Аун Сан Су Чжи - для сегодняшнего Китая озвучивание подобной точки зрения на странице газеты пока что выглядит экзотически.
Складывается парадоксальная ситуация: на уровне высшего руководства Китай постоянно декларирует уважение к территориальной целостности Мьянмы и невмешательство в ее дела, открещиваются от поддержки лидера сепаратистов Пэн Цзяшэна, и в то же самое время «влиятельный таблоид» с готовностью предоставляет трибуну лидеру китайских сепаратистов и фактически на всем протяжении конфликта является его информационным рупором. Плюс к этому - публикует статью в поддержку прозападного лидера оппозиции в Мьянме.
Сложно сказать, кто стоит за этой информационной игрой китайской газеты вокруг мьянманских событий - предположений может быть масса. Понятно, что это влиятельные в Китае люди, и то, что они делают - какая-то долговременная кампания, иначе газета прекратила бы муссировать эту тему срезу после интервью Пэн Цзяшэна и не подавала бы в специфическом ключе другие мьянманские события.
Ясно одно: инцидент с гибелью граждан КНР произошел на фоне постепенного «выдавливания» правительственными войсками сепаратистов и прижимания их к китайской границе. Именно поэтому он явился хорошим подарком для Пэн Цзяшэна. Но от этого события, несмотря на гибель четырех человек, выигрывает и Китай: инцидент дает моральное право КНР «по требованию возмущенной общественности» более активно вмешаться в ситуацию и что-то требовать от мьянманской стороны (хотя наличие 60 тысяч беженцев из Кокана на территории Китая - сам по себе повод, но убийство граждан КНР сильнее играет на эмоциях и способно оправдать более решительную риторику). Конечно, о военном вторжении речи не идет, но вот переговоры мьянманских властей с Пэном или его командой «во имя мира» Китай вполне может потребовать. Если, конечно, это ему будет надо (о том, что именно этого добивается Пэн, я уже сказал).
Но вот кто виноват в этом конкретном инциденте (то есть, была ли это провокация сепаратистов, непреднамеренная акция мьянманских ВВС, или вмешательство какой-то другой силы) - до сих пор неясно. Китайско-мьянманская комиссия уже приступила к работе. Пока что можно лишь сказать банальную фразу - следствие покажет.
Сначала - основная канва событий. На фоне ведущихся в мьянманском регионе Кокан боевых действий между правительственными войсками Мьянмы с сепаратистами из Армии национального демократического альянса Мьянмы (MNDAA), возглавляемой этническим китайцем Пэн Цзяшэном, произошло два инцидента, получившие широкое освещение в китайских СМИ.
8 марта два самолета МиГ-29 ВВС Мьянмы, преследуя отступающих в сторону Китая сепаратистов, на короткое время вторглись в воздушное пространство Китая и атаковали населенный пункт в юго-западной китайской провинции Юньнань (позднее другие китайские СМИ фактически дали свою версию событий, написав, что на территорию КНР «залетел шальной снаряд», и тем самым дезавуировав сообщение о бомбе, сброшенной с самолета). Тогда обошлось без жертв, но был разрушен жилой дом. Тем не менее, на чем китайские источники продолжают настаивать - так это на авианалете на территорию Китая, совершенном 13 марта. По их сообщениям, в результате взрыва бомбы, сброшенной с мьянманского самолета на поле сахарного тростника, было убито четыре и ранено девять граждан КНР.
На следующий день после этого инцидента, 14 марта, заместитель председателя Центрального военного совета КНР Фань Чанлун провел срочный телефонный разговор с мьянманским главкомом вооруженных сил, старшим генералом Мин Аун Хлайном. В сообщении «Синьхуа» это разговор описан так:
«Фань Чанлун напомнил, что в последнее время мьянманские военные самолеты многократно пересекали воздушную границу с Китаем, и на территорию Китая залетали шальные снаряды мьянманской армии, что привело к человеческим жертвам и нанесло материальный ущерб китайской стороне. Эти происшествия вызвали резкую реакцию китайского народа.
Фань Чанлун отметил, что мьянманская сторона должна внимательно отнестись к инцидентам, осознать серьезность проблемы, строго наказать виновных, принести извинения и предоставить компенсации пострадавшим и родственникам погибших, а также дать объяснения китайской стороне.
Китай требует от руководства мьянманской армии строго контролировать вооруженные силы, заявил Фань Чанлун, подчеркнув, что ни в коем случае нельзя допустить повторения подобных инцидентов. В противном случае, заявил он, китайские вооруженные силы вынуждены будут принять меры для обеспечения безопасности жизни и имущества китайского народа.»
После такого демонстративно-угрожающего заявления Китай начал стягивать войска к границе с Мьянмой. По сообщению ТАСС со ссылкой на портал «Sina», «в приграничной зоне развернуты дополнительные позиции зенитно-ракетных комплексов средней дальности HQ-12, а также 122-миллиметровых реактивных систем залпового огня Type 89 (аналог российской установки БМ-21 "Град"). Вдоль границы барражируют вертолеты Ми-17 армейской авиации.» По сообщениям других источников, вблизи границы были размещены многоцелевые истребители Chengdu J-7.
Интересно, что в сообщениях об инциденте тут же (по принципу Шакала Табаки) довольно громко стали звучать подголоски сепаратистов, указывавших на то, что мьянманские истребители уже много раз нарушали воздушное пространство КНР (например, 7 марта они, якобы, использовали его для разворота, чтобы нанести новый удар по боевикам на территории Мьянмы). В тиражировании подобных сообщений отметилась, в частности, китайская газета «Глобал таймс». Она, например, цитировала слова местного жителя, который описывал приближение к деревне самолетов, после чего «что-то упало сверху», раздался звук «банг» и все затянуло пылью и дымом.
Тем не менее, мьянманская сторона причастность к этому инциденту отрицает. «Мы проверили с военными, - прокомментировал журналистам директор офиса президента страны Зо Тхэй. - На основе наших данных и GPS, наши самолеты не залетали на китайскую территорию. Наземная информация показала, что мы не заходили на китайскую территорию.» Тем не менее, мьянманская сторона в специальном правительственном заявлении выразила «глубокое сожаление» гибелью людей. Больше того, мьянманцы, чтобы доказать, что им нечего скрывать, выступили за немедленное создание совместной комиссии по расследованию инцидента, и она уже приступила к работе. По их мнению, «посредством расследования будет установлено, причастна ли повстанческая группировка к этому инциденту, направленному на подрыв дружбы между Мьянмой и Китаем и создание нестабильности на границе». Китайцы, между тем, продолжают настаивать на том, что бомба точно была сброшена с мьянманского военного самолета.
Кстати, очень странным представляется выбор комментатора с мьянманской стороны. Обычно новости от имени высшего руководства комментирует активный фейсбучный пользователь и по совместительству министр информации страны Е Тхут (к слову сказать, отставной офицер - он дослужился до подполковника), но здесь подал свой голос влиятельнейший мьянманский непубличный чиновник Зо Тхэй. В сообщениях российских агентств этот факт проигнорировали, хотя Зо Тхэй - это глава администрации президента страны (то есть, директор президентского офиса), назвав его просто «чиновником» или «представителем президента». Учитывая своеобразие организации власти в Мьянме, можно сказать, что по вопросу бомбардировки высказался второй по влиятельности человек в гражданской вертикали страны.
Но и тот факт, что конфликт был откомментирован на самом высоком уровне, не вносит ясность. Дело в том, что по указу президента от 17 февраля, вся полнота власти в Кокане на 90 дней передана армии (нужно напомнить, что главком вооруженных сил страны по Конституции - это отдельная самостоятельная фигура, которая при определенных условиях даже имеет юридически законное право отстранить президента от должности). То есть, подписав этот указ, президент Тейн Сейн снял с «гражданской вертикали» полную ответственность за происходящее в Кокане - почему тогда глава его администрации комментирует эти события?
К сказанному надо добавить, что в свое время, общаясь с журналистами, главком вооруженных сил, старший генерал Мин Аун Хлайн, прямо в ходе этого общения назначил одного из генералов ответственным за дальнейшую оперативную связь со СМИ и за комментирование событий. Почему-то во время конфликта в Кокане все мьянманские генералы набрали в рот воды, и фактически единственный, кто что-то сказал по поводу злосчастной бомбежки, был министр обороны Вай Лвин - да и то потому что он был в Малайзии, а там убежать от журналистов сложнее, чем в Мьянме.
Что касается Китая, то с его стороны декларируемая жёсткость позиции и угрозы принять «решительные меры» вполне понятны.
Во-первых, обычные китайцы достаточно сочувственно относятся к Пэн Цзяшэну, к его борьбе и его попыткам установить контроль над Коканом (достаточно почитать китайские форумы). Что понятно: Пэн - китаец. Плюс к этому - гибель граждан КНР.
Во-вторых, сам Пэн и его команда умело играют на этих настроениях. То есть, считается, что даже дата активизации боевых действий перед самым китайским новым годом выбрана им не случайно: на фоне праздника телевидение в КНР начало показывать несчастных китайских беженцев из Кокана. Этот контраст вызвал волну сочувствия и сопереживания у китайцев, что сыграло Пэну на руку.
В-третьих, представлять действия Пэна как метания маргинального авантюриста-одиночки в корне неверно. На кону - территория, где издавна процветал наркобизнес (когда Пэн провозгласил Кокан зоной, свободной от наркотиков, ему мало кто поверил), и у Пэна, видимо, после четырех десятилетий контроля над этой территорией, есть достаточно средств и возможностей, чтобы обеспечить себе лояльность и поддержку по крайней мере (скажу очень осторожно) на низовом уровне в провинции Юньнань.
В этих условиях перед руководством Китая объективно стоят две задачи:
Во-первых, показать общественности, что оно решительно и энергично защищает граждан КНР и требует прекратить конфликт на территории Кокана, от которого страдают этнические китайцы. А для этого - выступить с самыми грозными заявлениями о самых решительных мерах. Именно поэтому звонок Фань Чанлуна мьянманскому главкому Мин Аун Хлайну широко освещался в китайской прессе - особенно подчеркивался демонстративно-угрожающий тон китайского генерала, который фактически устроил выволочку мьянманскому главкому, как будто это его подчиненный.
Во-вторых, поставить под контроль ситуацию вдоль границы. А именно - перекрыть все тропинки и дорожки с китайской территории, которые, как ни странно, ведут именно к Пэн Цзяшэну. Там граница очень сложная, местность малонаселенная, лесистая и холмистая - то есть, контролировать ее трудно. По сути, вооруженные сепаратисты шастают через нее туда-сюда, нанося удары по войскам Мьянмы, а потом благополучно отходят в Китай и укрываются там (а бирманцы, естественно, вслед им стреляют). Оттуда, или через сопредельную мьянманскую территорию Ва, видимо, им доставляются вооружение и боеприпасы (в основном, китайские, хотя на территории Ва, говорят, есть пара оружейных заводов по производству и ремонту АК-47 кустарным способом).
Именно поэтому для Китая именно контроль за линией границы и «отпинывание» от нее сепаратистов (или их разоружение - как это было сделано китайцами в 2009 году - тоже выход, показывающий то, что может реально сделать Китай для окончания конфликта, если захочет) является в некоторой степени гарантией того, что снаряды и бомбы не будут прилетать на китайскую территорию, потому что там не по кому будет стрелять. Ну и плюс тотальный контроль над всей линией границы (а также границы Китая с сопредельной мьянманской территорией Ва) позволит сделать Пэна и его компанию более «управляемыми» из Китая - потому что они не смогут перебежать через границу, когда им это надо, и получать из Китая или с территории Ва вооружение. Плюс к ним не смогут (или наоборот - смогут в нужное время, если это будет нужно Китаю) просачиваться китайские «добровольцы» из «отпускников» или «отставников» НОАК (хотя лидеры сепаратистов категорически опровергают участие китайских граждан в своих отрядах). Да и власти территории Ва, во многом завязанные на трансграничную торговлю (в том числе нелегальную) быстро взвоют от закрытия границы и начнут давить на Пэна, чтобы он прекращал конфликт.
То есть, поставив под контроль границу, высшие руководители КНР фактически получают доступ к главному рубильнику проекта «Пэн Цзяшэн» и сделают конфликт в Кокане абсолютно управляемым с их стороны. Для китайских лидеров это важно: команда Пэна показала, что эти люди при отсутствии контроля могут быть ловкими и опасными манипуляторами, и поэтому пора брать их в ежовые рукавицы.
При этом не следует думать, что китайцы, ужесточая контроль на границе, собираются помогать правительству Мьянмы. У Китая здесь просматриваются свои интересы. Я думаю, что если бои будут затягиваться, следующим шагом руководства КНР будет предложение сторонам конфликта сесть за стол переговоров, причем Китай будет назойливо предлагать себя в качестве посредника (как это было во время конфликта в мьянманском штате Качин, к северо-западу от Кокана - там тоже граница с Китаем). Собственно, это - именно тот вариант, который как раз и нужен Пэн Цзяшэну. Если будет так, то придется признать, что какой-то маргинальный наркобарон-хуацяо (пусть и с большими деньгами) для решения своих личных задач сумел манипулировать внешней политикой огромной страны. То есть, хвост сумел повилять собакой.
Нужно сказать, что любые переговоры сведутся к констатации факта, что кроме как с Пэном в Кокане мьянманцам договариваться не с кем. Уже ясно, что Пэн на должность главы Кокана собрался номинировать либо своего сына, нынешнего командующего силами сепаратистов Пэн Дасюня (по-китайски его имя обычно пишут как 彭德仁, или 彭大顺, то есть, Пэн Дэжэнь или Пэн Дашунь, но по-английски - чаще всего Peng Daxun), либо зятя Тхун Мьят Лина (по-китайски 吞妙林 - хотя это скорее похоже на транскрипцию его бирманского имени; вообще считается, что он предпочитает называть себя на бирманский манер именно во имя политического будущего) - выпускника университета в Мандалае, женатого на младшей дочери Пэн Цзяшэна. Кстати, видимо, именно он является мотором всего грамотного GR и PR сопровождения кампании по возвращению Пэна в Кокан. При этом китайцы, вероятнее всего, разберутся, с кем и как взаимодействовали на территории Китая Пэн Цзяшэн и Тхун Мьят Лин, чтобы поставить их под полный контроль со стороны КНР.
На фото выше и ниже - Пэн Дасюнь.
Этот вариант китайцам выгоден. Я уже сказал, что что-то подобное в штате Качин они уже предлагали. Согласится ли на него мьянманская сторона - скорее нет, чем да. По двум причинам: если в случае с не-китайцами качинами Китай мог позиционировать себя как нейтральная, но заинтересованная в мире сила (там тоже были толпы беженцев, спасавшиеся на китайской территории - и у Китая были все основания выступать с инициативами по урегулированию конфликта), то здесь - совсем другой национальный расклад, и ясно, что объяснить все это общественному мнению Мьянмы будет сложно. И вторая причина - это процессы внутри Мьянмы: в результате войны в Кокане (которая здесь рассматривается прежде всего под антикитайским углом зрения - к Китаю в Мьянме в целом очень настороженное отношение) авторитет армии (не сильно высокий, учитывая времена военного режима) впервые за много лет начал снова расти. То есть, военное руководство мьянманской армии пойдет на мир лишь в том случае, если война примет затяжной характер и будет сопровождаться многочисленными жертвами. Плюс сам факт триумфального возвращения к власти в Кокане семейства Пэн Цзяшэна неизбежно станет вдохновляющим примером для других сепаратистских группировок Мьянмы - а мьянманским военным это нужно меньше всего.
Вообще, интересна в этом плане роль китайской газеты «Глобал таймс». В зарубежных СМИ, которые на нее ссылаются, она называется «влиятельным таблоидом, выпускаемым «Жэньминь Жибао». То есть, с одной стороны ясен круг ее читателей - это охочая до меньшего официоза и более свободного стиля изложения публика, а с другой - подчеркивается, что в этой газете ничего случайно опубликовано быть не может по определению. Так вот, именно эта газета в декабре отметилась тем, что в ней впервые за много лет была предоставлена трибуна Пэн Цзяшэну, а потом были опубликованы несколько материалов по коканскому конфликту (в одном из них как раз и содержалось предостережение не отождествлять Кокан с Крымом). А совсем недавно в одной из редакционных статей было заявлено, что китайская сторона должна активизировать свою роль в коканском конфликте и надавить на обе стороны с целью принуждения их к миру. То есть, сделать то, что хочет от Китая Пэн Цзяшэн.
Кстати, в промежутке между этими публикациями «Глобал таймс» вдруг напечатала пространную статью о том, что Китай не должен строить свою политику в Мьянме без учета роли и интересов лидера «демократической» оппозиции Аун Сан Су Чжи - для сегодняшнего Китая озвучивание подобной точки зрения на странице газеты пока что выглядит экзотически.
Складывается парадоксальная ситуация: на уровне высшего руководства Китай постоянно декларирует уважение к территориальной целостности Мьянмы и невмешательство в ее дела, открещиваются от поддержки лидера сепаратистов Пэн Цзяшэна, и в то же самое время «влиятельный таблоид» с готовностью предоставляет трибуну лидеру китайских сепаратистов и фактически на всем протяжении конфликта является его информационным рупором. Плюс к этому - публикует статью в поддержку прозападного лидера оппозиции в Мьянме.
Сложно сказать, кто стоит за этой информационной игрой китайской газеты вокруг мьянманских событий - предположений может быть масса. Понятно, что это влиятельные в Китае люди, и то, что они делают - какая-то долговременная кампания, иначе газета прекратила бы муссировать эту тему срезу после интервью Пэн Цзяшэна и не подавала бы в специфическом ключе другие мьянманские события.
Ясно одно: инцидент с гибелью граждан КНР произошел на фоне постепенного «выдавливания» правительственными войсками сепаратистов и прижимания их к китайской границе. Именно поэтому он явился хорошим подарком для Пэн Цзяшэна. Но от этого события, несмотря на гибель четырех человек, выигрывает и Китай: инцидент дает моральное право КНР «по требованию возмущенной общественности» более активно вмешаться в ситуацию и что-то требовать от мьянманской стороны (хотя наличие 60 тысяч беженцев из Кокана на территории Китая - сам по себе повод, но убийство граждан КНР сильнее играет на эмоциях и способно оправдать более решительную риторику). Конечно, о военном вторжении речи не идет, но вот переговоры мьянманских властей с Пэном или его командой «во имя мира» Китай вполне может потребовать. Если, конечно, это ему будет надо (о том, что именно этого добивается Пэн, я уже сказал).
Но вот кто виноват в этом конкретном инциденте (то есть, была ли это провокация сепаратистов, непреднамеренная акция мьянманских ВВС, или вмешательство какой-то другой силы) - до сих пор неясно. Китайско-мьянманская комиссия уже приступила к работе. Пока что можно лишь сказать банальную фразу - следствие покажет.