Гомеровский остров Фарос
Есть остров в бескрайнем море перед Египтом;
Люди называют его Фарос,
На расстояньи, какое в течение дня (panemerie) проплывает
По морю, воющим ветром сзади гонимый, корабль (Одиссея 4.354-357).
Этот отрывок особенно озадачивал древних и современных ученых, потому что на Средиземном море Фарос (Pharos) - это небольшой остров недалеко от побережья Египта, на котором в эллинский период был построен знаменитый маяк (греч. φάρος), направляющий моряков в Александрийский порт - однако, Гомер утверждает, что путь между Фаросом и Египтом «длинный и трудный» (Одиссея, 4.483). Тот факт, что Фарос находится всего в полукилометре от побережья Египта, породил одно из самых известных несоответствий гомеровской географии: ученые, в частности Страбон, провели изощренные размышления, чтобы решить эту загадку, но, как говорит бедный Страбон, опуская руки: «Эти вещи действительно полны загадок!» (1.2.31).
Словом, причина, по которой Гомер располагает Фарос, на котором корабли Менелая останавливались на обратном пути из Трои - далеко от Египта - всегда была непонятной в средиземноморской реальности. Может ли география Балтии и расположение ее «Египта» (дельты Вислы) прояснить эту загадку?
В самом деле, в центре Балтийского моря находится шведский остров под названием Форё (Fårö), точно к северу от устья Вислы - «перед Египтом» - примерно в двухстах морских милях от польского побережья. При благоприятных условиях корабли викингов - аналогичные ахейским - были способны идти со средней скоростью почти десять узлов (18,5 км/ч),[1] из чего следует, что они могли преодолевать это расстояние за одни сутки (panemerie) если им помогал попутный «сзади гонящий ветер» (Одиссея 4.354-357).
Примечательно, что Форё (остров, где жил, работал и умер великий кинорежиссер Ингмар Бергман) находится точно на обратном пути ахейцев из Трои, то есть на пути, пересекающем середину Балтийского моря от Трои у Финского залива до о. Эланд (гомеровской Эвбеи). Менелай жалуется, что пришвартовался на Фаросе, а затем
…Боги продержали меня там двадцать дней, и ни разу
Дующих в сторону моря попутных ветров не явилось. (Одиссея 4.360-361)
Одним словом, Форё-Фарос может быть включен, вместе с Лемландом-Лемносом, Хийумаа- Хиосом, Тосинге-Закинфом, Нексё-Наксосом и Høgoyggj-Огигией в список островов греческой мифологии, имеющих практически совпадающие названия, но чье местонахождение согласуется с гомеровской географией лишь при их расположении на севере.
Отождествление гомеровского Фароса с балтийским Форё основано также на очень хорошей передаче северной атмосферы этого острова в описании у Гомера. Для этого стоит рассмотреть сцену заманивания, которую Менелай, стремясь найти дорогу домой, устраивает Протею, Морскому Старцу. Поэт представляет Протея как «пастуха тюленей», поднимающегося из морских глубин, чтобы погреться на солнце на скалах:
Только приблизится солнце к средине неба,
Вдруг средь кипения черной воды, при подувшем зефире,
Правду знающий Старец Морской из пучины выходит.
Выйдя из волн зашумевших, ложится он в полую яму.
Тут же тюлени, потомки прекраснейшей дочери моря (halosydnē)
Стаями спят вкруг него, пенистые покинувши волны,
Резкий смрад издавая глубоко с пучинного моря (Одиссея 4.400-406).
Дочь Протея дает Менелаю совет, который позволяет ему застать ее отца врасплох - после долгой битвы, в которой Протей использует все трансформирующие силы, прославившие его - и обездвижить его, тем самым вынудив его раскрыть путь Менелаю домой.
Приключение Менелая на Фаросе - один из самых восхитительных эпизодов Одиссеи. Здесь Гомер не только сочетает реальность и сказку с виртуозным мастерством, но и рисует яркую картину мира с типично нордическими чертами. Тот, кто имел возможность сфотографировать тюленей в северных морях - например, на Оркнейских островах - может оценить как реалистичность этого прекрасного описания, так и его изысканный слог.
Мы также должны отметить, насколько важным должен был быть этот остров, расположенный на полпути между противоположными берегами Балтики, для древних мореплавателей: «Есть хороший порт, откуда они спускают на плаву свои корабли после того, как наберут воду» (Одиссея 4.358-359).
Из рассказа Протея следует, что, помимо остановки для пополнения запаса воды и отдыха, моряки бронзового века посещали на Форё-Фаросе своего рода святыню оракула, которая предсказывала им будущее, давая надежду и поддержку тем, кто рисковал жизнью в балтийских штормах:
[Протей] расскажет про дорогу, и будет ли долог
Путь к возвращенью домой по обильному морю (Одиссея 4.389-390).
Это странное наделение тюленей пророческими способностями могло произойти из-за какого-то известного поведения этих животных для морских прогнозов или предсказаний погоды, то есть с целью составить своего рода «метеорологическую сводку». Стоит вспомнить, например, сохранившееся до наших дней сравнение о том, что низко летящие чайки предвещают надвигающийся шторм.
Можно также задаться вопросом, не является ли «правдивый Морской Старец / бессмертный Протей, что знает / все морские глубины» (Одиссея 4.384-386), метафорой или своего рода иносказанием для «Духа Моря», претерпевающего постоянные изменения. В одно мгновение он спокойный и добрый, в следующее - злой и угрожающий. В жестокой азартной игре, в которой ставка делается на безопасность корабля и жизнь моряка, морякам нужны интуиция, навыки, опыт и удача. Море дает предвестие безопасного возвращения тем мореплавателям, которые знают, как его читать, интерпретировать его знаки, терпеливо ждать и использовать подходящее время, чтобы успешно завершить свое путешествие.
Что касается темы предсказания будущего, мы можем найти в скандинавских мифах идеальный аналог Морского Старца - мармендилль (marmendill, или marmennill) - очень странное существо, напоминающее человека с телом тюленя ниже пояса. Оно живет в морских глубинах и способно предсказывать будущее.[2] Более того, как и Протей, оно говорит только тогда, когда ему хочется.
Сага о Хальве и воинах Хальва (Hálfs Saga ok Hálfsrekka) повествует о насыщенной событиями встрече с королем викингов Херлете. По этому случаю перед пророчеством проводилось состязание по борьбе (glíma, традиционная скандинавская форма борьбы), которое можно сравнить с борьбой между Протеем и Менелаем, в которой на карту поставлена судьба героя.
Интересно, что Херлет - персонаж, с которым мы уже встречались в предыдущей аналогии между Одиссеей и скандинавской литературой, когда он ослепил угрожающего людоеда раскаленным копьем, что похоже на эпизод, в котором Улисс ослепил циклопа Полифема. Это, безусловно, делает набор связей еще более интригующим.
Имеется и еще одно примечательное сходство между Протеем и норвежским человеком-тюленем. В тексте викингов, Книге поселений (Landnámabók) говорится, что
«…одно из этих существ (marmendill) сообщило Селториру (Selthorir), где ему нужно расположиться. Первая часть его имени, то есть Sel, означает «тюлень»[5], поскольку в момент получения пророчества он лежал в лодке и был покрыт тюленьей шкурой».[3]
Этот эпизод, проникнутый особой шаманистической атмосферой, находит точную аналогию в Одиссее - когда Менелай и его товарищи с помощью дочери Морского Старца готовятся к его появлению, чтобы войти к нему в доверие и выпытать его предсказание:
Тут погрузилась богиня в широкое лоно морское
И принесла из пучины четыре шкуры тюленьих,
Только что содранных: хитрость она на отца замышляла (...)
Каждого в линию она уложила и шкурой покрыла (Одиссея 4.435-437, 440).
Сравнивая эти строки со скандинавской историей о Селторире, покрытом тюленьей шкурой в ожидании пророчества мармендилля, сразу становятся очевидными общие корни этих двух сказаний, несмотря на то, что они принадлежат к двум культурам, разделенным тысячелетиями. Как мы уже отмечали, соответствия между греческими и скандинавскими мифами часто касаются типичных морских тем, подтверждая гипотезу о том, что ахейцы и древние скандинавы имели общее культурное происхождение и что их первоначальный общий дом, скорее всего, находился у моря.[4]
Можно также задаться вопросом, не звучит ли до сих пор имя Протея в греческой легенде об основании средиземноморского Марселя фокейской супружеской парой: Протисом (Protis) и Гиптисой (Gyptis). Эти два имени напоминают греческое имя Протея - Prōteus Aigyptios (Одиссея, 4.385). В этой типичной для греческой мифологии истории имена двух главных героев, Протиса и Гиптис, могли быть вставлены как память о Prōteus Aigyptios - божестве древних фокейцев, вероятных охотников на тюленей, в основе имени которых содержится греч. слово phōkai - «тюлень».[6]
Помимо этого, о. Форё на Балтике расположен рядом с островом Готланд, напротив идентифицированной нами гомеровской северной Фокиды на материковой части Швеции. При этом на Готланде археологами были обнаружены следы доисторической охоты на тюленей[7] (чьи стада и до сих пор облюбовывают побережья Форё и Готланда).
• Нордические начала Илиады и Одиссеи: миграция мифа. Феличе Винчи, 2022 (ПРОЕКТ, комментарии и замечания приветствуются)
https://cloud.mail.ru/public/G6pr/VtFPEHjg1
________________________
[1] Pörtner 1996, p. 215.
[2] Chiesa Isnardi 1996, p. 352.
[3] Chiesa Isnardi 1996, p. 584.
[4] Примечательно также, что Гомер использует не менее четырех терминов для обозначения моря: háls, thálassa, póntos и pélagos.
[5] SEAL, ТЮЛЕНЬ ~ САЛО ~ СИЛА : https://new-etymology.livejournal.com/316022.html
[6] φώκη, φώκια [fóki, fókia; фоки, фокиа] (гр.), phoca [фока] (лат.), foca [фока] (ит.) - тюлень, морской теленок;
vacca [вакка] (лат., ит.) - корова (N.B. латин. vacca считается "словом неясного происхождения"(!), 'a word of uncertain origin'
См. PIG и его родня: https://eesti-keel.livejournal.com/179696.html
[7] «Исследование ДНК, проведенное на останках скелетов трех средневековых охотников на тюленей из Готланда возрастом 5000 лет, показало, что они были родственниками современных финнов,
а крестьянин из прихода Гёкхем в Вестергётланде на материке в Швеции оказался родственником, более тесно связанным с современными средиземноморцами».
https://www.hmong.press/wiki/Gotland
Это дополнительно опровергает, что «финские племена» якобы спустились к Балтике лишь 4000-2000 лет назад «из откуда-то между Уралом и Камой», а также свидетельствует о тесной связи Балтики со Средиземноморьем 5000 лет назад.